Читать книгу Я люблю Капри - Белинда Джонс - Страница 6

Я щелкаю замком и смотрю, как мамины туфли поворачивают налево и удаляются по тротуару. На какое-то время я отвлекаюсь, размышляя, носит ли сейчас хоть кто-то, кроме нее, темно-синие туфли, но тут я слышу, как Клео входит на кухню за моей спиной.

– Ты все слышала? – Я никак не могу прийти в себя.

Клео кивает.

– Что будешь делать?

– Ну, не знаю, – хнычу я. – Я же ее дочь, значит, это мой долг. Понимаешь, у нее только что умер отец и все такое.

– Иными словами, если ты не поедешь, будешь чувствовать себя виноватой, – подводит итог Клео.

– Но кроме этого, есть ли хоть какой-то смысл ехать? Будет как всегда, когда мы куда-то едем вместе, – стоит ей найти себе мужика, и она меня тут же бросает. От подруги это еще можно ожидать, но не от собственной же матери…

Согласно тенденциям современной моды, любимое хобби моей матери – мужчины. Если кому-то и удастся собрать мужской гарем – это точно будет она. Даже если мужчина знает, что моя мама встречается не только с ним, он приходит снова и снова, – таким вот магнетизмом она обладает. Даже если мы встречаем мужчин моего возраста, они завороженно смотрят на нее, а не на меня. И чем больше внимания она завоевывает, тем ярче сияет. А чем ярче сияет она, тем более тусклой и невыразительной выгляжу на ее фоне я. Помню, в Ницце мы с ней вместе пошли в ночной клуб – это был последний раз, когда мы отдыхали «всей семьей». Я глаз не могла отвести от одного парня, и когда он вдруг направился к нам, я не могла поверить своему счастью. А он пригласил на танец маму. Плохо быть довеском при красивой подружке, но когда тебя затмевает собственная мать!.. Как сейчас помню всю горечь разочарования – я смотрела, как они танцуют, и не могла сдержать слез. У нее уже был тогда парень, и получить вот так запросто еще одного, когда у меня никого нет, – это было просто нечестно. Особенно если учесть, что я знала, как мало значит для нее этот танец. Мне часто кажется, что ее вообще не очень интересуют мужчины, с которыми она флиртует, – она клеит их просто так, от нечего делать.

Клео садится рядом на диван.

– У нее не будет времени на мужиков, ей придется разбираться с магазином.

– Клео, Клео, это Земля, прием! Да мама на смертном одре переспит сначала с доктором, а потом и с исповедником.

– Ага, и со всеми некровными родственниками, ты права, – соглашается Клео.

– На мужчин у нее всегда время есть, а в Италии – тем более! Да ухажеры будут роиться вокруг нее, будто она – ароматный цветок. Я была бы не против, но она почему-то считает себя обязанной выходить за них замуж.

Бабушка Кармела присутствовала только на первой ее свадьбе – мама тогда вышла за моего отца, Хью; бабушка сказала, что остальные не считаются. Я ходила на все, и каждый раз надеялась, что мама опомнится прежде, чем в очередной раз скажет «Согласна». Уверена, текст службы нужно изменить: «Пока смерть – или еще кто-нибудь – не разлучит нас».

– Знаешь, что еще? – скорчила рожицу Клео.

– Что?

– Она, наверное, постарается свести тебя с кем-нибудь.

– Ф-у-у-у! – Я закрываю лицо руками.

Она права. Когда Амур понял, что бессилен изменить мою личную жизнь, и в отчаянии опустил лук и стрелы, мама вырвала их у него из рук. Она утверждает, что просто старается помочь, но, с моей точки зрения, это больше похоже на издевательство.

– А ты бы что сделала? – спрашиваю я Клео.

Она проказливо улыбается.

– Представьте себе свежие, с пылу, с жару, ньокки, лазанью с моллюсками[10]…

– Ты бы поехала только ради еды?

– Только ради этого люди и едут в Италию. А ходят в Сикстинскую капеллу и катаются на гондоле, только чтобы как-то скоротать время от обеда до ужина.

Я ухмыляюсь ей в ответ.

– Если и правда поедешь, привези мне свежего неочищенного оливкового масла. И бальзамического уксуса – «Фондо ди Треббьяно». Его выдерживают в бочках восемь лет и…

– А что, если ты поедешь со мной? – говорю я с придыханием. – Боже мой – гениально! Тогда все будет совсем иначе!

– Я бы с удовольствием! Но мне на работе надо предупреждать начальство об этом минимум за две недели.

– Разве они не могут разок сделать исключение? У тебя, можно сказать, родственник умер, – уговариваю я.

Клео отрицательно качает головой.

– Девочки на этой неделе в отпуск ушли. До следующего понедельника мы остаемся вдвоем с боссом.

