Читать книгу ЗАПИСКИ PLAYBOЯ - Артур Кангин - Страница 8
Глава 6
ОглавлениеВИЗИТНЫЕ КАРТОЧКИ
1.
Теплоход «Саратов» мерно рассекал бирюзовые волны по пути из Новороссийска в Ялту.
Я же стоял у борта и, испытывая легкое головокружение от качки, бросал в море смоченные в «Каберне» куски калача.
Чайки неистово орали, отчаянно дрались, склевывая нечаянное угощение.
«Вот так же и люди, – размышлял я, – горланят, сражаются в поисках насущного калача».
Чуть правее от меня, к борту подошла высокая, ногастая девушка. Бейсболка задом наперёд, майка с номером «777» обтягивает тугую аппетитную грудь, носик чуть вздёрнут и слегка шелушится от загара.
– Дайте мне немного калача, – попросила незнакомка.
Сердце мое учащенно забилось, почему-то зачесалась левая ладонь.
– На камбузе уже готов завтрак, – срываясь в хрип, произнес я. – На всех хватит.
– Какой смешной! – гортанно рассмеялась недавняя просительница. – Я вовсе не голодна. Просто я тоже хочу покормить чаек.
Я осторожно отломил треть калача.
Пальцы мои подпрыгивали от странного предчувствия.
Барышня ловко метнула в чаек дрожжевым продуктом.
Птицы дико заорали.
– Иногда я представляю себя вот такой же белокрылой чайкой, – усмехнулась моя собеседница. – Всё куда-то лечу. Кричу. А куда? Зачем? Суета все и тлен…
– Юрий Козлов, – щелкнул я каблуками босоножек. – Декан казанского университета Спящих и Просыпающихся Вулканов.
– Нет, вы и, правда, чудной, – пассажирка первого класса чуть сморщила пухлые губки. – Разве я вас спрашивала? Ну, так и быть. Анна Лаппо. Мечтательница и профессиональная путешественница.
– Пойдемте ко мне, – пересохшим ртом произнес я.
– А вот это еще рановато! – Анечка засмеялась. – Вы поухаживайте сначала. Пофлиртуйте. Что же вы сразу в галоп?!
2.
Теплоход «Саратов» благополучно доплыл до Ялты, залил баки горючим, заправил склад камбуза говяжьими и бараньими тушами и, тяжко загудев, отправился в Одессу.
День проходил за днем, а последняя близость между мной и вышеупомянутой девицей пока, увы, не наступила.
Мог ли я, спрашивается, сойти с трассы?
– Вы мне нравитесь, – кошечкой вытягивалась в бамбуковом шезлонге пока еще моя Аннет. – Вы – вулканолог. Научный педант. Наверное, подвижник и фанатик идеи. Но, знаете, лучше бы вы были негром с тугими ягодицами. Или инопланетянином с третьим глазом. А так, что получается, мужчина и женщина из России. Неизбежный «ля мур». Пароходная койка. Какая банальность и шняга! Как все предсказуемо.
– Хочешь, я овладею тобой у теплоходной трубы?! – хрипел я, мои очки в золотой оправе от возбуждения (моего возбуждения, а не очков!) запотели.
– Я не так распутна, как вы, Юра, думаете, – погрустнел ангелок. – Сначала влюбите в себя по-настоящему. Заставьте меня безумствовать. Срывать с себя прекрасные одежды, как лепестки ландыша.
– Я схожу, принесу еще водки?
– Вы же знаете, я не пью. А вам предостаточно. Вас же вчера целую ночь рвало за борт. Боцман был недоволен. Да и матросы плюются.
– Это физиология! Лучше поглядите какая полная луна. Пищат цикады!
– Ну, какие цикады в море, дурашка?! Да и луна еще не взошла! – приветливо расхохоталась Анна. – Все-таки, вы милый. Ваш страсть коротит ваш мозг. Мозг матерого ученого и зрелого мужчины.
Чувствуя мучительную боль чуть ниже живота, я цепко схватился за дубовые поручни лееров и, почти не мигая, принялся смотреть на перекаты зеленой воды.
За бортом, мускулисто размахивая крыльями, летели пресловутые чайки, жадно склевывая пароходные помои.
На какое-то мгновение я почувствовал себя такой же одинокой, голодной птицей.
Однако – нет! Решительно нет!
