Читать книгу Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1 - Артур Конан Дойл, Исмаил Шихлы - Страница 26

Обед наш вышел очень веселым. Холмс мог, когда хотел, говорить замечательно хорошо, и в этот вечер он охотно проявил свое умение. Он казался в состоянии нервной экзальтации. Никогда я не видал его таким блестящим. Он быстро переходил от одного предмета разговора к другому – мистерии, средневековая глиняная посуда, скрипки Страдивариуса, буддизм на Цейлоне, войны будущего – и обо всем говорил так, как будто специально изучал данный предмет. Его веселое настроение показывало, что в нем наступила реакция после черной меланхолии последних дней. Этелни Джонс вне службы оказался душой-человеком и относился к обеду как bon vivant. Что касается меня, то я был в восторге, что мы приближаемся к концу нашего расследования, и веселость Холмса заразительно подействовала на меня. Во время обеда никто из нас не упоминал о причине, заставившей нас собраться.

Когда сняли скатерть, Холмс взглянул на часы и наполнил три стакана портвейном.

– Выпьем за успех нашей экспедиции, – сказал он, – а потом пора и отправляться. Есть у вас пистолет, Ватсон?

– У меня в столе есть старый служебный револьвер.

– Так возьмите его. Лучше быть наготове. Я вижу кеб у подъезда. Я велел приехать за нами в половине седьмого.

Было немного позже половины седьмого, когда мы добрались до Вестминстерской пристани и нашли ожидавший нас баркас. Холмс оглядел его критическим взглядом.

– Нет ли чего-либо указывающего на то, что этот пароход принадлежит полиции?

– Есть, зеленый фонарь сбоку.

– Снимите его.

Маленькая перемена была сделана, и мы поднялись на борт; отдали концы. Джонс, Холмс и я сидели на корме. Один человек стоял у руля, другой у машины. Впереди стояли двое плотных полицейских.

– Куда? – спросил Джонс.

– К Тауэру. Скажите, чтобы остановились против «Jacobson’s Yard».

Наше судно оказалось очень быстроходным. Мы пронеслись мимо длинного ряда барж. Холмс довольно улыбнулся, когда мы догнали речной пароход и перегнали его.

– Хорошо, если бы мы были в состоянии догнать всякое судно, как бы быстро оно ни шло.

– Ну, это едва ли. Но немного паровых баркасов, которые могли бы перегнать нас.

– Нам придется догонять «Аврору», а она известна быстротой своего хода. Я расскажу вам, в чем дело, Ватсон. Вы помните, как мне было досадно, что мне помешал пустяк?

– Да.

– Ну, я дал полный отдых уму и погрузился в химический анализ. Один из наших самых великих государственных людей сказал, что перемена работы – лучший отдых. И это так. После того, как мне удалось растворить углеводород, я опять вернулся к делу Шольто и обдумал все снова. Мои мальчики безуспешно обыскали всю реку сверху донизу. Баркас не останавливался ни у какой пристани и не возвращался назад. Однако не могли его похитить для того, чтобы скрыть следы, хотя все же эта гипотеза оставалась вероятной в случае, если бы все другие оказались неверными. Я знал, что этот Смолль обладает известной долей низменной хитрости, но я не считал его способным к утонченному расчету. Это обыкновенно является продуктом более высокого образования. Затем я подумал, что так как он, очевидно, пробыл некоторое время в Лондоне, – у нас есть данные, что он постоянно наблюдал за Пондишерри-Лодж, – то не мог уехать внезапно. Потребовался бы, по крайней мере, один день, чтобы устроить дела. Во всяком случае, на это были основания.

– По-моему, очень слабые, – сказал я, – вернее, что он устроил свои дела, прежде чем отправился на похождения.

– Нет, не думаю. Его берлога была слишком драгоценным убежищем в случае нужды для того, чтобы он отказался от нее без крайней необходимости. Но затем мне пришло на ум другое соображение: Джонатан Смолль должен был чувствовать, что странная наружность его товарища, как бы он ни одевал и не укутывал его, возбудит разговоры и может быть связана с трагедией в Норвуде. Он достаточно смышлен, чтобы понять это. Они отправились из своей главной квартиры под покровом ночи, и он хотел вернуться назад до тех пор, пока не станет совсем светло. По словам миссис Смит, было около трех, когда они добыли баркас. Значит, было уже совсем светло и скоро должны были проснуться люди. Поэтому, рассуждал я, они не уехали очень далеко. Они хорошо заплатили Смиту за то, чтобы он молчал, приберегли баркас для последнего бегства и поспешили с ящиком к себе на квартиру. Дня через два, когда они увидели бы, какого мнения держатся газеты и падает ли на них какое-нибудь подозрение, они пробрались бы ночью в Грэвзэнд или какое-нибудь иное место, где взяли бы себе на корабле место для проезда в Америку или в колонии.