Я ломаю голову в поисках какого-нибудь решения. Должен же быть выход! С тех пор как мы встретились, мы больше ни разу за границу вместе не ездили. Разве что смотрели вдвоем «Там, где нас нет»[11]. Когда-то я согласилась бы поехать куда угодно, но теперь готова придираться к каждой ерунде: «А потом никак не выспишься из-за разницы во времени!» или «Прививки – ни за что!». Клео начала брать с меня пример и бормотать под нос что-то вроде «Шведский стол только выглядит хорошо, а на вкус все это – так себе» или «Никогда не поеду туда, где женщины не бреют подмышки!». Иногда мне неловко за то, что я разбудила в ней ксенофоба, ведь раньше ей нравилась мысль открыть для себя новую страну, причудливые обычаи и туземные деликатесы, но она поселилась со мной как раз в то время, когда я решила, что мне больше незачем выходить из дома. Я поведала ей уйму ужасов про дальние страны, а все удивительные, восхитительные и обнадеживающие воспоминания оставила при себе. Мне ли винить ее теперь за то, что она не хочет покидать старую, наезженную колею. Здесь так уютно и безопасно.

– Клео, ну, Клео, ты точно не можешь поехать? – Я пытаюсь придумать что-нибудь, что заставит ее передумать.

– Да, совершенно точно, – со стоном отвечает она. – Обливаться потом от жары и отбиваться от приставал на улице в стране, где даже туалета нормального не найдешь…

– Это про Францию.

– Ну, все равно – кто-то же должен остаться дома и записать все, что ты пропустишь по телевизору.

– Только не э-это! – в ужасе завываю я.

Я не пропустила у Лесли Шарп ничего, начиная еще с «Боб и Роуз», а в «Западном крыле» у Роба Лоу[12] как раз завязывается романтический сюжет…

– Как будто друзей бросаешь, правда? – сочувствует Клео.

Она хорошо меня понимает, потому что подсела на телевизор еще похлеще, чем я. В «Фотофинише» ее дразнят – говорят, ей не нужен ежедневник, все свои встречи, дни рождения друзей и визиты к доктору она записывает на полях журнала «Хит».

– Да и где вообще этот Капри? – задумывается Клео.

– Чуть ниже Неаполя. На пароме можно переехать.

– И как там?

Я на мгновение задумываюсь.

– Не знаю толком. В пятидесятых жизнь там кипела, но бабушка Кармела толком ничего не рассказывала, только насылала проклятья на голову любовницы Винченцо.

– Распутницы Розы? – Клео помнит все, что я ей говорила. Кроме нее, меня больше никто никогда не слушает.

– Ага, – фыркаю я. – А про Капри она так почти ничего и не сказала.

– Давай посмотрим в Интернете! – предлагает Клео. – Так ты хотя бы сможешь вразумительно спорить.

Я неохотно шлепаю к компьютеру и наблюдаю, как Клео быстро где-то кликает и что-то просматривает. Я пытаюсь разбудить в себе хоть частицу былого энтузиазма к путешествиям, но меня только слегка трясет от волнения.

– Все понятно. Тебе нельзя ехать! – объявляет Клео.

– Почему? – ахаю я.

– Он крохотный – четыре мили в длину.

– Некуда будет от мамы прятаться, – беспокоюсь я.

– Ну, ты в любой момент сможешь добраться на пароме до Сорренто или Позитано – ой, как раз туда отправляются Мариса Томей и Роберт Дауни-младший в «Только ты»[13], помнишь?

– Ух ты! – Маленькой искоркой во мне загорается интерес, но я быстро его притаптываю. – Посмотри там отель «Луна», – прошу я.

– «Между небом и землей, на самом краю утеса…» – читает Клео. – Красотища какая…

– Дай мне посмотреть! – Я заглядываю ей через плечо.

– Смотри, оттуда открывается вид на «знаменитые Фарейглиони». Что бы это ни было.

– Это скалы, и произносится «Фара-льони», «г» не читается, – говорю я ей.

– Попалась! – дразнится она. – По крайней мере, я знаю, как произносится «Капри». Пару дней назад кто-то упомянул его на работе, а я сразу: «И вовсе не „Кейпри“, а „Ка-при“». С тех пор как ты мне сказала, что это похоже на «Как приелось!», я уже не забуду.

– Какая прилежная девочка.

– Посмотри, какие магазины – «Булгари», «Прада», «Гуччи»…

– Я же говорила, – отзываюсь я.

Меня один звук этих имен угнетает. Терпеть не могу весь это шик, все эти лейблы, – мне кажется, тем, у кого есть на все это время, в действительности просто нечем занять свои идеально наманикюренные руки.

– Интересно, какой он – этот Люка? – говорит Клео, вспоминая управляющего дедушкиного магазина.

– Запах одеколона сшибает с ног, весь увешан золотыми побрякушками; может, небольшая подтяжка под глазами, – предполагаю я. – В отеле принимают «Скай ТВ»?

– Нет, – извиняется Клео. – Но у них есть фены в комнатах.

– Фен тебе, наверное, и не понадобится. Тут написано, что там сейчас двадцать девять градусов. Солнечно. Солнечно. Солнечно. В середине недели небольшая гроза, а потом – жара.

– А на Кардифф какой прогноз?

– Дождь. Дождь. Дождь. В середине недели временами облачно, возможно, немного солнца, но не спешите закрывать зонтики.

– Другими словами, типичная июльская погода.

Клео поворачивается ко мне:

– Похоже, тебе нечего терять, кроме зеленоватой бледности.