Читать книгу Внуки лейтенанта Шмидта - Бернард Задунайский - Страница 22

Интервью после дискотеки органично перетекало в групповую фотосессию, которую тов. Казаков профессионально проигнорировал известной цитатой гроссмейстера О. Бендера. Подняв последние тосты за «Вибратор», канадцы вернулись в гостиницу, где умаянный Шерман не ускользнул от жарких объятий Леночки. Неотразимая дочь Ленинского комсомола в точности повторяла весь курс оперативной рефлексотерапии, освоенный в спецшколе, который сдала с оценкой «отлично».

Принимая повторный зачёт, внук неожиданно отключился и пришёл в себя уже в другом интерьере. Казённом!

В тесном помещении без окон, обшитом мягкими панелями, его заинтересованно рассматривали три угрюмых мордоворота с перебитыми носами. Кроме протёртого кожаного кресла, где наблюдался Шерман, в кабинете стояли три металлических табурета и массивный двухтумбовый стол. С рекламного плаката «Из России с любовью» улыбался молодой Шон Коннери.

Бесшумно открылась тяжелая металлическая дверь и на пороге показались тов. Казаков и его седой коллега, которого все называли майором. Комитетская парочка в ногу прошагала к столу, а замзав выполнил команду «кругом», взял стул и уселся точно за спиной у внука. Глядя в затылок задержанному, он открыл заседание:

– Нам прекрасно известно: кто ты и какую задачу здесь выполняешь! Колись, хлюпик! Под протокол!

Это было сказано по-английски, сквозь зубы. Между тем, седой взял со стола пачку фотографий и предъявил их внуку.

Майкл с интересом рассматривал снимки с натуры. Несомненно, серия кадров с Лорой в гостинице была просто великолепна: работал настоящий фотохудожник с первоклассной аппаратурой. Уровень съёмок интима с Леночкой показался чуть слабее, хотя отдельные фотки в душе тоже впечатляли. Неизвестный, но маститый фотограф запечатлел на память отдельные эпизоды дискотеки и концерта в спортхолле.

Картину рабочего дня агентов дополнил подробный фотоотчёт встречи с Томасом в момент передачи кассеты. Затем последовали съёмки ночного рейда канадцев на совминовской «Волге» и «Жигулях» короля бензоколонки. Фотохронику первого дня канадцев в Таллине завершали трогательные снимки внука в дискотечном туалете.

Седовласый майор с усмешкой заметил: – Имеется и звуковой ряд. Желаешь прослушать?

Шерман, одурманенный психотропными препаратами, сохранял молчание, стараясь разобраться, какую из доступных ему методик допроса использует русская контрразведка? В разведшколе он изучал методы дознания и вербовки, а в конце курса и сам обрабатывал мнимых агентов. Побывал он тогда и в допросных камерах, где его часами «прессовали» профессионалы из Лэнгли. Но в данный момент, на практике это выглядело совсем по-другому. Оставалось только надеяться и ждать.

Казаков расширил экспозицию, достав из папки снимки с хоккеистами, сделанные в магазине Шерманов в Нью-Йорке.

Прессинг нарастал: – Наш любимый герой в таких случаях говорил: – Не забывайте, у нас длинные руки. Мне непонятно, зачем ты впарил парням дорогущие японские диски «Deep Purple»? Ведь английский «mid price» вдвое дешевле? – Казаков подготовил серию неудобных вопросов.

Майкл поддержал беседу:

– Японцев им втюхал Рабинович с Брайтон-Бич-авеню, он это умеет. А мы дали хоккеистам хорошую скидку за опт, почти 30%.

Шерман пригорюнился:

– Если это ловушка, то я в неё попал ещё в штатах.

Замзав продолжил серию:

– Вот что Миша, мы с тобой тёзки, а это обязывает. Поэтому давай начистоту, как настоящие русские! Тут в деле всё записано: куда ты пропал из магазина и чем занимался цельный год на озёрах. В нашей конторе ждали твою группу с нетерпением и встретили как родных. Неотразимая Лори тоже рядом, в соседней камере беседует с Леночкой. И общий язык уже найден. За твоей подругой в Союзе целых три мокрухи. Ты следующий в её расстрельном списке, это всего лишь вопрос времени. Так что считай, мы тебя спасли.

