Читать книгу Кая. Зов Пустоши - Ася Бриз - Страница 3

– Пустошь раскинулась за горами, Легард! Порождения Пустоши бродят по этим самым горам, они доходят до наших домов!

– Ну, допустим, до домов они не доходят, – усмехнулся высокий статный мужчина, наливая себе вино.

Миловидная женщина, к которой возраст, казалось, боялся прикоснуться, сейчас была некрасива. Обычно аккуратно подведенные глаза лучились злостью, отчего в уголках глаз собирались морщинки. Пухлые чувственные губы были поджаты, и рот кривился в совершенно непривлекательной гримасе.

– Ты понял, о чем я, Легард! Сыны твоей родины гибнут на границах, сражаясь с тварями Пустоши. А ты берешь и приводишь эту тварь в наш дом!

Вышеупомянутый Легард, он же мой отец, вольготно откинулся в кресло, вытянул уставшие ноги и сквозь бокал рассматривал беснующуюся женщину. Он подозревал, что причина ее гнева вовсе не в волчонке, а в той, что спокойно гладила щенка, сидя в углу кабинета. И дверь этой закрытой для всех комнаты для его дочери была открыта всегда. Что не скажешь о сыне. Оттого и бесится женщина, вот уже семнадцать лет как бесится. Но что тут сделаешь, не занял единственный наследник надлежащего места в сердце, и тому есть много причин. Мужчина хмыкнул: зато занял нужное место на бумагах, где этому наследнику отводится, пожалуй, слишком много прав.

– Аниса, оставь этот высокопарный слог. Ты же видишь, я устал.

Женщина замерла, сильнее поджав губы, так что они казались тонкой нитью, прихотливо перечеркнувшей лицо. Легард покачал головой – совершенно не умеет контролировать эмоции. Быть может, в этом и залог их семейной жизни, он умеет читать ее как раскрытую книгу и всегда знает, когда она может уколоть в спину. Ударить духу не хватит, а так, доставить мелкие неприятности не слишком внимательному супругу – да.

– Эта тварь не будет жить в нашем доме!

– Эта тварь уже живет в нашем доме, – он встал из-за стола и подошел к жене. – Аниса, дорогая, день был тяжелым, нам всем пора отдыхать.

На мгновение он подумал, что жена поднимет на него руку, но нет, резко развернулась и вылетела из кабинета. Двери уже привычно закрылись с грохотом.

Я сладко потянулась, опустив волчонка на пол.

Отец снова сел за стол, наблюдая, как щенок обнюхивает кабинет.

– Ему нужно дать имя.

Я кивнула:

– Немного подумаю и назову.

Он тяжело вздохнул, прикрывая глаза:

– Корми его только сама и еду тоже пробуй сама, по первому времени добавляй свою кровь, чтобы привязка устоялась, – он отпил из бокала. – Сейчас позови служанку, пусть принесут тебе горячего красного вина – и от болезни хорошо, и дыхание Пустоши выводить.

Я снова коротко кивнула:

– Раньше ты не говорил мне про вино.

– Раньше ты не приручала создания Пустоши, – отец тепло улыбнулся. – Иди отдыхать, дорогая, сегодня мы хорошо потрудились, теперь о твоей безопасности я буду переживать значительно меньше.

Я легко подскочила, подхватив волчанка, и мысленно удивилась, особой усталости в теле нет. Странно, день и правда был утомительным.

Отец окликнул меня в дверях.

– Мне сейчас нужно будет уехать, вернусь завтра днем. Будь внимательна.

– Можешь считать меня воплощением осторожности, – подмигнула я и аккуратно прикрыла за собой дверь. Несколько раз моргнула, после светлого кабинета полумрак коридора был особенно темен. Волчонок на руках уютно завозился.

Мои покои располагались недалеко от отцовского кабинета. Обычно днем в этом крыле крепости много народа, кто с донесениями, кто с рапортами и просьбами, секретари носятся. Но с наступлением ночи все резко менялось, ни один праздно шатающийся аристократ сюда не забредал. И сейчас я этому радовалась как никогда. Усталость особо не чувствовалась, но вот в голове мерзко звенело. Пожалуй, и правда стоит выпить вина, близость Пустоши странно на меня влияла, она одновременно и бодрила, и опустошала, оправдывая свое название. А еще навевала меланхолию, после таких вылазок в пограничье я все время размышляю о том, что нормальная аристократка семнадцати лет должна несколько иначе проводить свое время, не говоря уже о княжне.

Слуга менял светильник, при виде меня он вздрогнул и отвернулся, тень качнулась, упав размазанным черным пятном на стену. По телу прошла нервная дрожь, отзываясь тупой пульсирующей болью в висках. Я сбавила шаг, внезапно накатила волна страха, как там, в лесу возле тела волчицы. Эхо моих шагов наложилось на пульсирующий шум крови в голове и еще эти тени. Мягкий свет свечей отбрасывал паутину теней. Темный узор лег на картину «Светлое утро зимы». Я замерла, ясный, залитый солнцем снежный день с резвящимися детьми и румяной нянечкой теперь напоминал приготовившихся к пиршеству тварей, что засели темными комками в светлых сугробах. Щенок сладко зевнул, и я уже машинально погладила по мягкой шерстке.

Что-то изменилось. Тянущее, сосущее чувство тревоги, заставило с подозрением оглядывать привычное с детства пространство. Жесткий каблук походных сапог слишком громко отбивает шаг, звук отражается от стен и эхом несется следом, будто некто незримый прошел с нами от границ Пустоши. Я вздрогнула от этой мысли и оглянулась, никого, привычный родной замок. Сердце стучало все быстрее. Что-то изменилось – практически как заклинание повторила мысль. Подойдя к двери своих покоев, остановилась, эхо улетучилось. Поймала несколько озадаченный взгляд стражника, но не обратила на него внимания. Странное чувство не отпускало, будто ЧТО-ТО уже произошло. Кисло-сладкий привкус ощущался во рту, горько соленым чадили свечи, желудок сжался, я поморщилась – пахло переменами.