Читать книгу Я тебя… More - Бекнур Кисиков - Страница 14

Вчерашнее амбре из рыбы, алкоголя и лука не рассеялось, а наоборот – усилилось. Капитан все еще храпел в ворохе тряпья, хотя был уже полдень. В остатках вчерашней закуски хозяйничали мухи, которые ползали и на лице хозяина.

– Капитан, проснись, – стал тормошить его Арсен.

Капитан что-то невнятно промычал, но не проснулся.

– Бесполезно, – хмыкнул мотоциклист. – Ему опять нужно топливо. Он как двигатель, не работает без бензина.

Он налил в стакан остатки водки и протянул его Арсену. Зажав нос от резкого запаха, Арсен с отвращением поднес стакан к носу старика.

– Ммм… ммм. Мааа.. Ммм, – заворочался Капитан, пробормотав что-то нечленораздельное, но глаза так и не открыл.

Арсен не убирал стакан, поднеся еще ближе к его носу. Капитан, почуяв знакомый запах, принюхался, зачмокал губами и, наконец, открыл глаза. Увидев перед собой стакан, он приподнялся, дрожащими руками выхватил его из рук Арсена и залпом опрокинул в себя. Зажмурившись, занюхал рукавом и, повернувшись на другой бок, опять захрапел.

– Капитан, вставай. Нам пора ехать, – силой поднял его Арсен.

– Что ты хочешь от меня? – недовольно пробурчал он. – Отстань от меня, вот же пристал.

– Ты повезешь меня на остров? – сердито спросил Арсен.

– Что ты там потерял, на этом острове… ээээ… – заплетающимся языком проговорил Капитан, громко икнув. – И ты тут, – заметил он мотоциклиста.

– Мы же договаривались, Капитан. Еще вчера, – стал сердито трясти его Арсен.

– Ладно, отвезу, – мотнул головой старик. – Только не сегодня. Сегодня я не в состоянии. – Он снова икнул и, обмякнув всем телом, упал на тряпье и снова захрапел.

– Он теперь неделю пить будет, – махнул рукой мотоциклист.– Переночуй сегодня у меня. А завтра, если что, попытаемся найти другого проводника.

– Но только он знает точку, куда отвозил этих людей.

– Да эту точку нетрудно выяснить, там остров, как на ладони, – заверил его мотоциклист. – Поехали. Здесь тебе нечего делать.

Арсен собрал свои вещи и послушно сел на сиденье за мотоциклистом. Зарычав, задребезжав, мотоцикл резво поехал по поселку, подпрыгивая на ухабах.

А поселок тем временем переходил от одной фазы жизни к другой, и каждый временной промежуток имел свои особенности. Здесь существовал внутренний ритм, благодаря которому люди в одно и то же время внезапно оказывались на улице и также неожиданно пропадали. И в какой-то момент поселок необъяснимо вымирал.

У каждой группы жителей был свой график. Словно статисты, играющие жителей городка в фильме «Шоу Трумана»12, поселок оживал строго по расписанию.

Раньше всех появлялись рыбаки. Суровые, угрюмые,, с сетями за плечами, они вставали до восхода солнца и обреченной вереницей брели в резиновых сапогах к своим высохшим за ночь лодкам и веслам, закидывали снасти и с громкими криками отчаливали от берега.

– Что это за слово, которое кричат рыбаки по утрам? – спросил Арсен у мотоциклиста. – Не могу никак разобрать.

– Уррру, – ответил он. – Уррру – это покровитель рыб, у которого мы просим добычи.

– Он благосклонен, если так кричать? – с любопытством спрашивал Арсен.

– Запомни: мы не кричим, – назидательно поучал он. – Мы обещаем честно брать то, что можно. И не берем того, чего нельзя.

– Это что – какая-то мера, которую нельзя переступать? Кодекс рыбака?

– Это доля, которая отмерена каждому рыбаку. Жадный рыбак губит море. Он убийца. Мы же просим только то, что море нам даст.

Он вспомнил, что мифы – это выражение коллективной психологии, некое воплощение надежд народа. Он не стал спрашивать, сколько «р» в этом заклинании.

И «Уррру» – это, скорее всего, архетип, о котором писал Юнг13.

Как родился «Уррру»? И почему он понадобился рыбакам?

– Важно, как кричишь. Твой голос должен быть сильным, звонким, – продолжал объяснять мотоциклист. – Ведь ты голосом открываешь новый день. И твоя удача зависит от того, как ты правильно используешь силу своего голоса. Как произносишь – Уррррууу!!!

– Но почему передняя гласная произносится скомкано, а основное ударение делается на твердый «р», который почему-то растягивается на весь диапазон? – Арсен не занудствовал. Мифы были его хобби. Какое-то время он сильно ими увлекался и собирал народные сказки, легенды и предания. И, изучая, понял, что нет никакого волшебства или сказочности в этих мифах: в них сокрыты особенности философии того или иного народа.

– Сразу видно, что ты не рыбак, – снисходительно улыбнулся в усы мотоциклист. Он умел ухмыляться так, что следы усмешки терялись в его усах. И по первости непонятно было, улыбается он или морщится. – В первой букве стоит женщина. Прародительница. Она дает жизнь. Но в этой букве много женского, а значит, мало добычи. Женщина не добытчик в наших краях. Так было всегда. И если ты затянешь с этой буквой, то ты затянешь и с добычей.

– Прости, но я журналист, мне нравится играть со словами, – не унимался Арсен. – Мне интересно, почему же последняя буква протяжная. А она ведь гласная, значит, женская?

– Последняя буква – это дочь. Мать – У. Сын – Р. Дочь – У. Все понятно. Дочке сына позволяется многое. И она не добытчица. Она – разделитель добычи.

