Читать книгу УБЫР. Проклятье колдуна - А.В. Леонов - Страница 4

Старший лейтенант Клепиков со слесарем из домоуправления поднялись на второй этаж. На площадке толпились соседи, в основном пожилые люди.

– Уже три дня Виктора Сергеевича не вижу, – оживлённо кудахтала Ольга Егоровна из девятнадцатой квартиры, большая охотница до всяких слухов и происшествий, желательно скандальных. – Сколько себя помню, такого не было. Каждый день хоть в магазине, хоть во дворе, хоть ишшо где, а встречу… Да я так переживаю, так переживаю, прям места себе не нахожу! Уж не случилось ли чего?

Сердобольная старушка тревожилась искренне, однако не без тайного приятного предвкушения; чувствовалось – если причиной переполоха окажется какое-нибудь будничное недоразумение, Егоровна будет разочарована.

– Ну, что, приступай, – деловито велел участковый слесарю.

Слесарь наклонился к замку, с минуту поковырялся и уверенно толкнул дверь, но та не подалась.

– Чего ты там возишься? – недовольно пробурчал Клепиков. – То ли швейцарская система у деда стоит?

Слесарь недоумённо пожал плечами и вновь повертел ключом. Дверь не открывалась.

– Замок точно открыл, – сообщил слесарь. – Значит, изнутри закрыто, на задвижку.

Старший лейтенант нахмурился и несколько раз решительно нажал на кнопку звонка. Изнутри никто не отозвался. Словно не вполне полагаясь на писклявое несолидное треньканье, участковый требовательно постучал и опять не получил ответа.

– Ох, чуяло моё сердце… – со вкусом охнула Ольга Егоровна.

– Прекратите, гражданка! – раздражённо бросил милиционер, и соседи невольно поёжились.

До этой минуты им не особенно верилось в то, что произошло нечто чрезвычайное, и даже было немного боязно: а ну как выяснится, что из-за пустяка оторвали должностное лицо от важных дел? С превращением Егоровны, сто лет знакомой участковому, в «гражданку», повышалась в чине и вся история: прежде были досужие бабьи домыслы, теперь – официальное расследование.

– Та-а-к, – протянул Клепиков, – придётся ломать. – И со зловещей торжественностью провозгласил: – Понятые! Внимание!

Женщины охнули, а мужчины машинально приняли строевую стойку.

Старший лейтенант прикинул, как бы ловчей приняться за дело, отступил на два шага, чуть присел и что есть мочи ударил ногой в замок. Преграда оказалась хлипкой. Хрустнули доски косяка, полетели щепки, и тощая дверь распахнулась настежь.

Из квартиры потянуло тяжёлым нехорошим запахом.

Соседи робко жались у входа. Участковый шагнул через порог и огляделся.

Обычная однокомнатная квартира. Тесная прихожая, впереди по коридору кухня, справа ванная со своим постылым суженым – унитазом, слева – комната. Когда-то это жилище знало ласку доброй хозяюшки, обладавшей, может, незатейливым вкусом, но старательной и домовитой. Хозяюшка давно покинула дом, оставив на память о себе пёстрые половики и вязаные коврики на полу, фотографии кошачьих мордочек на стенах, стадо фарфоровых слонов на буфете и огромную перину на широкой кровати с блестящими никелированными спинками.

Оставленное на попечение мужской руки, привыкшей наводить порядок, но не уют, пушистое царство хозяюшки постепенно скудело и всё дальше отступало перед суровой казарменной простотой. Покинула обеденный стол и сгинула в чулане золотистая скатерть с густой бахромой, которую хозяину надоело стирать, и на смену ей явилась самая простецкая клеёнка. Давно разбилась изящная стеклянная конструкция, что служила вместилищем для соли и перца. Теперь солонкой служила маленькая пиала со слегка щербатыми краями, геометрически безукоризненно размещённая в центре стола. Та же окрошка из разных стилей воцарилась и на кровати. Добродушная толстуха-перина на старости лет угодила в неуклюжие объятия синего солдатского одеяла. По армейской привычке одеяло подвернулось под края перины, обнажив металлический остов сетки. Ещё сохранилось кружевная накидка, когда-то венчавшая классическую пирамиду из трёх могучих подушек. Но сама триада исчезла, и под накидкой покоилось что-то плоское и жёсткое.

Клепиков шагнул в комнату и вздрогнул, встретившись взглядом с глазами хозяина.

Хозяин устало сидел на диване, привалившись к его высокой спинке и оборотив залитое кровью лицо к старлею. Участковый замер у входа: даже с расстояния нескольких метров он различил, что череп Прохорчука, покрытый слипшимися от крови волосами, основательно разбит, а чуть повыше лба явно проломлен насквозь. Остекленевшие глаза словно изучали незваного гостя с выражением недовольства и высокомерия.

«Как живой…» – подумал Клепиков, вдруг покрылся холодным потом – и понял, почему. Нет, ничего живого не чудилось в хозяине: настоящим и несомненным мертвецом смотрелся он, и всё же мерещилась в холодном взгляде его какая-то мёртвая же осмысленность, иная, не человеческая. Рассердившись на себя за мимолётную слабость, милиционер резко повернулся и решительно вышел из квартиры.

Площадка встретила его напряжённой тишиной.

– У кого телефон есть? – хрипловато, но твёрдо спросил старший лейтенант. – Спецгруппу вызываем.