Читать книгу Театр одного зрителя - Артур Саргисович Саканян - Страница 34

Она успела принять прохладный душ, переодеться и теперь в напряжении сидела на краю потёртого дивана. Окна комнаты были затянуты шторами, но сквозь них поблёскивали стальные прутья решётки. Человек в белом халате расхаживал по комнате и бесстрастно рассказывал события из её жизни. Иногда он подходил к столу, заглядывал в блокнот, и его рассказ дополнялся новыми подробностями.

«К чему это он клонит?», – думала она, переводя взгляд с предмета на предмет. Всем своим видом она стала демонстрировать, будто пытается понять происходящее, и человек в халате успокаивающе произнёс:

– Не удивляйтесь, всё это я узнал от вас, когда вы были в бреду. Поверьте, ничего постыдного в ваших словах не было. Мне надо найти расхождение с реальностью. Если заметите что-то странное в моём рассказе, дайте знать.

Изумление на её лице переросло в возмущение и, сухо чеканя каждое слово, она произнесла:

– Не волнуйтесь доктор, у меня уже всё в порядке. Спасибо, но в вашей помощи я более не нуждаюсь. Приношу свои извинения за беспокойство.

Она собралась встать, но доктор жестом руки удержал её.

– Без пропуска вас отсюда не выпустят и, прежде чем я его выпишу, может быть, объясните, как вы попали сюда? Вы знаете, где находитесь?

– Догадалась, и на этот счёт у меня комплексов нет, – сухо отреагировала она. – Тот факт, что мы сейчас находимся по одну сторону решётки, меня ничуть не волнует и пусть вас не тревожит. Чуть позже мы будем по разные её стороны. На моём месте любой другой оказался бы тут гораздо раньше. Я столько сумасшедших ролей пропустила через себя, что, действительно, странно, как это мы до сих пор не знакомы?

– Что же вы раньше не пришли ко мне знакомиться?

– Прежде чем идти на приём к психиатру, всё-таки надо лично убедиться: в своём ли ты уме? И тут я должна вас огорчить. Раздвоения личности и прочих бзиков за собой не наблюдала, и я не ваш пациент. Можете поверить мне на слово, – утвердительно произнесла она.

– Верю, – охотно согласился доктор. – А если бы страдали шизофренией, то тогда у вас было бы не раздвоение, а размножение личности, то есть по числу сыгранных ролей?

– Совершенно верно, – спокойно подтвердила она.

«Впрочем – подумал доктор – никогда не знаешь, сколько личностей поджидает тебя, и какие тараканы у каждой личности в голове». Ему вспомнился случай, как одной из пациенток пришла в голову бредовая идея, что надо из любви к доктору съесть его. Видимо, прочла где-то о каннибалах. Подговорила соседей по палате и толпой ворвались в кабинет. Тогда его спасла мысль, что для приятного вкуса ему надо сходить в буфет за солью. «А что творится в голове у актрисы? Сейчас любая выходка ей с рук сойдёт. Красивая и неподсудная» – подумал доктор и спросил:

– И какое лечение вы бы проводили в таком случае?

– Доктор, лечение это ваша прерогатива, но если вы забыли, то я напомню вам самый банальный метод: «мама, роди меня обратно, соедини все мои личности воедино и выпусти обратно на волю». Мне дайте роль новорождённого, роль повитухи доверьте медсестре, а рожать придётся вам, – и довольная собой, она откинулась на спинку дивана.

– Вы все свои роли помните?

– Конечно помню, – удивилась она – за секунду могу войти в любой, сыгранный мною, образ.

– Прекрасно но ваши театральные образы настолько противоречивы, что, соединив их воедино, можно получить небольшой взрыв в голове, – улыбнулся в ответ доктор.

– Не волнуйтесь, доктор, никаких взрывов не будет. Неужели вы не знаете, что в человеке мирно уживаются даже такие антагонизмы как: садизм с мазохизмом или любовь с ненавистью? – недовольным тоном возразила она.