– А баркас? Не могли же они взять его К себе на квартиру?

– Совершенно верно. Я рассудил, что он не может быть далеко, несмотря на то, что он невидим. Тогда я поставил себя на место Смолля и взглянул на дело с точки зрения человека его способностей. Он, наверно, рассчитал, что послать баркас назад или держать его у какой-нибудь пристани – значит облегчить поиски полиции, если она случайно нападет на его след. Как же ему скрыть баркас и в то же время держать его наготове? Я подумал, что бы я сделал, если бы был на его месте. Был только один выход. Я мог бы отдать баркас в мелкий ремонт какому-нибудь судостроителю и приказать сделать ничтожные поправки. Таким образом, баркас взяли бы в сарай или во двор и он был бы спрятан, а вместе с тем я мог получить его обратно через несколько часов.

– Это довольно просто.

– А между тем, чрезвычайно легко проглядеть подобного рода простые вещи. Но я решился действовать на основании пришедшей мне в голову мысли. Я отправился в лодке ничего не подозревавшего моряка и осведомлялся во всех мастерских по реке. В пятнадцати я осведомлялся безуспешно, но в шестнадцатой – Джейкобсона – узнал, что «Аврора» была передана два дня тому назад человеком на деревянной ноге для каких-то пустяковых исправлений руля. «Руль у него совсем в порядке, – сказал приказчик. – Вот там он лежит, тот, что с красными полосами». В этот момент я увидел – кого бы вы думали – самого Мардохея Смита, пропавшего владельца баркаса. Он был сильно навеселе. Конечно, я не знал бы, кто он, если бы он не прогремел своего имени и названия баркаса. «Мне он нужен сегодня вечером в восемь часов, – сказал он, – ровно в восемь часов, заметьте, потому что со мной два джентльмена, которые не станут ждать». Вероятно, ему хорошо заплатили, потому что у него было много денег, и он швырял шиллинги рабочим. Некоторое время я шел следом за ним, но затем он засел в пивной; тогда я вернулся к складу и, встретив случайно одного из моих мальчиков, поставил его сторожить баркас. Он должен стоять у самой воды и махнуть платком, когда они отправятся в путь. Мы будем поджидать на реке, и будет уже совсем странно, если мы не захватим и людей, и клад.

– Вы составили очень хороший план, все равно, те ли эти люди или нет, – сказал Джонс, – но если бы дело было в моих руках, я послал бы полицейский отряд к складу Джейкобсона и арестовал бы их при появлении там.

– Чего вы никогда бы не дождались. Этот Смолль довольно-таки смышленый парень. Он выслал бы вперед шпиона и в случае чего притаился бы еще на неделю.

– Но вы могли бы выследить Мардохея Смита и таким образом добраться до их убежища.

– Тогда я напрасно потерял бы день. Я готов поставить сто против одного, что Смит не знает, где они живут. Пока у него есть водка, пока ему хорошо платят, зачем ему задавать вопросы? Они присылают приказания. Нет, я обдумал все и решил, что это самый лучший путь.

Во время этого разговора мы миновали уже ряд мостов, перекинутых через Темзу. Когда мы проходили мимо Сити, последние лучи солнца золотили крест на куполе собора святого Павла. Были уже сумерки, когда мы добрались до Тауэра.

– Вот и склад Джейкобсона, – сказал Холмс, показывая на целый лес мачт и снастей в стороне Сержея. – Подойдите тихонько под прикрытием грузовых судов. – Он вынул из кармана ночной бинокль и некоторое время смотрел на берег. – Я вижу моего часового на посту, – заметил он, – но платка и сигнала нет.

– Что, если бы мы спустились немного вниз по реке и подождали их там? – торопливо проговорил Джонс.

Мы все были взволнованы, даже полицейские и кочегары, которые мало представляли, что происходило перед ними.