Разве я похож на пернатую?
У меня нет крыльев.
К тому же, я не питаюсь помоями.
Лишь иногда…
В столовых.
Я обожаю бифштекс с яйцом.
Со шкварками!
Вообще не люблю птиц.
По-моему глубокому убеждению, птицы – бесполезнейшие создания.
Только едят и летают.
К тому же, гадят!
Помилуйте!
За что их любить?
3.
Из Одессы мы с Аннушкой двинули автостопом по Крыму.
Мы побывали в Бахчисарайском дворце.
Грызли жареный миндаль.
Целовались под могучей тенью грецкого ореха.
Ловили ящериц.
Мало ли еще что?..
Но, чёрт возьми, Аня еще не была моей.
Я уже стал подзабывать свою Казань, кафедру вулканологии, жену Маргариту Ивановну, трех ребятишек мал-мала-меньше.
Моя прошлая жизнь представлялась теперь этаким маревом, сиреневым туманом.
Реально же существовала только Анна, в контексте разнообразных географических ландшафтов и искусственных архитектурных сооружений.
– Когда же ты станешь моей? – я нервно дергал кадыком.
– Милый, я подам знак, – мрачнела моя очаровательная мучительница.
Меж тем, автостопом мы вернулись в Одессу и на теплоходе «Саратов» отбыли в порт семи морей, в Москву.
И вот теплоход «Саратов» уже причаливал в Речном порту града на Семи Холмах.
Моей жены и детишек среди восторженных встречающих не было.
Может, оно и к лучшему.
Я не узнал бы их.
Прошел целый год моих странствий по голубой планете.
Анну же встретил двухметровый красавец с чёрными сросшимися бровями. Судя по наутюженной форме, подполковник службы спасения.
– Познакомься, Юрий, – повернулась ко мне Анна Самуиловна, – мой муж, Георгий Петрович. Специалист по спасению людей по неосторожности свалившихся в кратер вулкана.
Жора по-медвежьи стиснул мою интеллигентную руку.
В глазах моих почернело.
– С кем имею честь? – пробасил спасатель.
– Юрий Козлов. Ученый. В настоящий момент, вольный странник, вернувшийся из-за семи морей.
– Весьма рад, – сквозь зубы пророкотал неожиданный супруг моей Аннушки.
– А я как рад! Нет таких слов, чтобы…
Новенькая «десяточка» ждала мою любовь возле аляповатых бетонных тумб.
Жорж, ступая по-военному упруго, потащил пудовые чемоданы.
– Так как же мы, Анна? – помертвев, спросил я.
Анюта сжала мою правую руку, не как ее муж – по-хамски, со скрытой угрозой, а нежно, вкрадчиво:
– Потерпи… Я дам знак!
– Терплю. Но что это мне стоит?!
Я же оставил Анне свои казанские телефоны (домашний и кафедры), и, с горя опрокинув в какой-то тошнотной забегаловке стопарь «Молодецкой», на ватных ногах поплелся к Казанскому вокзалу.
Спьяну я все пытался вспомнить лицо своей милой женушки и малых деток.
Увы, предо мной стол лишь один лик, моей погубительницы.
О, Анна!
Что же мне делать с собой?
Ответь!
Не дает ответа.
В 21.30 я выехал «скорым» в Казань.
4.
Прошло три дня.
Я думал страсть сойдет на нет, покроется розовым флером, кисеей, даже дымкой. Она же разгоралась во мне все ярче и ошеломительней.
И даже стремительный карьерный взлет, меня избрали проректором, не успокаивал.
Ночью я, в одних трусах, выскакивал на балкон своей квартиры (девятый этаж, вид на Волгу) и долго вглядывался куда-то вдаль.
Надо мной разверзалась звездная бездна.
Крупные светила шевелили тонкими лапками, перемигивались, словно намекая, мол, прохлопал, прозевал свое, сукин сын, счастье.
Я не обижался на звезды.
Они были правы.
Я лишь втягивал ноздрями ночной воздух.
Пахло скошенным ковылем, стреноженными татарскими лошадьми. Казалось, меня обдавало нежным запахом моей Аннушки.
И тут раздался пронзительный телефонный звонок.
– Кто говорит?
– Дурачок!
Я лязгнул зубами и почесал правой ногой волосатую икру левой.
