Читать книгу Кая. Зов Пустоши - Ася Бриз - Страница 9

Иногда я чувствую себя абсолютно пустой. Вроде бы ты зачем-то живешь, почему-то поднимаешься каждое утро с постели, спешишь по делам. Выполняешь четко поставленные задачи. Но порою бывают минуты, лично у меня это предрассветный час, когда ты уже не спишь, скорее, лежишь, дожидаешься времени, когда нужно встать и вот в это самое мгновение начинаешь думать. Может, не то что бы совсем мыслить, скорее, всплывает единственное слово. Зачем? И это слово тревожит глубоко спрятанные струны души. В голове пульсирует почти болезненное «зачем мне все это надо». Ведь это же моя жизнь, почему я не распоряжаюсь ей как хочу. И вот мелькнет эта крамольная мыслишка, и тут же дамокловым мечом повисает в сознание другое слово – ДОЛГ. Перед отцом, княжеством, королевством, бесконечное количество раз нужно оправдать чьи-то надежды, спутать карты, где-то пробиться вперед, а где-то не пустить туда других людей. И снова набатом в голове. Зачем? Оно мне надо?

Но простым отрицанием не отделаешься. Если это мне не надо, тогда что мне нужно?

Сначала в голове появляется сонм мыслей. Надо нового жеребца, маленький домик, где-то на берегу живописного озера, подальше от отцовского замка, надо ходить на охоту и сидеть мастерить темными зимними вечерами.

Такая красивая уютная мечта. Но ведь знаю же, надолго меня не хватит, захочется еще куда-то и зачем-то. Хочется, в принципе, понять, для чего боги послали нас в этот мир. И когда замахиваешься на глобальное понимание вещей в мироздании, чувствуешь себя пустой. Потому что живешь по инерции, совершенно не представляя, куда и зачем ты двигаешься в этой жизни.

Я встала и подошла к окну, на горизонте только занимался рассвет. Весь вчерашний день я проспала. Меня не тревожили. В глазах молодой женщины не промелькнуло ничего, кроме боли, но золото приняла, забрала ребенка, скромные пожитки и уехала, я предоставила ей карету. Она не сказала мне ни слова. Осуждает? Проклинает? Или просто сердце болит так, что не в силах говорить? Не знаю. Жена погибшего солдата была единственной, кого мне хотелось вчера увидеть. Еще, быть может, Элизабет, но герцог утром увез ее в родовой замок. Допросов она так и не дождалась.

Мне было пусто, не грустно, а именно пусто. Из зеркала на меня смотрела молодая девушка с тяжелым взглядом ледяных глаз. Рядом крутился щенок, преданно заглядывая такими же ледяными глазами. И клинок, который всадила герцогиня, тоже вошёл в ледяной глаз Навьей твари. У всех тварей Пустоши ледяные, хрустальные глаза, как у меня.

Я подхватила щенка на руки, он заворчал, выкручиваясь. Прядь моих волос упала на шерсть волка, хмыкнув, опустила щенка. Что и требовалось доказать, почти идентичный белоснежный цвет, такой же как у него. Вчера я чувствовала тварей. Я точно знала, где они кружат в снежном буране. И резко брошенное баронетом: «Вы сами как создание Пустоши», – попало не просто в цель, а ковырнуло то, что глубоко спрятано, про что не хочется даже думать. Я прикоснулась к зеркалу, девушка с белой, почти неестественной кожей повторила мой жест.

– Что же я такое?

Чувство надвигающейся беды появилось, стоило спуститься на тренировочную площадку. Мрачно сощурилась на прячущееся в тучах солнце. Либо у меня паранойя, либо это изысканное издевательство богов.

– Ворон считаем? – Дрейк добродушно осклабился, приветливо махнул рукой, подходя ближе.

– Угу, ворон, родом с Пустоши, – не поддержала веселья. – Смотрю, откуда сегодня неприятность пожалует.

Дрейк посуровел, закинув клинок на плечо как дубину, укоризненно покачал головой:

– Наслышан о твоих подвигах. Но мы в крепости. Защиту храмовников тварям не пробить.

– Даже модифицированным? – уточнила я.

