Читать книгу Театр одного зрителя - Артур Саргисович Саканян - Страница 35

У дверей своей палаты она нос к носу столкнулась с какой-то старушкой. Та взглянула на актрису и обомлела.

– Это вы?! – воскликнула старушка, выйдя из оцепенения, – Я вас узнала! Как хорошо, что мы встретились! Не бойся меня, доченька, я же вас знаю. Вы кого-то пришли навестить? А ко мне уже никто не приходит. Можно поговорить с вами?

Старушка крепко вцепилась в её руку, и сопротивляться её напору не было сил. Вместе с ней актриса вошла к в палату. На тумбочке лежал букет роскошных роз.

– Вы делаете мне больно, – прошептала она.

Старушка разжала пальцы и всплеснула руками.

– Какие роскошные розы! – воскликнула она. – А мне цветов так давно не дарили.

– Возьмите себе, – глухо отозвалась актриса и села на койку.

Старушка застенчиво улыбнулась и села рядом.

– Вы потрясающая! – сказала она, нежно поглаживая руку актрисы. – Я ни один спектакль с вашим участием не пропустила. Мне так приятно видеть вас… Ведь я так давно не была в театре, – и старушка мечтательно закатила глаза.

Обратив внимание на отрешённый вид актрисы, старушка встревожилась и возбуждённо продолжила:

– А хотите, я расскажу свою историю, как попала сюда? Вам будет интересно. – и старушка загадочно улыбнулась.

– Так вот, – продолжила она, – у меня есть внучка, которой вдруг втемяшилось в голову, что она должна стать актрисой. А мне её так жалко было. Она же сирота. Мать скончалась при родах, а отец, мой сын, обзавёлся новой семьёй и уехал. Только я у неё и осталась. Побоялась я упрёков сына, что за внучкой плохо смотрю, и взяла грех на душу…

Старушка тяжело вздохнула. Спустя мгновение она стыдливо продолжила:

– Я же на большой должности была… жилищный фонд распределяла. Выделила творческую мастерскую режиссёру и выклянчила для внучки место в театре. Может быть, помните, был конкурс? Это режиссёр так организовал, чтобы на законных основаниях втиснуть внучку в театр. Даже репетировал с ней заранее заготовленную роль, чтобы она не оскандалилась… Только, кто бы мог подумать, что она потом будет его шантажировать? Шантажом выбивать для себя роли, которые ей были по нраву. Вот так, из статистки прямо в артистки. Зря я ей тогда рассказала о мастерской. Он мне жаловался, даже хотел вернуть мастерскую. А что я могла сделать, если уже была на пенсии? Ничего не помогало с этой нахалкой – ни уговоры, ни угрозы. Сын обещал приехать и урезонить её, но так и не появился…

Старушка, горестно покачивая головой, продолжила:

– Потом режиссёр плюнул на всё и уехал, а внучку сразу же выкинули из театра… Но, когда вы засверкали на сцене, моя родная внучка на мне стала вымещать свою злобу. Я восторгалась вашей игрой, а она от зависти довела меня до психоза, и я очутилась тут… Вы меня слушаете? – спросила старушка, обратив внимание на безучастный взгляд актрисы, и слегка дёрнула её за рукав.

Она перевела взгляд на старушку, будто пытаясь что-то понять, и спросила:

– Кроме вашей внучки, в конкурсе кто-нибудь участвовал?

– Конечно. Я была на галёрке и всё видела. В конце одна девочка выступала и была на сто голов выше внучки.

– Это была я, – упавшим голосом произнесла она, вспомнив, как хлопнула дверь на галёрке.

– Надо же, вы так изменились… Вот ведь что получается, когда поступаешь не по совести, – смущённо залепетала старушка. – Так мне и надо, а справедливость всё равно восторжествовала. Всё равно я рада. Талант рано или поздно… Что с тобой, доченька? Тебе плохо?

Видеть старушку так близко было невыносимо.

– Прошу вас оставить меня в покое.

– Господь с тобой. На вас лица нет. Доктора позвать?

– Уйдите! Вы не представляете сколько я перенесла, чтобы эта, как вы говорите, справедливость восторжествовала. А то, что я стала психически больной, справедливо?

– Простите меня. Я не знала. Умоляю вас, простите меня.

– Уходите. Я вас видеть не могу.

– Простите меня, умоляю… – пролепетала старушка. – Господи, прости меня грешную.

Пятясь, она вышла, а актриса продолжала неподвижно сидеть, разглядывая букет на тумбочке. Внезапно её кольнула мысль, что ей противно видеть эту бесстыжую красоту роз на перекрашенной тумбочке, и в бессильной злобе смахнула цветы на пол. Уткнувшись в подушку, она завопила и не услышала, когда в палату вошли.

– Побудь с ней, но не трогай, – шепнул доктор медсестре. – Цветы возьми себе, а я посмотрю, что там со старушкой, и сделаю втык вахтёру за розы.

– А может быть, это вахтёр воспользовался случаем и преподнёс ей розы, – тихо хихикнула медсестра.

Доктор подавил улыбку и строго взглянул на медсестру.

Вопли «затравленного зверька» постепенно стали перемежаться всхлипываниями, перерастающими в плач, который, постепенно угасая, оборвался. Воцарилась тишина.

Медсестра укрыла пледом, подобрала розы и вышла.