Читать книгу Ол. Роман-полилог - Бекнур Сейтжанович Кисиков - Страница 7

Книжные полки тянулись длинным коридором по всему залу, заканчиваясь темно-синей стеной у дальнего края.

Лабиринты книг от А до Я.

Даир задумчиво прогуливался вдоль стеллажей, поглаживая корешки книг.

Выбирая наугад первые попавшиеся, он бессмысленно пролистывал, не вчитываясь в смысл, и возвращал обратно на место.

Некоторые книги были старыми и потрепанными, местами порванные и надписанные.

А другие – новые, отливающие цветным блеском, или тусклые в матовой пленке переплета.

В новых было мало иллюстраций в отличие от старых, где уютные картинки часто были обязательным фоном слов.

А Даир любил иллюстрации.

Взяв несколько книг, Даир вошел с охапкой в читальный зал.

У входа в зал восседала грузная библиотекарша.

Временами она строго посматривала поверх своих очков на немногочисленных читателей в зале. И вновь утыкалась в чтение ярко глянцевого журнала.

Вечерело, и в помещении было мало людей.

За первым столом усердно корпела над стопкой толстых учебников юная девушка-студентка с длинной, красиво заплетенной косой.

В ряду слева копошилась в планшете долговязая женщина, временами заглядывая в книги, в беспорядке лежащие перед ней.

А рядом, за соседним столом, склонился согбенной фигурой над книгой пожилой мужчина.

Временами, шурша бумагой, он неторопливо перелистывал страницы, слюнявя кончик пальца.

Пытаясь сконцентрироваться на чтении, Даир отвлекался на старика, на мысли и на постоянно болтающего Ола:

– Куда обычно уходит мужчина, когда ругается с женой? К другой женщине. Или в гостиницу, тоже с другой женщиной. Но не в библиотеку, Даир. Не в библиотеку, – нудно бубнил он под ухом.

– А я давно здесь не был, Ол. Почти с самого студенчества. Почему бы не зайти?

– Но это ведь странно…

– Не странней того, что я должен отчитываться тебе, – досадливо поморщился Даир, перевернув страницу.

– Ты просто убежал от окружающего мира, как в детстве.

– Это не бегство, Ол. Ведь книги – продолжение окружающего мира. Разве книги отделимы от жизни?

– Отделимы. В книгах ты живешь чужими жизнями. А в реальности живешь своей жизнью, которой, – насмешливо скривил губы Ол, – Ты боишься. Ведь легче жить чужой, где нет ответственности. Книга ведь не может ударить. А реальная жизнь полна опасностей. Не правда ли?

– Нет…, – раздраженно уткнулся в книгу Даир. – Может мне сейчас нужно набраться знаний, мудрости, чтобы поступить правильно в жизни.

– Не каждый начитанный может быть умным. И не каждый умный – мудрым.

– Право, Ол. Ты мешаешь мне думать. Ты мешаешь мне успокоиться.

– Успокоиться в книжном безмолвии? В этой пустоте, где нет жизни и страсти? А может ты уже умер, Даир, как человек? И живет просто твое тело?

– Зря вы думаете, что в библиотеке нет жизни, – повернулся вдруг старичок. – Если бы вы знали, насколько она полна страстей. Когда-то в библиотеках проходили основные события. Любовь, ненависть, убийства, войны. А в тайных закоулках лабиринтов происходило много тайных интриг… Если бы вы только знали.

Сняв роговые очки, старик прищуренными глазками, спрятанными в глубине седых мохнатых бровей, посмотрел на Даира.

– Мы, наверное, помешали вам, – извинился Даир.

– Нисколько, – по-отечески ласково улыбнувшись, ответил старик, – Это скорей я помешал вашему диалогу. Я услышал слова вашего друга и решил вмешаться.

– Вы хотите сказать, что библиотека полна оригинальной жизни? – спросил Ол.

– Смотря, что вы понимаете под жизнью, – прищурившись, ответил старик. – Вот вы слышали, как говорят книги?

– Нет… Хотя, – задумался Даир, – Возможно. – и уже уверенней: – Определенно что-то было в детстве. Книги в нашем доме шептали. И даже – разговаривали. Я узнавал каждую по голосу, по характеру. И я пытался рассказать это взрослым. Но они подняли меня на смех …И я перестал слушать книги.

– Это возраст, когда мы можем видеть многое. А потом все это исчезает… Как и наша детская сказка, – и, взяв книгу Даира в руки, продолжил: – Мы часто видим одну сторону книги. А на самом деле граней книг может быть много. Бесчисленное множество. И эти грани совмещаются в единое целое, производящее миры. И я увидел только часть частей. А сколько скрыто там, – мечтательно протянул старик…

– Где там? – удивленно спросил Даир.

– Там, далеко… – отрешенно пробормотал старик, словно разговаривал сам с собой. Внезапно его глаза вспыхнули бесноватым блеском. – Ведь сначала было слово. А потом – множество слов. И эти слова превратились в легенды, из которых родились книги. Множество книг, ставших хранилищами жизней. Еще с древних времен, до поры великого хранилища Ашшурбанипала10, книга служила человеку и была великим началом. И эти начала, где я прочел каждую букву, я помню как сейчас.

