Читать книгу Триединая личность Бога и человека. Против богословских заблуждений - Аркадий Воеводин - Страница 5

Этимология слова откровение связана с особым, весьма характерным явлением в общении нравственных личностей, когда одна личность открывает другой личности своё внутреннее сокровенное состояние недоступное для познания других личностей. Очевидно, с незапамятных времён вошли в обиход такие обороты речи как откровенные слова, откровенный разговор. Моисею Бог повелел не только создать скинию, но и соорудить обрядовый предмет – ковчег откровения: «там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения» (Исх.25:22).

Основным принципом откровенности является добровольность. Нельзя уговорить или заставить быть откровенным, наипаче Бога. Вообще, я думаю, те, кто только имеет «скромное» желание получить от Бога какое-либо Откровение22, никогда его не получат. Бог Сам решает кому, когда и как открыться. Поэтому Откровение всегда случается неожиданно и нередко потрясающе.

Попробуем охарактеризовать Откровения. Откровения бывают пророческими, а также поучительными и вразумительными, открывающими внутреннее духовное состояние самого познающего субъекта или окружающего мира. В любом случае Откровения всегда промыслительны и случаются как в сонном видении, так и наяву. Откровения сугубо личного характера бывают, но крайне редко, обычно Откровения одному предназначаются для многих.

Основными признаками того что сонное видение является Откровением, а не россказнями лукавого, это прежде всего его чистота. В Откровении нет ничего нечистого, оно не порождает в душе смуты, нечистых помыслов и желаний, и не оставляет неприятных, мутных осадков. Откровения во сне, как правило, всегда пророческие, они аллегоричны, кратки и ярки, и запечатлеваются в памяти души настолько ясно и глубоко, что образы Откровения не тускнеют даже через многие десятилетия. Аллегория становится понятной, как правило, лишь после того, как свершатся события, о которых было видение, а это случается, тоже, как правило, через годы, а порой и через десятилетия.

Откровения наяву характерны тем, что познаются не внешним человеком, не через органы зрения, обоняния и осязания, нет, ни в коем случае! Внешний человек посредством своего тела контактирует с духами злобы – демонами, которые могут принимать любой облик и являться в виде светлых Ангелов, и беседовать, и обольщать. По свидетельству святых, в своё время невольно получивших такой опыт, душа в таких случаях, как правило, испытывает смущение, беспокойство и необъяснимый страх. Страха не испытывают, очевидно те, кто близок демонам по духу, стал родственным им по своей духовности.

Бог же открывается непостижимо и необъяснимо внутри человека, в его сокровенных глубинах. То, что открывается человеку, воспринимается и познаётся им как абсолютная истина. Душа не испытывает ни страха, ни сомнений, но всегда удивление, восхищение и недоумение, ибо то, что открывается человеку, открывается ни в словах, ни в образах, но в некотором знании, которое человек потом вынужден сам формулировать в привычных словах и образах. Порою бывает невозможно адекватно выразить познанное.

Мы говорим об этом спокойно и уверенно, не страшась предвзятых намёков, скрытых насмешек и откровенных издёвок, ибо получили в своё время опыт Откровений, достоверность которых подтвердилась фактами, свершившимися в жизни через многие годы. Поводом для настоящей книги явились два Откровения, касающихся триединой природы Бога и Личностей Бога Отца и Сына Иисуса. Чтобы у читателя не зародились смутные или явные сомнения относительно данных нам Откровений, расскажем о них здесь же.

Крестился я в возрасте 45 лет. Вскоре после моего крещения, через месяц, или полтора было мне первое Откровение. В сонном видении явился предо мной старец, или даже скорее пожилой человек, ибо был Он не дряхлый телом, а весьма и весьма крепкий, в кителе, но без погон. Однако, я несомненно знаю, что Он очень высокого звания, и Он из-за меня много-много претерпел, и я, чувствуя пред Ним неизбывную вину, начал плакать. Очень быстро мой покаянный плач перешёл в рыдание. Старец, строго глядя на меня, мягко сказал: «Ну, будет, будет, а то ты так никогда не успокоишься». И, в одно мгновение, старец превратился в мальчика 9-10-ти лет. И я знал точно, без малейших сомнений, что это Он, Тот же Самый Старец, Которого я только что видел. Потрясённый, я перестал рыдать, и, ещё всхлипывая, проснулся. Подушка моя была вся мокрая от слёз, а на душе было изумительно светло и несказанно сладко.

В то утро, ещё не зная никакого богословия, но зная, что я крестился во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, я подумал, что явившийся Старец, наверное, Отец, а мальчик – это Сын. «Но где же Святой Дух?», – думал я. Значительно позже, изучая богословие и размышляя, я понял, что Святой Дух действовал во мне, давая знание того, что Бог Отец явился в Сыне, от чего я и воспринял Их как одно и то же.

Второе Откровение случилось месяца через два после первого. Несмотря на всю необычность этих Откровенных снов и на осознание того, что они что-то значат, я по неопытности, не придал тогда им особого значения и не стремился запомнить даты, но они запечатлелись во мне с первозданной ясностью, как выяснилось позже, на многие годы.

Итак, вижу перед собой Женщину, весьма Величественную, в платье до самой земли. Она повела правой рукой вправо от Себя со словами: «Отец и Сын». Я посмотрел туда, куда Она указывала, и увидел только одного юношу лет 16-18-ти. С недоумением я снова посмотрел на Женщину. Но Она вновь, поведя правой рукой, так же мягко и нежно произнесла: «Отец и Сын». Но я видел только одного Юношу. Посмотрев налево, я увидел бурдюк, из которого сантиметров на 5 торчала трубочка. В жизни я никогда не видел бурдюка и знал о нём лишь по описаниям. Мне очень захотелось пригубить из него. Женщина с улыбкой, милостиво и благосклонно кивнула головой. Я приложился губами к трубочке и, ощутив во рту нечто приятное и чуть сладковатое, проснулся.