Майкл сделал вид, будто не заметил, как Казаков перешёл на русский. Он всё же предпочёл английский:

– Нам известно, за тобой Миша тоже водятся отдельные грешки в Праге, Будапеште и Вене. Извини, не назвал твою девичью фамилию. Где-то там родился «Союз меча и орала», ну, разумеется – «строгий секрет и государственная тайна». У нас тоже контора пишет. – беседа уже велась только по-русски.

Седой майор подхватил эстафету воспоминаний:

– В этих столицах побывал и твой героический падре, как раз накануне известных событий в Венгрии и Чехословакии. Ладно, семейные фотоальбомы оставим на потом. А теперь, как говаривал другой известный тебе американский папа, выслушай предложение, от которого ты не сможешь отказаться. I’ll make you an offer you can’t refuse!

Майор поднял трубку и заказал кофе по-турецки.

Он перелистывал бумаги: – Предъявить в МИДе доказательства твоей шпионской деятельности не проблема. После провала на первом же задании, тебе доверят разве что толчки в Лэнгли или сортир разведшколы «Гурон». Выходит, поедешь на родину торговать пластинками, хотя есть и более драматичный вариант. Например, мы взяли тебя с поличным при передаче секретных материалов, а это уже лет десять оздоровительных лагерей в тундре.

Казаков широко улыбнулся: – Но мы всегда можем договориться. Ничего личного, только бизнес! It’s not personal. It’s strictly business.

Он выдержал паузу, пока Шерман пытался унять нервную дрожь: – Сейчас ты принимаешь пару таблеток, нейтрализующих дрянь, которой тебя опоили, и превращаешься в настоящего тигра. В номере тебя встретит Леночка, а если хочешь заменим её Наташей. Это точная копия Донны Саммер, только советского разлива.

Седой предложил крепкий кофе:

– Миша подтвердит, ты будешь доволен! А дальше всё по сценарию твоего шефа и инструкции на кассете. Ты просто выйдешь на предложенных нами членов «Белой гвардии» и начнёшь ударно трудиться на благо родины. Какой, выбирай сам!?

Замзав довольно заржал при этих словах, игриво поддержав коллегу: – Отстроим канал, куда ты, Миша, передашь массу полезной информации. Тебя даже наградят за заслуги, вот только не знаю, кто первым! Медаль «За отвагу» устроит?

Майор достал коньяк и нарезал лимон:

– Продолжим чтения? Как там у классика: «Лёд тронулся…» или «по глазам вижу, что согласен»? А в качестве бонуса заверяю, что у твоего магазина в Нью-Йорке появится много новых клиентов-оптовиков. Оборот вырастет раз в шесть, Мишка, наливай!

Внук отреагировал без промедления: – В десять раз! Нас так учили в разведшколе. Подписывать, разумеется, я ничего не стану! Если можно, не выпускайте Лору до утра. А сейчас, давайте ваши чудо-таблетки, я уже хочу Леночку и Наташу! Вместе!

Майкл не сомневался в своём выборе, которого у него фактически не было. А двойная игра – обычная практика для разведчика-нелегала, пока тебя не ликвидируют. И, если это не победа, то, во всяком случае, ничья на чужом поле. Он мучительно соображал, как подать всё случившееся руководству, и стоит ли это делать вообще? Вербовка предполагалась? Контора отправила Майкла на заклание в качестве приманки, для прикрытия основной операции. Он и прикрыл, как мог!

Седой майор будто читал его мысли:

– Ну что, предводитель команчей, как говорил наш великий комбинатор: заграница нам поможет! Ну а, если интересуешься литературой, могу предложить полную версию «Двенадцати стульев» без цензуры и купюр. Так называемое специальное издание Главлита. Для офицеров спецслужб.