– Разделитель добычи?

– Да. Вся добыча ради нее. Это продолжение материнского рода, выживатель народа.

– Что значит выживатель народа?

– Народы чаще всего выживают благодаря женщине, которая носит в чреве последнего из рода. Поэтому их и называют «выживатель» народа.

– Впервые слышу это слово, – недоуменно промолвил Арсен.

– И вообще, не думай об этом, – с силой нажал на газ мотоциклист. – Наша роль одна – приносить добычу. А остальное – от Всевышнего.

А Арсен вспомнил, что есть языки, где почти нет гласных. Или были. Что-то такое они проходили во время академической учебы. А может, это были первые языки, где роль женщины и гласных была незначительна?

Хотя, как может быть женщина не важной в обществе, ведь даже в этом возгласе она стоит первой – дающей жизнь.

А между тем на улицах появились школьники.

Возвращаясь со школы, они радовались так искренне, как могут только дети – по-настоящему. И даже насупленные школьницы, вечно недовольные своими одноклассниками, в душе ликовали, что наконец-то закончилась рутина и можно скинуть надоевшую форму и предаться своим делам.

Мальчишки, побросав ранцы на землю, кидали друг в друга камешки, раззадоривали девочек, дергая их за волосы. Девочки отбивались, сердито отчитывая пацанов, убегали, но не так далеко, чтобы подразнить, в свою очередь, одноклассников.

Арсен всегда был щепетилен и досконально изучал то, что было интересно, и в то же время – загадочно. Была в этом поселении некая тайна, которую он, столичный журналист, никак не мог разгадать. Мистика в этих отточенных, словно ритуалы, сменах фаз, эмоций, в некоем сакральном круговороте промежутков времени, словно управляемых неким невидимым кукловодом. И этот кукловод, возможно, заправляет и морем, по расписанию планируя приливы и отливы.

Арсен опять попытался в уме построить график жизни поселка.

Ведь он забыл самое главное – Женщины.

После рыбаков, отплывающих в море, животных, выходящих на выпас, детей, идущих в школу, на улицах появлялись женщины – настоящие хранительницы очага. Не торопясь, начинали подметать вениками рядом с домом. Потом они беседовали друг с другом, обмениваясь новостями, ходили за продуктами и буквально через час исчезали в своих домах.

Весь их день был посвящен подготовке вечерней трапезы, когда вся семья собиралась вокруг стола. Это самый важный эпизод, ради чего и происходит вся эта дневная суета.

– Мы называем этот ужин «Еда Вступления», – сказал мотоциклист.– Мы вступаем в лоно семьи и восстанавливаем утраченные днем семейные связи.

Черт те что! Ужин Вступления! Это надо же придумать: вступления, почему не выступления или даже исступления? Любят эти рыбаки напускать тумана.

– Приехали, – прервал его размышления мотоциклист, тормозя возле односкатного, небольшого, но аккуратного дома, огороженного изгородью из кустарника.

Он пошел к дому и, открыв дверь, крикнул в проем:

– Эй, жена. У нас гость. Накрой стол, – и, повернувшись к Арсену, крикнул. – Чего ты сидишь? Слезай. Сегодня мой дом – твой дом.

Арсен послушно прошел за ним. Неказистый внешне, внутри дом оказался просторным. За коридором следовала большая гостиная, из которой выходили три двери в другие комнаты. В центре гостиной стоял низенький деревянный стол, возле которого были сложены в стопку шерстяные одеяла.

Из команты выбежали двое детей, погодки, не старше пяти лет. Увидев отца, они бросились к нему с радостными криками:

– Папа! Папа!

Мотоциклист присел на одно колено и обнял детей, обнюхав их волосы.

– Что ты нам принес, папа?

– А вот что я вам принес, мои ангелочки, – расплылся в улыбке тот и вытащил из кармана конфеты.

– Ура! Ура! – завизжали дети и сразу же стали шуршать фантиками.

Из комнаты вышла женщина в халате и платке на голове. Увидев Арсена, она остановилась.

– Здравствуйте, – промолвил Арсен.

– Здравствуйте, – ответила она смущенно и сразу же стала отчитывать мужа. – Опять у них зубы будут болеть. Балуешь ты их сильно.

– Да ладно, жена, – стал оправдываться мотоциклист. – Старые зубы выпадут, вырастут новые. Самое главное – видеть их радостные лица. Я ими живу и эти минуты встречи для меня – самые драгоценные, – он ласково гладил детей по головкам.

Жена встала возле стола, сердито глядя на мужа, и хотела было дальше ругаться, но постеснялась гостя.

– Что встала? Гостей не видела? – шутливо прикрикнул на нее мотоциклист. – Накрывай на стол.

Словно опомнившись, женщина побежала на кухню.

– Спасибо, я сыт. Мы же недавно поели, – стал отказываться Арсен. – Где здесь можно позвонить? Мой мобильный телефон так и остался на пляже.

– А толку от твоего телефона, здесь все равно не ловит сеть. Ты лучше сходи на почту.

– А там есть Интернет?

– Там есть телефон.

– Хорошо, я тогда схожу на почту. Попробую связаться редакцией.

– Но прежде выпейте чаю, – вышла из кухни женщина.

– Спасибо, я все же сбегаю пока на почту. Нужно позвонить начальству, а то меня уволят, – улыбнулся Арсен и направился к выходу.

– Мы ждем вас к ужину. Сильно не запаздывайте, – крикнула хозяйка вдогонку.

– Он у нас заночует. Так что ужинать в любом случае будет с нами, – заверил супругу хозяин дома.