– Никаким, Кая, – ответил он твердо, но я уже увидела мелькнувшую едва заметную тень сомнения.

– Тревожно мне, Дрейк.

Воин ласково потрепал по голове:

– Раз тревожно, то будем ее изгонять, восемь кругов раньше бегала, да? – косая хитрая ухмылка прочертила лицо наставника. – Десять кругов вокруг крепости, бегом марш!

Мысленно помянула Хелла.

Пробежка и разминка прошли спокойно. А вот когда пришел черед полосы препятствий, меня как подменили. Я была рассеянной, несобранной, падала с бревна и не уклонялась вовремя от качающихся мешков. В очередной раз упав в песок, с облегчением ощутила влажный нос волчонка.

– Может, из-за тебя я сегодня так тревожусь, – легонько щелкнула его по носу, щенок возмущенно прикусил мне палец.

– Кая, задери тебя снежные звери! – Дрейк стоял метрах в пятнадцати от меня, на портике, и его сведенные к переносице брови и стиснутые кулаки не сулили мне ничего хорошего, собственно, как и гневные окрики. Он был зол и разочарован. Опять. Обычно для меня разочаровать наставника было самым страшным явлением, что угодно, лишь бы Дрейк гордился мной. Но сегодня что-то было не так. Опять. Сколько раз я повторила эту фразу «что-то не так» за последние три дня? Но тем не менее что-то поменялось. Во мне ли? В пространстве? Я нехотя поднялась и неспешной трусцой направилась к препятствию.

Обычная и привычная для меня вертикальная четырехметровая стена, на нее нужно залезть и аккуратно спуститься с другой стороны. Цеплялки-зацепы, держась за которые и можно на нее взобраться, Дрейк каждый раз завинчивает в разных местах, и порою замираешь в весьма странных позах, в попытке залезть.

Подгоняемая сочным словцом наставника, я стала подниматься. Волчонок жалобно заскулил, поставив лапы на препятствие, но быстро сообразил, что можно оббежать. Я с сомнением проводила взглядом вихляющую мохнатую попу. Стена была длиной метров десять, чтобы ее одновременно могли проходить несколько солдат.

Аккуратно взялась за новый зацеп, подтянулась и задержала дыхание, Дрейк бесконечное число раз ругался на меня из-за этих задержек, они сбивают дыхание, отвлекают. Но сейчас именно из-за этого я уловила едва различимый скрип.

Возможно, в другой раз я бы не обратила на него внимания, но сейчас, когда сознание взвинчено паранойей, мозг сработал быстро. Там с другой стороны стены так называемые зыбучие пески. Тщательно спрессованная и перемешанная грязь с глиной, неаккуратно попадая в которую, ты рискуешь встрять по колено. Если волчонок туда попадёт, а он попадёт, то он там застрянет, несильно, конечно, но быстро убежать не сможет. А если стена… Все эти мысли пронеслись со скоростью молнии. Мохнатый хвост еще не успел скрыться за стенной, когда я заорала:

– Дым, ко мне, ко мне, Дым! – и резко оттолкнувшись от стены, спрыгнула на землю. Волчонок, привлеченный моим криком, остановился, увидев меня на земле, бросился ко мне. В то время как стена, получив внушительный импульс от моего прыжка, с глухим скрипом завалилась на зыбучие пески, подняв в воздух целую пыльную бурю.

– Зато имя тебе придумала, – мрачно прокомментировала я, подхватывая на руки зверя.

Дрейк уже был рядом, он ничего не сказал, присел, рассматривая подпорки, трогая пальцем аккуратный спил.

– Говорила же тебе, тревожно что-то – буркнула я, рассматривая такие же подпилы на всех подпорках.

Дрейк покачал головой в ответ:

– От такого падения не убилась бы, так, кувырок с группировкой потренировала бы.

Я усмехнулась, указывая на волчонка:

– Встрял бы в песках, не успел бы убежать, и прихлопнула бы его стена наверняка. Угадай, кому это так мешает мой волк, на букву «А» начинается на «Я» заканчивается?

Дрейк только сильнее нахмурился:

– Ты погодь обвинениями швыряться.