– Помните? – изумленно уставился на него Даир.

– Вы слишком молоды, чтобы понимать, – словно что-то не договаривая, усмехнулся старик. – Книги слишком живые. Они могут танцевать. Они могут слушать. Они могут говорить. Они могут многое, что недоступно человеческому сознанию. И он, человек, отгораживается от них, создавая кладбище книг. Ведь мы видим только то, что хотим. Что мы видим, например, здесь, – кивнул головой в сторону хранилища, – полки и молчание. А между тем здесь, в данное время, происходит история, которая имеет много версий в другой плоскости. Ведь библиотека – это вещь в себе11. И человеческое понимание видит только пену воды, а не волну, и тем более – не глубину.

– Вы говорите странные вещи, – недоверчиво промолвил Даир.

– Странные, потому что вы не готовы принять это, – назидательно поднял палец старик. – Они, книги, ведь разные. Такие же, как и люди. Сварливые старики, молодые выскочки, томные и элегантные женщины, грубые и своенравные мужланы и молчаливые древние старцы. Книги служат людям. А я служу книгам. Я выражаю мнение книг. Считайте, что я посол книг. Нет меня самого по себе. Есть я – как часть Вселенной книг. Этой бесконечности человеческой мысли. – И придвинувшись ближе, кряхтя, прошептал скрипучим старческим голосом: – Вы слышали легенду о «вечном книгохранителе»?

– Нет.

– Это миф о хранителе, который с древних времен ищет книги, которые были утеряны. Ведь человек за всю историю написал очень много книг. Но еще больше – уничтожил. Люди знают только часть того, что дошло. Или то, что дошло в преданиях, которые называются историей. А история – это тоже миф. Вечный хранитель ищет потерянные, сожженные, истлевшие книги, чтобы отнести их в великую библиотеку. Но как только он вроде бы собирает все книги, появляются новые. И он носится по всему миру, жадно воруя книги везде. Он ненасытен. Бесконечен его труд. Как и бесконечны книги, пока живо человечество. И нет покоя вечному смотрителю Великого Хранилища. Его можно видеть во всех библиотеках. Он был и в Александрийской, и во всех греческих. Он собирал клинописи, рукописи. Пергаменты и переплеты. Говорят, он наделен таким волшебством, что увидевший его просыпается и видит новые миры. Но сам он тяготится знаниями, которые истощают его дух.

– А вы его видели? Хранителя..

– Оо, – лукаво улыбнулся старик. – Я его даже знаю.. Как ты, например своего друга – показал он на Ола.

– А где находится это хранилище?

– Это место знает только хранитель, – таинственно прошептал старик. – Оно может быть так далеко, что дойти до нее не хватит и десяти жизней. А может быть так близко, словно бы оно было вон за тем шкафом.

Даир посмотрел на шкаф.

И хотел было что-то сказать, но, повернувшись к старику, увидел, что тот уже дремал, уронив голову на грудь

Вовсю храпел и Ол, подперев лицо руками.

Вдалеке зевала библиотекарша, с трудом сдерживаясь от навалившейся сонливости.

Девушка с косой уронила голову на стопку книг, забывшись во сне.

И ее примеру последовала худая женщина, запрокинув голову назад и откинувшись на спинку стула.

Даир покачал головой и, усмехнувшись, вернулся было к своей книге.

– Даир, – чеканя слог помолодевшим вдруг голосом, окликнул его старик.

Даир вздрогнул.

На него немигающим взглядом смотрел старик.

Что-то неуловимо изменилось в его облике.

Разгладились морщины. Изменился тембр голоса.

Исчезла скрипучесть. Прямая осанка.

Живой огонь оживших глаз..

– Ты можешь видеть многое, Даир, – чеканя слог, произнес старик, – Но ты боишься смотреть душой. Не закрывай душу. Она может увидеть многое.

Сказав это, старик поднялся, и, взяв под мышку книгу, быстрым шагом направился к выходу.

Даир в оцепенении смотрел ему вслед, пока старик не пропал из вида.

Наконец, очнувшись от оцепенения, Даир снова открыл книгу.

«В маленьком раскрашенном мирке людей жест или какое-нибудь событие могут быть абсурдными только относительно – по отношению к обрамляющим их обстоятельствам. Например, речи безумца абсурдны по отношению к обстановке, в какой он находится, но не по отношению к его бреду…»12.

Но внезапно проснувшийся библиотекарь прервала чтение и зычным голосом скомандовала:

– Мы закрываемся. Сдаем книги.

Проснувшиеся читатели потянулись с книгами к ней.

Последним пошел Даир.

Взглянув напоследок в зал, он спросил у библиотекарши:

– А кто тот старик?

– Какой старик? – удивленно посмотрела та.

– Который сидел там, за тем столом. Возле нас.

– Возле вас? – посмотрела она в ту сторону, и, переведя взгляд на Даира, недоуменно произнесла:

– Здесь не было никакого старика.