Ныне я не сомневаюсь, что Женщиной была Владычица наша Богородица, а юношей был Её Сын Иисус, в Котором без сомнения был воплотившийся Отец. В бурдюке, очевидно, приятным и сладковатым было естество Св. Духа.

Были мне и другие Откровения не богословского характера, а если можно так сказать – житейского. Тот же Самый Юноша, Который был во втором Откровении, ещё месяца через два-три, явился передо мной с белоснежным шерстяным носком в руках. И я знаю, что этот носок мой, мне жалко в душе, что этот носок не у меня, а у Юноши. Юноша с озорной улыбкой на лице и глядя на меня, потянул за нитку узелка, которым обычно завершается ручная вязка на голенище носка, с намерением распустить носок, и уже нить вытянулась сантиметров на 40. Я смутился, что носок совсем пропадёт, и в душе моей появилось желание отдать Ему свой носок. Будто прознав перемену в моём сердце, Юноша перестал тянуть за нить, и с той же доброй и игривой улыбкой вопросительно обратился ко мне: «Ты отдаёшь его Мне?» «Да, да, забери его!», – уже с радостью и лёгким сердцем подтвердил я своё решение. И пробудился.

Полагаю, что Юноша (Иисус), пожелал вести меня по жизни, ибо носок, очевидно, символ ноги, но ведь где одна нога, там и другая. Но Господь не желает делать с нами что-то помимо нашей воли, поэтому в этом Откровении испытывалось моё желание. Идеальная белизна и новизна носка, думаю, символизировала чистоту новокрещённого, ведь это Откровение было вскоре после моего крещения, после которого я уже не покидал Церковь, но вёл жизнь воцерковлённого человека. Но хочется отметить ещё одну весьма характерную деталь, во всех Откровениях бывших мне, ни я, ни те с кем я общался, не говорили вслух языком, однако мы слышали мысли друг друга.

Хочется рассказать ещё об одном Откровении, бывшем мне задолго до моего крещения, когда я был ещё полуатеист, то есть смутно верующий в бытие Бога. Учился я тогда на третьем или четвёртом курсе университета. И вот, будучи на летней сессии, вижу во сне, что я стою на утоптанной площадке, передо мной высокая, метров 6-ти, стена из красного кирпича, выстроенная ротондой, и я стою внутри обозреваемого мной полукруга стены. Стена, в 10—15 метрах, полуразрушенная, и я почему-то решаю, что она греческой архитектуры, хоть ни о греках, ни об их архитектуре в то время ничего не знал. Возле самой стены земля поросла бурьяном, надо мной голубое, безоблачное небо. От меня вправо, сам собою, без моего прикосновения, покатился огромный, в мой рост, каменный шар. Справа, куда катился шар, метрах в пяти от себя я увидел пятерых старцев лет по пятидесяти – шестидесяти, в необычных одеждах, сидящих на земле рядком, локоть к локтю, по-восточному на пятках и неотрывно смотрящих на стену. Камень катился прямо на них, но я почему-то не мог крикнуть и предупредить об опасности, только в сердце моём было очень сильное желание, чтобы камень свернул в сторону, или чтобы старцы встали и уступили камню. Словно услышав меня, они дружно встали и отступили назад. Камень прокатился по тому месту, где они сидели, чуть дальше, и остановился. Старцы смотрели на меня с какой-то грустью и отрешённой безучастностью.

Сразу же после этого, вижу небольшую, мощёную булыжником мостовую и метрах в трёх от себя кирпичную стену некоего дома с небольшим оконцем. Подошёл некто к этому оконцу и взял какую-то пищу, за ним подошёл другой и тоже взял какую-то пищу. И у меня возникло желание получить из этого оконца пищу, но некое лицо в оконце отказало мне. Я очень обиделся. Но мгновенно всё изменилась, и я уже стою на площади, передо мной небольшая горка белокочанной капусты, возле капусты, напротив меня, сидит улыбающийся мальчик лет 6-7-ми и ест эту капусту. И я, ревнуя, тоже ем эту капусту как воздух.

Увидев этот «многосерийный» сон, я сразу всем существом ощутил и понял что он вещий. Но тогда я подумал, что старцы, которых я видел справа от себя, это корифеи науки, а камень, который от меня покатился на них и понудил их встать и уступить место, это некое моё будущее открытие в биологии. Ведь после университета я мечтал посвятить свою жизнь науке. Что же касается последующих серий, я ничего подходящего вообразить себе не мог, поэтому скоро забыл про этот сон. Но через 15 – 16 лет, будучи в Свято-Успенском Жировичском монастыре я начал писать богословскую книгу на тему «Триединый образ и подобие Творца», и за «крамолу» исповедания во Христе двух Личностей на меня была наложена эпитимья (лишение Св. Причастия), но при этом на меня с преизбытком изливалась благодать Святого Духа, я вспомнил и уразумел эти три «серии» Откровения.

Изложенные здесь вкратце свойства Откровений свыше, и откровений бесовских, далее, в этой работе мы постарались теоретизировать на основании энергетических свойств природ Бога, человека, Ангелов и демонов (падших Ангелов). То, что человек внутри себя духом своей души открывает для себя Бога и познаёт Его, а бесов познаёт внешним своим существом посредством тела, обусловлено самой природой человека, состоящей из духа, души и тела. Об этом мы и будем более детально говорить в I части нашей книги.