Я махнула в ответ рукой:

– Какое швыряться, даже отцу говорить не буду, бессмысленно.

Наставник задумчиво пощипал себя за бороду, отстранённо меня рассматривая.

– Слишком горяча, – протянул медленно, склонив голову набок. – В этом твоя ошибка, ты предпочитаешь действовать быстро. А быстрота хороша вон там, – он кивнул на полосу препятствия. – Начинай уже думать как княжна, а не как воин-рубака, – с этими словами мужчина ловко поднялся и молча направился в сторону тренировочной площадки, где лежали клинки. Дальнейшая тренировка прошла так же молча и ожесточённо. Уже в конце, когда я вытирала пот со лба, Дрейк невзначай обронил:

– Я не скажу сейчас невиданную истину, – он сделал паузу, подхватил клинки, – выдержаннее хорошего вина может быть только месть.

– Кая, – преподаватель орфографии аккуратно постучал по столу карандашом. – Как называется то облако, на которое улетел ваш мечущийся разум, и что вы усвоили из материала, который я вам излагаю?

Месть – мое облако называлось так. Но преподавателю я вымучено улыбнулась, извинилась и заверила, что материал о значимости происхождения слов и коварности подмены понятий я усвоила.

Месть. Я катала слово на языке, пробовала на вкус. Даже залезла в словарь посмотреть значение, вдохновленная темой лекции. Там говорилось, что произошло оно от древнего слова mitha – взаимный. Месть буквально означала возмещение. И это наводило на мысли, как я могу возместить три покушения, оторванную голову и молчаливые слезы в женских глазах. Анисию нужно наказать. Эта мысль окончательно оформилась после сегодняшнего происшествия. Да, я знала, что ситуация с отравлением стражника неоднозначная, не доказана и вина Анисии в подпиле стены, но было еще отравленное мясо, а тут даже отец не сомневался, кто это устроил. Я была уверена практически на сто процентов, что эта стервь приложила и к другим покушениям свою холеную ручку. К тому же сегодня после тренировки я отправилась не в купальню…

Лучи солнца подсвечивали кристально чистый лёд озера, казалось, будто это бездонный голубой кристалл. Я вздохнула и поправила сбившуюся от быстрой езды шапочку, очень жаль, что я не художник. Поразительная бы вышла картина. Сверху негромко заржал жеребец, звякнула сбруя. Я предупреждающе оглянулась, стражник застыл на краю обрыва. Различить мой раздражённый взгляд вряд ли было реально. Но страж все понял и с обрыва ушёл. Все в крепости знали, что у княжны есть свои странности, например, это озеро. Его я любила нежной трепетной любовью, летом купалась, зимой смотрела на лёд, и никто не смел меня в эти мгновения тревожить, иначе я приходила в ярость. Вот и сейчас стражники не смели последовать за мной, хотя периметр вокруг озера проверили. Я спустилась ниже, совсем скрываясь с глаз моих спутников. Прошлась у кромки замёрзшей воды и присела рядом с большими валунами, ещё раз осмотрела пространство и негромко свистнула.

– Здесь я, – раздалось сзади, я не обернулась. Молча, не оглядываясь, сунула в небольшую расщелину мешочек с золотыми, в ответ мне протянули тугую папку.

– В двух словах, – прошептала я. Из расщелины донеслась возня.

– Служанка ее в тот вечер к знахарке ходила, за кремами вроде как. Траву эту могла у неё взять. Но тайная канцелярия перерыла уже все щели в доме у знахарки, нашли много чего запрещённого, но следов травы не было.

– Откуда знаешь?

– Так клиентки жалуются, что без специальных ингредиентов крема теперь не работают. А работники тайной все мнутся возле дома, не похоже, что нашли что-то, наших даже привлекли, – голос замолчал, на мгновения послышался звук остервенелого почёсывания, и он продолжил. – А наши-то что, мы к этому делу носа не подтачивали, слишком все быстро для нас раскрутилось.

– С алхимическим дурманом что?

Позади сокрушённо вздохнули.

– Проклятый Рихард, чтобы его твари драли, заморозил рынок. Нос ищеек в каждой алхимической колбе. Не произведёшь, не продашь. Всех зависимых в городе проверили, из производителей человек пять в казематы зашвырнули. Цена на наркотик взлетела баснословно.

