Читать книгу Школа во времени. Цикл «Ковчег» - Артём Скакунов - Страница 2

От Андрея Морозова читателю эти строк – привет! Моё приключение началось в далёком одна тысяча девятьсот восемьдесят первом году. Мне тогда было тринадцать лет, я был молод и горяч… В общем, я был чуть ли не на полтора года младше себя сегодняшнего. Заглядывая вперёд, отмечу, что свой четырнадцатый день рождения я отпраздновал ровно через год после тринадцатого. У всех так, скажешь ты. Вовсе нет! В моем случае произошло это вовсе не в том месяце, в котором я привык его отмечать. Больше скажу, это событие имело место быть на несколько десятков веков ранее предыдущего раза! Я очень хорошо это запомнил потому, что на следующий день меня выловил в Тирренском море один известнейший исторический персонаж. Нет, вру, не один, а два – про обоих в Большой Советской Энциклопедии статьи есть. Я в это время числился в рабах. Правда, это была лишь формальность, дань уважения местным обычаям. Потом случилась очередная ядерная война, хотя нет, случилась она раньше, но позже, а в конце концов и вовсе не случилась. До и после этого я умер…

Нет, я не сошёл с ума (вот была бы досада), честное пионерское! По крайней мере, я на это надеюсь. Нужно просто рассказывать по порядку.

Не люблю длинных предисловий. Короткие – они короче. Ну, ты меня понял, полагаю. Прошу, не смейся! Это я пока косноязычен – в первый раз затеял книгу писать и поэтому несколько тушуюсь. Заверяю, через пару-другую страниц ты меня не узнаешь! Почему я на ты обращаюсь? Это невежливо? Не соглашусь с тобой. У нас, в Римской империи, все так писали, какой папирус ни вытяни из корзины… О боги, опять я впереди паровоза! Нет, всё – обещаю тебе, читатель, отныне и впредь вести изложение событий в правильной последовательности. И даже на «вы» со следующего абзаца перейду, мне не трудно. Будь здоров!

Начну, пожалуй, своё повествование. Оно обещает быть немаленьким, но времени у меня сейчас навалом – врачи ещё не скоро разрешат нам с Питером вставать. А тыкать клавиши микроЭВМ они нам не запрещают, вот мы с ним этим и пользуемся. Даже, пожалуй, злоупотребляем! Питер что-то там программирует всё время. Я же, как новоявленный гуманитарий, решил заняться сочинительством. Делаю из записей своего дневника подобие книги. Это занятие неплохо отвлекает от лишних мыслей.

История эта началась, как я уже сказал, в далёком июле одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года…

Ууу, дьявольщина! Совсем забыл! Мне сначала необходимо сделать пару коротких отступлений. Совсем маленьких, клянусь.

Первое из них я адресую бывшим артековцам, если кто-нибудь из них вдруг прочтёт эти строки. Бывших не бывает, знаю. Артековец сегодня – артековец всегда! В общем, так. Не ищите меня на отрядных фотографиях. Не найдёте. Даже если у вас всё совпадает со мной: восемьдесят первый год, «Лазурная» дружина (или одноимённый лагерь – кто как привык), Жёлтая дача1, смена «июнь-июль». Меня вы не вспомните и не узнаете, даже если мы с вами ели из одной кастрюли. И дело вовсе не в том, что вы, мои друзья по отряду, стали старше. Тринадцать прошедших с тех пор лет – ерунда! Для склероза вам рановато, просто в вашей версии событий меня нет и не было. Я думаю, не только меня вы там недосчитаетесь, многое ещё могло измениться. Так не должно было произойти, но получилось именно так, и я в этом не виноват. В результате одной неоднозначной операции наших десантников, проведённой на другом конце света, в мире грянули грандиозные перемены – и плохие, и хорошие. На общем фоне изменение состава лагерной смены – такая мелочь, что и говорить не о чем.

Как, опять у меня ничего не сходится? Мне четырнадцать, а вам, моим беспамятным друзьям – кому двадцать пять уже, а кому и больше? Вы читайте, читайте, по ходу дела разберётесь.

Второе и последнее отступление от темы. Оно умножает на ноль предыдущее, ну да ладно. Переживу! Всё выше— и ниженаписанное, разумеется, страшная тайна. Из разряда «перед прочтением сжечь». Поэтому читать свой опус, то есть, эпос (так, кажется, правильней) я собираюсь давать лишь надёжным ребятам из экипажа, не трепачам. Здесь я, как никогда, серьёзен. Человечеству нельзя знать о существовании «Ковчега». Ему же, человечеству, так будет лучше.