Читать книгу Кая. Зов Пустоши - Ася Бриз - Страница 12

К Тоби я пыталась заглянуть уже давно, но военный врач долго не приходил в себя, больше недели прошло с того происшествия со свечей, а лекарь был без сознания. И только на излете второй неделе мне наконец сообщили, что его можно проведать.

– Княжна, ваш приход вызывает во мне противоречивые чувства. С одной стороны начинает дергаться глаз, с другой сводит судорогой ногу, чешется под лопаткой и есть еще тик левой ноги как предвестник того, что безопаснее было бы убраться отсюда.

– Я рада, что ты поправляешься, – улыбнулась я и поставила у кровати Тоби запеканку с чаем. Мужчина подцепил кусок запеканки, с сомнением ее рассматривая.

– Я надеюсь, она без грибов? И других специфичных трав?

– Даже не надейся, два раза не повторяюсь, яды уже не в моде, – хмыкнула я, оглядывая комнату. – Неплохо ты тут устроился.

Тоби в ответ закатил глаза, чуть не подавившись чаем.

– Где вы только откопали этого нового лекаря. Он же типичный светский олух, представляете, он еще и спорит со мной, когда я говорю, как правильно меня лечить.

Я рассмеялась.

– Потаенный кошмар лекарей – лечить другого лекаря.

Тоби смешно передернул плечами, а потом взглянул более серьезно.

– Вы же, княжна, пришли не просто узнать о моем здоровье?

Я подошла к окну, там по-прежнему прочно окопалась сугробами зима.

– Не просто.

В ответ лекарь понимающе хмыкнул:

– Спрашивайте, княжна, но знайте тайная канцелярия уже беседовала.

Я развернулась к нему:

– Помнишь ли ты о чем говорил тогда? Про какой-то ретранслятор, будто он и есть мозг, про то, что мы не можем увидеть реальность из-за искажений.

Тоби отвел взгляд, убрал тарелку с едва тронутой едой.

– Белладонна, белена и дурман – сами по себе сильные травы. Они крошат сознание, вытягивая на поверхность страхи, мысли, желания, – он замолчал и молчал какое-то время, поджимая задумчиво губы, затем наклонился и достал из-под кровати альбом, в котором обычно художники делают зарисовки.

– Я не помню, княжна. Только зыбкая, пугающая своей безнадежностью эмоция засела в голове.

Он тяжело вздохнул, погладил бумагу кончиками пальцев и протянул мне.

– Возьмите, может быть, для вас в этом будет какой-то смысл. Я рисовал, еще находясь под воздействие вещества. Сейчас эти картинки меня гнетут.

Я забрала у него альбом, но открыть не рискнула, продолжая выжидательно смотреть на лекаря. Тоби нервно скомкал одеяло, руки у него подрагивали.

– Как лекарь могу сказать – нам повезло, боюсь представить, что намешано в этом алхимическом усилителе и что он может творить с простыми людьми.

Он перевел взгляд в окно, и я с сожалением отметила, как заострились черты его лица, как легли темные, почти синие круги под глаза, как нервно подергивалось правое веко. Он сделал привычный жест, поправляя очки, но нащупав пустоту, сконфуженно убрал руку.

– Я все же военный врач, моя психика закалена, но и я едва не потерялся в этой игре разума. Вы же, – косой взгляд в мою сторону, – вы не совсем обычная девушка.

Я подалась вперед, намереваясь спросить, но он предупреждающе вскинул руку:

– Не спрашивайте в чем. Много факторов и больше тех, что неочевидны. На вас, видите, дурман не подействовал так остро.

Я фыркнула:

– Конечно, не подействовал, я всего-то разнесла тебе всю лабораторию и чуть не истекла кровью.

Тоби криво усмехнулся:

– Вам нужен куда больший катализатор, чтобы сдвинуть точку концентрации вашего сознания.

У меня по телу прошел озноб, на миг в его глазах мелькнул голубой отблеск, как в том бреду, когда там плескалась Пустошь.

– Я не понимаю тебя.

Лекарь кивнул:

– Это нормально, я сам себя не понимаю. Порою мне кажется, все в порядке, – он покачал головой, – но это не так.

Затем резко сменил тему.

– Я не показывал альбом никому. По-хорошему, нужно выбросить этот галлюциногенный бред. Но мне кажется, он может рассказать вам больше, чем кому-либо. Нет! – он вновь вскинул руки, будто защищаясь от меня. – Не задавайте этого вопроса. Я не знаю, почему именно вам. Я уже ничего не знаю, я потерял точку опоры в этой реальности, – и он тоскливо, почти обреченно оглядел комнату.

В груди сжалось и пульсировало болезненной точкой. Тоби не был здоров, как мне показалось вначале, прояснение происходило вспышками, и вновь уход в лабиринты сознания.

– Однажды выйдя за пределы возможного, сложно вернуться обратно. Идите, княжна, и не тревожьтесь, вам предстоит еще долгий путь. Я же уже зажег свою свечу. Воистину парадокс. То ли это свет во тьме всеобщего невежества и мне открыты новые дали. То ли это просто яд обманчивого света.

От Тоби я вышла с тяжелым сердцем. Наш новый лекарь понимающе покачал головой, увидев мое расстроенное лицо, но никак не прокомментировал, просто поменял повязку на раненой руке и отправил из лазарета.

Альбом открыла только вечером.

«ОНИ РАЗУМНЫ» – было выведено кривыми штрихованными линиями на первой странице.

Я вздрогнула, поплотнее укуталась в плед и перевернула лист.

Рваные штрихи покрывали все белое поле бумаги, они схематично изображали границу империи. Через половину листа шла жирная черная линия, видимо, изображающая границу Пустоши, на месте ее самой Тоби изобразил туман и очертания каких-то странных домов. «ЧТО ТАМ?» – надпись перекрывала весь рисунок Пустоши.

Сердце забилось сильнее. Что такое Пустошь не принято говорить. Эта тема табу, это внушается детям с самого рождения. Пустошь – место, где разверзнута преисподняя, ад на земле. И только сила веры и Храмовники удерживают границу, чтобы твари не прорвались. А тех, кто проскальзывает, уничтожаем мы, точнее гарнизон отца.

Да и простой смертный не сможет пересечь границу, это известно всем.

Или сможет? Говорят же, что мой отец был по ту сторону. Я тряхнула головой.

– Бред, – произнесла вслух. Пустошь – это Пустошь, там нет ничего. А в моих руках альбом с галлюциногенными рисунками. Не стоит об этом забывать.

Но самовнушение помогло слабо, следующую страницу я переворачивала затаив дыхание. С левого края листа была вырисована все та же граница, отделяющая Пустошь от нашего мира. А вот дальше Тоби изобразил нечто напоминающее вулкан, но меньше, рядом с вулканом ползли странные змеи, они сплетались в дикий клубок, переходили к непонятным строениям и от них ползли к таким же вулканам. А из главного поднимался клуб дыма.