Я заинтересована хмыкнула.

– И что, есть покупатели?

Сзади опять завозились.

– Всегда есть покупатель, если товар хороший.

– Кто?

– Обижаете, я деловой человек, а не гнида паскудная.

Я в ответ только зубами скрипнула, проклятый кодекс. Не скажет ничего, крупных клиентов они не выдают. А действовать методами тайной канцелярии я не могу. Пока не могу.

– Что, действительно хороший?

– Обижаете, – причмокнул он губами, – но вам не продам, даже не спрашивайте.

– Я хорошо заплачу.

За спиной крякнули.

– Не умеете вы деньги считать, одна выгодная сделка не перекроит доход от всего дела. Мы лучше помаленьку, своими силами, вы-то зависимой не станете.

Сверху послышался шум, видимо, стражники волновались, что меня долго не видно.

– Почему не стану? – быстро спросила.

– Так всем известно, что Пустошь у вас в крови, – раздался звук осыпающихся камней, человек уходил.

Я заволновалась, второй раз выйти на него будет сложно, а он явно знает очень важное.

– Стой, – прошипела я. Невдалеке зарычал Дым, которому я велела охранять. – При чем здесь Пустошь?

Судя по звуку, человек замер.

– Рычит зверюга ваша, а коли вы ещё каких тварей приручите?

– Княжна!!! – послышалось обеспокоенное. Я все же не удержалась и оглянулась. Позади меня был развал камней, обрыв скалы и небольшая расщелина в ней, тупик, некуда уходить, но люди этой гильдии всегда умудряются раствориться в темноте.

– Княжна! – рядом появился запыхавшийся стражник, второй чуть поодаль стоял с оголённым клинком и настороженно косился на рычащего Дыма.

Я раздражённо поднялась, отряхнула штаны.

– Что непонятного в приказе не беспокоить!

– Мы думали, случилось что, – промямлил стражник, убирая клинок.

– В следующий раз не думай! За вас это делаю я! – я сунула руки в карманы, так, чтобы стражники, не обратили внимания на тугой свёрток у меня под одеждой, махнула волку и быстро пошла вверх. Позади слышалось шумное дыхание стражи.

Я уже как-то раз размышляла, что можно в бездну Пустоши, уволить большую часть охранников и на их место взять головорезов ночной гильдии, толку будет больше. Но с другой стороны, как только головорезы пригреются на хозяйских харчах крепости, они тут же потеряют свою хватку и превратятся в обычных стражников. Тут ведь как у животных, если ты живешь в диких условиях леса или трущоб, ты всегда начеку, подмечаешь любую деталь, твоя жизнь в опасности, а потому ты на пределе. Отсюда и эффективность ночной гильдии. Просто замкнутый круг. Хеллов уроборос с картинок древних алхимиков.

– А некоторые слова, княжна! – преподаватель грохнул передо мной книгой. – И вовсе меняют значение. Будьте особенно внимательны, наши жаргонизмы зачастую не совпадают с теми, что используют на юге.

Я старательно кивнула, тема сегодняшней лекции проходила мимо.

Cвиток я прочла сразу, как оказалась в своих покоях.

Сухой отчет практически пошаговых действий Анисии в тот день, когда мы с отцом принесли волка в дом. Она разговаривала лишь со служанкой, попросив ту принести новые притирки для лица. А также с лекарем, после того как служанка вернулась, он заходил в покои княгини и сделал настойку от мигрени. Больше в тот вечер княгиня ни с кем не контактировала. А вот ее личная служанка повстречала многих людей. Все они были отмечены в списке вместе с короткими диалогами, которыми обменялись со служанкой. И лишь один из них мои дознаватели подчеркнули красным. По возвращении в крепость служанка зашла к княгине, отдала покупки и отправилась к лекарю.

«Госпожа желает навести марафет, но у нее болит голова и она нуждается в вашей помощи», – эта фраза была подчеркнута, и возле нее стояло два восклицательных знака.

Я перечитала ее с десяток раз. Почему ночная гильдия посчитала ее ключевой в том дне? Да, звучит странно, но не сказать чтобы очень.