Шерман, в ожидании волшебных таблеток, приложился к коньяку. Казаков заказал ещё кофе и перешёл на шёпот:

– А для полковника Робертса, который списал тебя в расход, мы готовим современную инсценировку гоголевских «Мёртвых душ» в ревельских декорациях. Я слышал, вам Николая Васильевича в спецшколе не давали, а зря! Там у вас подвизается одна наша литературная сволочь, из критиков. Жалуются кадеты! Замучил их Твардовским и Маяковским, которых в Союзе только с трибуны и читают. И ведь уже дослужился до старшего консультанта в Советском отделе. А на родине был безработным алкашом, не вылезал из бара «Три писателя».

Седой опять взялся за правое дело:

– Ты за Лору не переживай, назавтра она обо всём забудет. Мы же профессионалы, Миша! Да к тому же русские! Хотя ты на четверть еврей. А ваши жирные коты из конгресса и их хозяева банкиры готовят новую мясорубку в Латинской Америке. И всего лишь ради пары нолей где-то в отчёте о прибыли.

Но Майклу уже прискучил это спектакль Казакова, второй степени сложности. Хотелось обещанного финала:

– Вот что коллеги контрразведчики, нам тоже кое-что известно. Тебя, Михаил, направили в комитет из театрального, где ты неудачно пошутил на сцене в роли «железного Феликса». В Минской школе ты проходил под псевдонимом «режиссёр». Так что свой дешёвый пафос прибереги для партсобраний. Да и ваши советские вожди тоже не отличаются стройностью, а про мясорубки для пролетариата я бы, вообще, молчал!

Шерман вздохнул и выдвинул главное обвинение:

– Вы уничтожили русскую интеллигенцию. А её место тут же заняли Бронштейны, Кагановичи и Зильберманы! Поэтому у вас на сцене и в кино сплошное дерьмо! Эрзац культуры – соцреализм!

Завершая накануне процесс внедрения с Лорой, внук подцепил у продувной стюардессы «Аэрофлота» эффектную фразу: «Давайте, господа, начнём заканчивать». Сегодня она пришлась к месту.

Последствия сказанного, особенно после приёма чудо-таблеток, проявились незамедлительно. А внук поступил под начало Наташи для продолжения оперативной разработки. Он двигался в отель за копией «королевы диско» по средневековым подземным лабиринтам, став пленником её пьянящей походки.

Шерман с трудом сохранял остатки бдительности. Под старым Таллином сохранилась целая система древних подземных ходов, связанных между собой переходами, которые построили во времена товарища Берии. Каким-то образом, его чудесная спутница находила здесь дорогу.

Уже в номере, глядя на советский аналог «плохой девчонки», Шерман осознал безграничные возможности советского плавильного котла народов. Веками безжалостные монголоиды и степные кочевники освежали славянский генотип. Но в Наташе проявлялся самый ядреный коктейль продуктов национально-освободительных движений Африки и Латинской Америки.

Предположительно, дочь кубинского барбудос и любвеобильной комсомолки из Анголы, создавалась всей общагой Университета Дружбы Народов. Как новый объединительный продукт социалистического интернационала. Результат сегодня предстояло оценить Шерману. Эту часть работы разведчика он особенно полюбил, поэтому с готовностью поддержал процесс формирования генофонда нового советского человека.

Всепожирающая страсть дочери двух революций разбудила в Шермане дремавшие гены потомков Чингисхана и палестинских кочевников, вызывая к жизни ещё более гремучую смесь. Во время пятого по счёту тайм-аута Майкл, наконец, прочувствовал всю разрушительную мощь московской секс-бомбы. Это грозное оружие соратников Че использовалось только в исключительных случаях, вроде визита молодых канадцев.

Университеты эротики и интима, пройденные Натали на вечернем и заочном факультетах, открыли ей дорогу в номенклатурные будуары районных и республиканских вождей.

Изредка после бурных ночей, самые болтливые из них покидали персональные кабинеты в сопровождении неприветливых мужчин в казённых костюмах. Как правило, их карьеры продолжались в лагерных отрядах Нижнего Тагила. Совсем необременительные рейды по койкам престарелых аппаратчиков чередовались с более ответственными заданиями.