– Нельзя ни на что рассчитывать вполне, – ответил Холмс. – Можно держать пари десять против одного, что они спустятся вниз по течению, но нельзя быть уверенными в этом. Отсюда нам виден вход на склад, а им едва ли видно нас. Ночь будет светлая. Мы должны остаться здесь. Посмотрите, сколько народу выходит оттуда при свете газовых рожков.

– Они идут с работы в складе.

– Грязные с виду молодцы; но, думаю, в каждом из них таится хоть маленькая небесная искра. А нельзя этого подумать, смотря на них. Человек – странная загадка!

– Некоторые называют его душой, скрытой в животном, – заметил я.

– Хорошо сказано у Винвуда Рида, – сказал Холмс. – Он замечает, что если индивидуум представляет собой неразрешимую загадку, то в общем он становится математической аксиомой. Например, никогда нельзя предсказать, что сделает один какой-нибудь человек, но можно с точностью сказать, что сделает неизвестное число людей. Индивидуумы изменяются, но процент остается неизменным. Так говорит статистика. Но не платок ли это? Я вижу что-то белое, колышащееся в воздухе.

– Да, это мальчик! – крикнул я. – Я ясно вижу его.

– А вот и «Аврора»! – также крикнул Холмс. – И несется, как черт! Полным ходом, машинист! Догоняйте баркас с желтым фонарем. Праведное небо! Никогда не прощу себе, если он уйдет от нас!

Баркас незаметно проскользнул от берега и прошел за двумя или тремя маленькими судами так, что уже шел полным ходом, когда мы увидели его. Теперь он летел с поразительной быстротой вниз по реке, вдоль берега.

Джонс серьезно посмотрел вслед баркасу и покачал головой.

– Он идет очень быстро, – сказал он. – Сомневаюсь, чтобы нам удалось догнать его.

– Мы должны догнать! – крикнул Холмс сквозь сжатые губы. – Прибавьте угля, кочегары. Дайте полный ход! Мы должны поймать их, хотя бы для того пришлось сжечь баркас!

Мы полетели вслед за баркасом. Пар со свистом вырывался из парового котла; могучие машины гремели, словно большое металлическое сердце. Острый крутой нос разрезал тихую речную воду и оставлял после себя две катящиеся направо и налево волны. С каждым порывом машин баркас подпрыгивал и трепетал, как живой. Большой желтый фонарь на носу бросал длинную полосу света. Прямо перед нами темное пятно на воде указывало на местонахождение «Авроры», а белая пена, крутившаяся за ней, говорила о быстроте ее хода.

Мы летели мимо барж, пароходов, коммерческих судов то огибая их, то проходя мимо. Чьи-то голоса окликали нас в темноте; «Аврора» все продолжала лететь, а мы следом за ней.

– Прибавьте угля, прибавьте! – кричал Холмс, смотря вниз в машинное отделение; яркое пламя освещало снизу полные тревоги орлиные черты его лица. – Разводите все пары!

– Кажется, мы немного приблизились, – сказал Джонс, не отрывая глаз от «Авроры».

– Я уверен, что мы догоним ее через несколько минут, – сказал я.

Но как раз в эту минуту волею злого рока между нами очутился буксирный пароход, тянувший за собой три баржи. Только благодаря тому, что рулевой налег на руль, нам удалось обойти его, а когда мы снова пустились в путь, «Аврора» уже обогнала нас на добрых двести ярдов. Однако она еще хорошо была видна нам, а неясные сумерки перешли в светлую звездную ночь. Наши паровые котлы работали на пределе, и хрупкая посудина дрожала и трещала от страшной силы, уносившей нас вперед. Мы пронеслись мимо «вест-индских доков» и все продолжали лететь вперед. Темное пятно впереди теперь превратилось в изящную «Аврору». Джонс направил на нее свет нашего фонаря, так что мы ясно могли различить фигуры на палубе. На корме сидел человек, наклонившийся над каким-то черным предметом, находившимся между его ног. Рядом с ним лежала черная масса, похожая на ньюфаундлендскую собаку. Мальчик держал румпель, и при красном пламени печки я ясно разглядел старого Смита, обнаженного до пояса и яростно подбрасывавшего угли.