Пока из того, что предоставила гильдия, вырисовывалось, что не только Анисия замешана в событиях той ночи, а есть некая третья сторона.

За размышлениями взгляд рассеянно мазнул по окну, и я мысленно усмехнулась. Урок орфографии был загублен окончательно.

Три женщин замерли посреди двора, оживленно беседуя. Идеальная осанка, безукоризненные жесты, аккуратно завитые локоны ниспадают на светлый мех шубки.

В мою руку ложится лук, его приятная тяжесть бодрит, я ласково провожу рукой по тетиве, идеально натянута. Длинная аккуратная стрела, она взлетает моментально, щекоча своим белым оперением ухо. Я задерживаю дыхание, поводя луком и поймав ритм, отпускаю стрелу. Она пробивает окно, поправка на ветер взята правильно, один взлет моих ресниц, и вот уже белое оперение нежно колышется в груди, красиво контрастируя на темно-розовом платье. Стрела пробила ее грудь на вылет, это мгновение она еще стоит, но вот в следующее должна уже упасть, чтобы никогда не подняться.

Я моргнула.

Женщины неспешно двигались в сторону сада, уходя из моего поля зрения.

«Ненависть – приставки: не-,на-; корень: -висть-. Происходит от глагола видеть. Ненавидеть – сознательно не видеть объект сильных негативных эмоций».

Я закрыла книгу, не видеть Анисию хотелось сильно. Сначала «возместить», а потом «не видеть».

Только сделать это нужно так, чтобы мое участие доказать было невозможно и при этом не убить ее. Змеюка воздействует на меня через третьих лиц в попытке навредить Дыму, единственному близкому мне существу. На этом моменте мысль замерла, я похолодела, руки покрылись «гусиной кожей».

Единственно близкое существо – создание Пустоши. Я тихонько перевела дыхание. Волк лежал рядом, периодически заинтересованно поглядывая на ноги преподавателя, когда тот проходил мимо, чем явно его нервировал. Прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Дым ощущался продолжением меня, он был моей частью.

– Княжна, с вами все в порядке?

Я вытерла со лба испарину. В порядке? Очень в этом не уверена.

– На тренировке переутомилась, все хорошо, продолжайте.

Преподаватель покосился на меня с сомнением.

«А коли вы еще каких тварей приручите». Мое сознание категорично вычеркивало из головы смысл этих слов. Но, в конце концов, это же логично! Если у меня есть ручной сумеречный волк, то что мешает мне приручить других тварей?

Случайность! Пустошь их всех забери! Случайность мне мешает, то, что мы встретили щенка сумеречного волка и смогли привязать ко мне, – чистой воды случайность, на моем месте мог оказаться любой другой!

Сердце пропустило удар, грудная клетка наполнилась вязкой, но в тоже время колющей тревогой. Резко заныла голова в височной доле и захотелось спать. Что угодно, только не эти мысли.

Песнь Пустоши, я ведь слышала ее, не просто слышала, ощущала всем существом так же, как чувствую Дыма.

«Так всем известно, что Пустошь у вас в крови». Перед глазами поплыли разноцветные круги, отчаянно звенело на задворках сознания.

Кто эти все? И почему это неизвестно мне? С другой стороны, эти «все» и могут быть третей стороной, которая опасается моих мнимых способностей.

Или не мнимых?

Мерзкий, едкий запах заполнил пространство, я тряхнула головой, возвращая себя в реальность.

Бледный преподаватель тыкал мне под нос лоскутом ткани, вымоченным в специальном сильно пахнущем растворе, для приведения в чувства.

Я отстранилась, убирая его руку, он облегченно вздохнул.

– Княжна, я позову лекаря, вам стало дурно.

– Не нужно лекаря! – ответила резче, чем нужно. – Достаточно, чтобы меня проводил к покоям охранник, – улыбнулась, смягчая слова. Преподаватель покачал головой, шумно сглотнул и позвал охрану.

Лекарь всё-таки пришел. Мысленно похвалила себя, что успела листы отчета гильдии аккуратно прикрепить к листам книги. Сейчас я спокойно закрыла талмуд по географии империи и отложила его в сторону.

