Читать книгу Братья: от Сталинграда до Берлина. Книга первая - Артем Сергеевич Октябрьский - Страница 7

Утром, 23-го августа, часов в 11, я пошел попить кофе и купить газету. Взял газету, попил кофе, и уже собрался идти домой, как вдруг встретил Лену.

– Артем! – С удивлением и восторгом крикнула она, и кинулась обниматься.

– Эй, привет. Как ты?

– Да хорошо все. Я думала ты уехал.

– А куда мне ехать? Мой дом здесь, мама здесь. Мне некуда ехать. А ты? Почему ты не уехала?

– А мне тоже ехать некуда. Тут мой дом. Дядя Коля, один кофе, пожалуйста.

– Ну, рассказывай. С Гришкой общаешься?

– Пыталась. Он на фронт почти сразу уехал. Представляешь, залез в вагон с солдатами, и зайцем доехал до Одессы.

– Вот это он молодец, ничего не скажешь.

– И не говори. Он и письма мне писал. Потом перестал. Последнее письмо из Севастополя написал. А вы с Катей? Общаетесь?

– Да какой там. Она за Волгу сразу уехала. Куда не сказала, адреса я не знаю. Знал бы, написал.

– А она не пишет?

– Нет. Может, есть дела важнее меня?

– Какие у нее могут быть дела? Особенно важнее тебя?

– А черт его знает.

Мы болтали с ней около часа, после попрощались, и я пошел домой. Пройдя улицу, я услышал вой сирен. Это была воздушная тревога. Через минуту в небе появились тучи немецких самолетов, батареи ПВО открыли огонь. В какой-то момент я услышал свист, затем грохот, потом еще, и еще. Я побежал. Грохот взрывов сливался в один оглушительный рев. Я бежал, не понимая ничего, просто бежал, схватившись за голову. Метрах в пятидесяти впереди меня упала бомба. Взорвавшись, она образовала дыру в стене дома. Я побежал дальше. Недалеко рванула еще одна бомба, и меня отбросило взрывом в дыру здания.

Очнулся я в подвале. Было тихо. С улицы шел противный запах дыма и пыли. Я вылез и впал в ступор. Дома были уничтожены, везде полыхали пожары, горящая нефть, из цистерн на холме за городом, хлынула к Волге. Река загорелась, а вместе с ней и паромы с катерами и причалом. Буквально пару минут назад я шел по зеленой светлой улице, пытаясь забыть о том, что происходит в стране. Теперь я стою среди руин.

Справка:

4й воздушный флот генерала Рихтгофена совершил в тот день 1500 вылетов, сбросил 1000 тонн бомб, потеряв при это всего 3 самолета. В Сталинграде, только за один день, 23 августа, погибло около 40 000 жителей.

Вдруг я услышал хриплый крик.

– Артем!

Я повернулся. Это был дед Архип, с автоматом в одной руке и винтовкой в другой. На поясе у него было две небольшие сумки.

– Дед! – Кричал я, закашливаясь от дыма. – Что ж это творится?!

– Это война, Артем. – Спокойно ответил Архип. – Вот так она выглядит.

Я хотел спросить, что делать дальше, как вдруг меня будто пронзило молнией. Мама.

– Дед, а где мама? Ты ее видел?

– Ээх… нет больше твоей мамы. Она стояла на балконе, и первый снаряд попал прямо в дом, он рухнул сразу, целиком. Прости меня, малыш.

Я не поверил своим ушам. Мамы нет. Внутри меня все как будто вмиг рухнуло, я почувствовал пустоту. Потом, когда шок прошел, мне стало невыносимо больно от осознания произошедшего. Я схватился за голову и хотел закричать, но тут Архип кулаком ударил меня по лицу.

– Какого хера раскис солдат?! Мы на войне или где?! Давай, подрывай свое сидалище и пошли. Надо выгнать немцев с наших земель.

Я был просто напросто в шоке. Раньше дедушка на меня даже голос не повышал, а теперь ударил по лицу!. Я был настолько обескуражен, что встал, молча, взял винтовку, и пошел за дедом.

– Так, немцы скоро пойдут в атаку. – Рассуждал он. – Везде степь, наши в окопах сидят, есть небольшая роща возле «Спартановки». Если немцы там пройдут, то они могут выйти в тыл нашим. А там даже окопов нет.

– Есть там окопы. Пошли за мной.

Мы пошли через развалины, и через полчаса вышли к окопам, которые я копал весь год. Они, конечно, не такие идеальные, как их солдаты делают, но все же лучше, чем в чистом поле воевать. Я сказал деду занять удобное место для стрельбы, а сам пошел на позицию больше подходящую под стрелка. Я расположился, и укутался небольшим брезентом, который я принес пару дней тому назад. В этой засаде было, конечно, душно, но так я был менее заметен. В какой-то момент я услышал голоса, немецкие голоса. В гуще взрывов и ревов, эти немцы шли через рощу, крича что-то непонятное. Из рощи вышло порядка двадцати человек. Я оттянул затвор и вогнал патрон, взяв одного немца на прицел. Однако дистанция была приличной, и дед со своим ППШ, при всем желании не достал бы до них. Вдруг немцы остановились. Среди клубов дыма и пыли они разглядели окопы. Я заприметил одного. Его лицо было настолько наглым, что мне сразу захотелось его убить. На шлеме у него выкрашено пару десятков свастик. Собравшись с силами, я нажал на курок. Пуля, казалось, летела бесконечно. Когда она достигла цели, я увидел падающего немца и струю крови. Подхваченная ветром, она облила рядом стоящего фрица. Фашисты открыли огонь по все ширине окоп. Дед Архип, несмотря на расстояние и разброс у ППШ, одной очередью убил пятерых. Я оттянул затвор, вогнал патрон, выстрелил, попал в плечо. Немец встал на колено, достал пистолет, и начал стрелять в мою сторону. Я «передернул» затвор, выстрелил, фашист упал. Остальные, заметив, где я засел, начали стрелять по мне. Я нагнул голову, чтобы меня не задело. В какой-то момент немцы стали стрелять за окопы, я услышал крики «Ура!». Это был взвод наших солдат, пришедший нам на помощь из города. Немцы продолжали стрелять, но понесли потери и убежали обратно в рощу. Мой первый бой был завершен. Когда красноармейцы поспрыгивали с бруствера, командир взвода удивленно спросил:

– А откуда здесь окопы? Наших солдат здесь и в помине не было.

– А, это мой внучек накопал. Целый год махал лопатой. – С гордостью сказал дед.

– Да? Ну что ж. Внук твой окопы копал, вдвоем вы взвод немцев задержали. Объявляю вам благодарность от нашего взвода.

– Служу Советскому Союзу!

– А где внук то твой где?

А я лежал метрах в пяти от окопов и плакал навзрыд. Мама умерла, а я даже ничего не мог сделать. Мы собирались пойти на Волгу после того, как я вернусь. Не задержись я с Леной, мама была бы жива. Меня буквально разрывало изнутри от невыносимой боли и беспомощности.

– А что это с ним? – Спросил один из солдат.

– Мамка у него умерла. – С горестью ответил дед.

– М-да… у меня вон немцы брата с сестрой прям при мне расстреляли, когда в деревню нашу пришли.

– А тебе сколько лет?

– Так уже тридцать первый год пошел.

– Вот. А пацану два месяца, как семнадцать стукнуло. Ладно, пойду, постараюсь успокоить его, а то мало ли, что с горя учудить может.