– Что еще за дурачок?! За дурачка ответите!
– Боже, что он несет? Это я, Анна!
– Анна? Какая Анна?
– Ты забыл меня…
– Знаете, вы звоните в ночное время. У меня жена, трое детей, мал-мала-меньше. К тому же, я недавно назначен проректором Казанского университета. А это вам не хухры-мухры!
– Короче! Завтра ровно в девять в гостинице «Саратов». Номер 777. Я тебя жду!
В телефонной трубке раздались длинные гудки.
По спине пробежал озноб, вот еще один поворот в моей нелегкой судьбе.
Готов ли я?
5.
В гостинице, в номере «люкс» с красными бархатными занавесками на окнах с видом на исток Волги, мы провели умопомрачительную, эротически насыщенную ночь.
Чем глубже я познавал Анну, тем более таинственной она для меня становилась.
Я любил ее так, как никто и никогда не любил.
Я любил ее даже сильнее, чем самого себя.
Куда же уж больше?!
– Юрик, родной, – проворковала моя полуночная наяда, искушая меня каждым обнаженным и полуобнаженным изгибом своего тела, – у тебя есть визитные карточки?
– Конечно! Я же проректор!
Я вскочил с кровати и упругой походкой юноши-любовника, контролируя переливы мышц спины и ягодиц, подошел к своему чесучовому костюму, бережно повешенному на стул с гнутыми ножками.
Аня внимательно рассмотрела карточку, потрогала ее выпуклый шрифт, даже зачем-то понюхала:
– Какая прелесть!
В левом углу карточки была изображена розовая фламинго.
– Зачем здесь эта птица?
– Вспоминая тебя, я представлял образ фламинго.
– Какой ты милый!..
Утром, стоя у распахнутого окна, Анна, теребя бархатную пуговицу пеньюара, спросила:
– Ты подаришь мне свою визитку?
– Конечно. У меня этого добра…
Через час начиналась моя лекция о проснувшихся вулканах, и я оперативно натягивал чуть расклешенные брюки.
Анна же еще раз полюбовалась визиткой, поцеловала ее, и положила в нагрудный карманчик.
Я бодро вышел из номера в полной уверенности, что мой роман с Анной находится в самом истоке.
О, как я ошибался!
6.
Вечером в номере 777 я не застал свою Анну.
Там поселился какой-то носатый грузинский князь с инкрустированным бирюзой кинжалом на боку.
– Где моя Анна? – я схватил князя за грудки.
Князь выдернул кинжал и приставил мне к горлу.
– Зарежу шакала!
– Зачем же так сразу?
Я понял, князь тут ни причем.
Вот и еще поворот!
Я забросил проректорство, жену Маргариту Ивановну, своих ребятишек, мал-мала-меньше, и предался пагубному пьянству.
Я опустился на самое социальное дно. Стал подонком. Спал на вокзале, ел бесплатную американскую похлебку в приютах для бомжей.
Однажды, с похмелья полубезумный, я столкнулся с университетской вахтершей, бабой Клавой.
Она посоветовала мне ехать на Соловки, к старцу Паисию.
– Он твоего «зелёного змия» враз выгонит!
Я поехал на Соловки, несколько дней коленопреклоненно стоял на службе.
Старец Паисий что-то пошептал надо мной, и мне уже совсем не хотелось пить.
Начинался Крестный ход.
Мелькнули хоругви и тяжелые церковные знамена.
Густо запахло ладаном.
Потупясь, пошли монахи и монашки.
Одна из монашек, почудилось, сверкнула на меня знакомыми карими глазами.
В черном хитоне и в черном же плате шла моя Анна.
Жаркие слезы обожгли мне глаза.
Маленький, скособоченный юродивый с бельмом на глазу подошел и ласково перекрестил меня:
– Ишь, как убивается, голубчик! А ты, раб божий, радуйся!
– Я, дядя, стараюсь…
Вечером в скором поезде, отхлебывая биокефир, я выехал в Казань.
Настроение пасмурное. Все суета и тлен.
Вот они, визитные карточки, до чего доводят!
Хотя причем тут карточки? Чёрт с ними!
За окном мелькали березки или молодые дубки.
Что-то меня ждет впереди?!
Дабы резко переменить обстановку я решил отправиться в Индию. В страну Киплинга, мыльного дерева и Рики-Тики-Тави.