Сначала они, может быть, сомневались, преследуем ли мы их, но теперь, когда мы следовали за ними по пятам, у них не могло остаться никакого сомнения. У Гринвича мы отставали от них на триста футов. В Блэкуэлле расстояние между нами было не более двухсот пятидесяти. Мне приходилось преследовать различную дичь в различных странах, но ни в каком спорте не испытывал я такого дикого волнения, как в этой безумной охоте за людьми на Темзе. Упорно, ярд за ярдом, приближались мы к «Авроре». В тиши ночи нам слышно было, как дрожала и трещала ее машина. Человек на корме, по-прежнему скорчившись, сидел на палубе и руки его двигались, как будто он был занят каким-то делом; временами он подымал глаза и как бы измерял взглядом разделявшее нас пространство. Мы приближались все больше и больше, и Джонс крикнул, чтобы они остановились. Мы были уже недалеко, и оба судна летели с ужасающей быстротой по чистому водному пространству.

При нашем оклике человек на корме вскочил на ноги и, потрясая кулаками, стал осыпать нас проклятиями высоким, надтреснутым голосом. Это был человек высокого роста, могучего сложения. Он стоял, широко раздвинув ноги, и я увидел, что правая его нога была из дерева от самого бедра. При звуке его пронзительного, сердитого голоса находившаяся на палубе куча зашевелилась. Она выпрямилась и оказалась человеком – самым маленьким из когда-либо виденных мною – с большой, уродливой головой и с массой спутанных, растрепанных волос. Холмс уже вынул револьвер, и я также приготовил свой при виде этого безобразного дикаря. Он был завернут в какой-то темный плащ или одеяло так, что на виду оставалось только одно лицо; но лица этого было достаточно, чтобы заставить человека провести бессонную ночь. Никогда не приходилось мне видеть такого злого и жестокого лица. Его маленькие глаза горели мрачным огнем, а толстые губы оттопыривались над зубами, которые дрожали от полуживотного бешенства.

– Стреляйте, если он подымет руку, – спокойно проговорил Холмс.

В это время мы были уже совсем близко от нашей цели. Я как теперь вижу этих двух людей – белого с широко расставленными ногами, посылающего нам проклятия, и безобразного карлика с отвратительным лицом, скрежещущего крепкими желтыми зубами при виде нас и освещенного нашим фонарем.

Хорошо, что мы так ясно видели его. В то время, как мы смотрели на него, он вдруг выхватил из-под своего одеяния короткий, круглый кусок дерева, похожий на линейку, и приложил его к губам. Мы выстрелили одновременно. Он повернулся, всплеснул руками и со звуком, похожим на удушливый кашель, упал в реку. Я поймал ядовитый, угрожающий взгляд его глаз среди белой пены воды. В то же мгновение белый налег так сильно на руль, что судно его направилось прямо к южному берегу, а мы пронеслись мимо его кормы в нескольких футах от него. Мы сейчас же повернули обратно, но «Аврора» была уже близко от берега. Местность была дикая и пустынная; луна освещала громадное болотистое пространство, с лужами стоячей воды и залежами гниющей растительности. Баркас с глухим шумом взлетел на грязный берег с высунувшимся носом и с кормой, наполнившейся водой. Беглец выскочил из судна, но его деревяшка сейчас же увязла во всю длину в илистой почве. Напрасно он боролся и извивался – он не в состоянии был сделать ни шагу ни взад, ни вперед. Он ревел от бешенства и яростно стучал по грязи другой ногой, но от этого усилия сосновая деревяшка только глубже уходила в болото. Когда мы подвели к нему баркас, незнакомец так глубоко ушел в ил и тину, что только набросив ему на плечи веревочную петлю, нам удалось вытащить его на берег, как какую-нибудь зловредную рыбу. Оба Смита, отец и сын, сидели, насупившись, на баркасе, но покорно перешли к нам, когда это было приказано им. «Аврору» мы взяли на буксир и привязали к корме нашего баркаса. На палубе стоял солидный железный ящик индийской работы. Несомненно, в нем хранился злополучный клад Шольто. Ящик был достаточно тяжел, и мы бережно перенесли его в нашу маленькую каюту. Мы стали медленно подыматься вверх по реке, наводя фонарь во все стороны, но дикаря и следа не было. Где-то там, в темной тине, на дне Темзы, лежат кости этого странного гостя наших берегов.

– Взгляните сюда, – сказал Холмс, указывая на деревянный решетчатый люк. – Мы еле поспели с нашими пистолетами. – Действительно, как раз за нами торчала одна из хорошо знакомых нам убийственных стрел. Должно быть, она пролетела между нами в ту минуту, как мы выстрелили. Холмс улыбнулся и равнодушно пожал плечами, но, сознаюсь, у меня замерло сердце при мысли об ужасной смерти, прошедшей так близко от нас.