– Мне передали, что вы едва не потеряли сознание на занятии, – сэр Ревье аккуратно разложил свои инструменты для обследования. Я невольно отметила, с какой педантичной аккуратностью они у него сложены.

– Не уверена, что это стоит вашего внимания, я просто не выспалась.

Он чуть поджал губы, взял инструмент для прослушивания легких и подошел ко мне.

– И все же, княжна, я позволю себе настоять и проверить ваше состояние.

Я равнодушно пожала плечами и позволила лекарю себя осмотреть. Стерильный. Другие эпитеты в отношении этого человека в голову не приходили. Относительно молодой мужчина, может, тридцати пяти лет, а может, и сорока пяти. С ровной кожей, приятными чертами лица. Волосы русые, коротко стриженные, глаза блекло-зелёного цвета. Ногти коротко и аккуратно подстрижены, руки нежные. Лицо – будто застывшее в одной серьезно сосредоточенной гримасе. Я не видела его улыбающимся.

– Легкие чистые, давление в норме, померяйте еще температуру, – голос тоже в одной вежливо рабочей тональности. А еще от него пахло этой стерильностью, будто он не только инструменты постоянно обрабатывает, но и себя.

– Что же, действительно, внешних признаков заболевания нет, – кивнул он. – Но я бы вам настоятельно не рекомендовал покидать своих покоев и хорошенько отдохнуть. А также снизить нагрузку. Я передам князю, что рекомендую вам сегодня не покидать своих покоев.

У него едва заметно дрожала вена на шее, так, будто шея была спазмирована напряжением.

Я медленно кивнула, не спуская с него взгляда.

Анисия в тот вечер разговаривала со служанкой и лекарем. Фразу служанки темная гильдия посчитала важной.

– Да, вы правы, – так же медленно протянула я. – В конце концов, мне нужно навести марафет.

Сэр Ревье стоял ко мне спиной, собирая инструменты, поэтому я отчетливо увидела, как сначала напряглись его плечи, а потом из-за неловкого движения он уронил один из инструментов, металлический предмет громко звякнул о пол. Он быстро поднял его, сунул не глядя и поспешно закрыл сумку. Развернувшись, лекарь сконфужено улыбнулся, вена на шее билась очень быстро.

– Мудрое решение, княжна, – невпопад ответил он. Я успела уловить его взволнованный взгляд в сторону. – Хорошего отдыха, – быстро поклонился сэр Ревье и так же быстро прикрыл за собой дверь.

Я шумно выдохнула, только сейчас сообразив, что невольно удерживала дыхание, стараясь не пропустить ни одной его реакции.

– На что же ты так нервно посматривал?

Я встала на место, где только что находился лекарь, и повторила движение его глаз. В этой части комнаты располагался небольшой столик с зеркалом, на нем красиво расставлены притирания для лица и волос. Взгляд уперся в абажур со свечами. Свечи были едва прогоревшими. Вроде бы вчера прислуга зажигала, но я была такой уставшей, что потушила их почти сразу и легла спать. Свечи я любила, вычурные подсвечники стояли по всей комнате. Взвесила свечу в руке, покрутила. Что с ней может быть не так? Выглядит как обычная свеча, из изменённого алхимического воска, чтобы не чадила. Странно. Я покрутила ее еще немного, рассматривая, принюхалась, даже на вкус попробовала – ничего. Может, он не на свечи смотрел? Я вновь встала в позицию лекаря, повторила взгляд. Абажур со свечами был единственным, что приковывало взгляд. Но я все же проверила все предметы, стоящие на столике, даже ощупала сам столик и простучала зеркало. Запах одного из содержимого скляночки показался подозрительным.

– Дым! – щенок спрыгнул с дивана и подбежал ко мне, я сунула ему под нос свечу. Волк принюхался, а затем звонко чихнул и еще раз.

– Странно, – повторила вслух и сунула под нос подозрительную мазь. Щенок долго ее нюхал, но лишь ухом дернул и завилял хвостом.

Что может быть не так со свечами?

– Пойдем-ка, малыш, прогуляемся, чувствую, нас ждет занимательная алхимия.