Доктор хотел было уточнить, что подобный антагонизм присущ театральным пьесам, а не реальной жизни, но по её взъерошенному виду понял, что лучше не вступать в полемику.

– А ведь с этим антагонизмом живут многие люди, – продолжила она, и миролюбиво закончила:

– Думаю, вы со мной согласны, и я, пожалуй, пойду.

Она попыталась встать, но какая-то сила буквально пригвоздила её к дивану, и доктор начал разговор:

– Вы правы, но это только наружная форма, оболочка, а не суть внутреннего содержания человека. К сожалению, о человеке мы судим по его внешним проявлениям. Даже мы, врачи, чаще лечим не больного, а болезнь, потому что руководствуемся следствием, а не причиной. А ведь по одной и той же причине болезнь у разных пациентов может и проявляться, и протекать по-разному. Так же и сущность человека может проявляться в самых разнообразных формах. К примеру, каким образом мирный старичок превратился в насильника? Как сознание безнаказанности могло переродить его настолько, что он запугивал малолетних девочек в детдоме и насиловал их? За всю свою жизнь, возможно, он и мухи не обидел. А может быть, вся его безобидность была продиктована страхом за расплату? Раньше он боялся показать себя, а с изменением условий обнажил свою истинную сущность садиста и насильника? Разве не странно, что и герой вдруг ведёт себя как трус? А может быть, и свой подвиг герой совершил от страха? А сколько благородных людей соблазн превратил в подонков? Получается, что реакция человека в разных ситуациях может довольно искажённо передать внутреннее содержание. А может быть, только в стрессовых ситуациях человек проявляет своё истинное лицо? Что это, раздвоение, или, как было сказано, размножение личности? По внешним признакам – патология, а постфактум – с такой патологией живёт большая часть земного населения. Однако условия общежития людей потребовали разграничения между тем, что дозволено и не дозволено. Для мирного сосуществования надо было держать эту границу под контролем. Поэтому возникла система правоохранительных органов и психиатрия. Дилемма свелась к соблюдению правил общежития. Нарушил закон – тюрьма, а для нарушителей норм поведения – психбольница. Вот и вся диалектика, а устойчивость и порядок в быту поддерживают те люди, которые остаются сами собой, независимо от обстоятельств. Их внешние проявления находятся в гармонии с внутренним содержанием. Поведение таких людей прогнозируемо, и психика у них здоровая.

Доктор взглянул на неё и понял, что она вся внимание.

– Ночью я прочёл пьесу и, думаю, что на сцене вам нужно было изобразить саму себя.

Она вздрогнула, а доктор увереннее продолжил:

– Должны были копнуть в себе, но не смогли. Вы слишком далеко ушли от самой себя, а обратную дорогу забаррикадировали чужими образами. Ворота в свой мир оказались заперты, и защитная реакция мозга создала для вас параллельный мир. Я присутствовал на спектакле и был свидетелем того, как новый мир наполнялся театральными образами предыдущих спектаклей. Внешне это выглядело, как сплошной хаос. Перескакивая с образа на образ, вы пытались найти что-либо созвучное с ролью, которую должны были сыграть. Однако ничего подходящего не находили, и вновь вертелась карусель образов. В конце концов, вы выдохлись. Среди своих сценических персонажей вы себя не нашли и поэтому перестали ощущать себя в этом псевдомире. Вот тогда вас обуял ужас. Ваше «я» исчезло, и от страха вы стали кричать, что не видите себя. Для вас так оно и было, но окружающим это представилось, как безумие. Ваш псевдомир вошёл в противоречие с реальным миром. Он вышел за границы дозволенного и, думаю, теперь понятно, почему вы оказались здесь.

Доктор обратил внимание на её застывшее лицо и сказал:

– Кажется, я вас напугал. Успокойтесь, потому что страшное позади. До сегодняшнего дня вы были больны. Причина вашей болезни – это гордыня, только не спутайте с гордостью, с чувством человеческого достоинства. Гордыня направлена во внешний мир, а гордость направлена в себя. Для гордости свидетели не нужны, а гордыня без свидетелей чахнет. Ваша болезнь – это результат разрушающего действия гордыни. Вы стали рабыней триумфа во внешнем мире. Чтобы помочь вам скинуть эти оковы, не смотрите на меня так неистово. Я ваш друг, а не враг.

– Гордыня – смертный грех, – едва слышно выдохнула она.

– Верно, это смертный грех. Поэтому для вас я уже не столько врач, сколько пастырь, духовный наставник. Кстати, вы далеко не одиноки в этом грехе. Люди, в чьих руках есть хоть толика власти, тоже не лишены этого греха. Этот грех толкает их к заветному креслу, находящемуся на уровне их некомпетентности в управлении другими людьми. В отличие от них, вы управляли людьми на духовном уровне. Однако гордыня заслонила собой реальный мир, вытеснив вас в псевдомир иллюзий и самообмана.

Она настороженно посмотрела на доктора.

– Помните, с чего начиналась ваша гордыня? Мечтали стать знаменитой, возвыситься над другими. Ради этого вы уничтожили в себе связь между…

– Ничего я в себе не уничтожала, – дрогнувшим голосом перебила она, чувствуя, как у неё в груди нарастает злоба к этому невозмутимому всезнайке.

Доктор почувствовал, что причинил ей боль:

– Успокойтесь. Ничего предосудительного в том, что вы стремились к вершине славы, я не усматриваю. Люди вашей профессии всегда стремятся к славе, и это нормальное явление. Согласитесь, что актёр не сможет ощущать себя полноценным человеком, если его талант не востребован.

Её глаза источали такие флюиды враждебности, что доктор попытался погасить этот всплеск негативных эмоций.

– Должен признаться, что я большой поклонник вашего таланта и видел все спектакли с вашим участием, – произнёс доктор, чувствуя в её взгляде нарастающее раздражение.

«Дифирамбы тут ни к чему, – подумал доктор. – Надо бы её встряхнуть», – и продолжил:

– Кстати, я говорил с вашим режиссёром. Он признался, что уже на репетициях этого спектакля не узнавал вас. Кое-что вы рассказали в бреду, ваши театральные образы мне были знакомы. Оставалось только…

– Вот именно! Оставалось только явиться на спектакль, стать свидетелем моего фиаско, а в моем лице обнаружить своего пациента! Вы хотите доказать, что я сумасшедшая?! Вы этого добиваетесь?! – взвизгнула она.

– Сейчас же прекратите истерику, – прервал её доктор. – Ответьте: вы сможете ещё раз сыграть ту роль на сцене?

Она испуганно посмотрела на доктора, но он без тени снисхождения продолжил:

– Можете не отвечать, и так всё ясно. Пойдём дальше. Хоть одна подруга у вас есть? А кошка или собака? Вы же совсем одна. Нормально это или ненормально? Вы же, как волк-одиночка остались в своей гордыне…

Слёзы навернулись на глаза, и она всхлипнула. Она вспомнила, как в мгновение ока вышвырнула из жизни даже свою единственную подругу, а доктор подумал, что одиночество – это спутник славы, но решил не говорить об этом актрисе, потому что одиночество, как состояние души – неизлечимо. Передавая ей салфетку, доктор сказал:

– Поплачьте, поплачьте. Слёзы вымывают яд из души и токсины стресса из организма. В вашем случае – это первый шаг к излечению. Я собираюсь лечить причину вашей болезни, а не её следствие. Вам ясно? И ещё, примите к сведению: это я вам нужен, а не вы мне. Если сомневаетесь – скатертью дорожка. Я вас не держу.

Ей стало обидно, и она с укором посмотрела на доктора.

– Простите, – сказал он, усаживаясь рядом, – я погорячился. Сейчас вам лучше побыть одной, подумать. Когда появится желание поговорить – приходите. Медсестра проводит вас.

– Не надо. Эту дорогу я как-нибудь найду сама.