Несколько раз горячей комсомолке доверяли ещё цветущие тела борцов за свободу Африки. География гастролей и списки подшефных нашей Маты Хари являлись государственной тайной, а при утечке могли вызвать международные скандалы и вооружённые конфликты. Майкла, стоявшего теперь в одном ряду с патриотами и вождями диких племен, волновали проблемы только местного масштаба. А именно, дальнейший ход операции и судьба Лоры. С этими мыслями ему и дали уснуть на рассвете.

Покидая спозаранок свой новый объект, Натали обнадёжила сонного внука: – Не волнуйся, меня уже сегодня назначили гидом и переводчиком вашей группы. Лора в курсе наших дел.

Шоколадная Натали исчезла по-английски, бесшумно затворив за собой дверь. Незабыв про утренний привет!

Смыв под холодным душем следы ночной операции, Майкл заглянул в соседний номер, где застал спящую Лори. Едва открыв глаза, бледно-фиолетовая партнёрша, обернувшись одеялом, бросилась в душ, откуда донеслись громкие жалобы возмущённого желудка.

Через полчаса, прихлёбывая кофе в гостиничном баре, девушка предложила выйти на улицу для серьёзной беседы. А в весеннем парке уже царил ласковый май, под лучами балтийского солнца робко распускались первые тонкие листочки. Насладившись пением птиц, Лора обнародовала вердикт:

– На этот раз, кажется, приплыли! Мы с тобой прикрываем главную операцию, которую проводит основная группа. Кто они и чем занимаются мне неизвестно. И эта «Белая гвардия» может быть обычной комитетской западнёй. Русские любят такие спектакли, и когда-то во времена ОГПУ подобным образом выманили из Лондона и арестовали самого Рейли. А старик был совсем не прост, и опасность чуял за версту. Так, кажется, говорят русские.

В этот момент, в конце аллеи появились два студента в серых шапочках политеха, и Лори безошибочно распознала в них фарцовщиков. Что сделать было не сложно: кроме шапок они не носили ничего советского. Поравнявшись с канадцами, политехники на английском поинтересовались валютой и джинсами, предложив обмен на чёрную икру.

Лора недоумевала: – Почему вы спросили по-английски, а не по-фински, чем мы так отличаемся от лесорубов?

Парни развеселились:

– Во-первых, вы трезвые и без бутылки, а значит, приехали не за водкой. Да и тип лица другой. Вы ведь американцы, так?

Шерману надоела глупая инсценировка:

– Ладно, ребятки, мы американские коммунисты, соратники Гесса Холла. Слышали? Приехали по обмену опытом: пятилетку за три года! Дадим родине больше джинсов и пластинок! А то у вас всё в дефиците.

Студенты ещё больше оживились:

– А нас не примете, мы очень хотим, именно в компартию США? А то в советскую не принимают, а за приводы в милицию исключают из комсомола.

Лоре очень не хотелось ронять честь американских коммунистов:

– Мальчики вам пора на лекции, изучайте политэкономию социализма. Пригодится в лагере!

Девушка дождалась пока они отойдут подальше:

– Нет, это не студенты. Опять ряженые русские филёры. Здесь за валюту сажают с первого захода, а исключение из комсомола автоматом означает отчисление из института. Для политехнического у них слишком хороший английский, значит эта парочка из Ленинградской Высшей школы ГБ.

– Лори, давай лучше о любви! – взмолился изнурённый Шерман. Ныл задубевший детородный орган.

Агентесса промычала: – Вот видишь, они везде. Я даже в постели чувствую на себе взгляд Казакова. Вчера нас, всё-таки, сильно траванули, и у меня глубокий провал памяти. Эту прошлую ночь лучше просто забыть навсегда. Вычеркнуть из памяти. Но если в Лэнгли проведут медицинское обследование, оно покажет применение специальных препаратов. Как ты думаешь, что нам подмешали?

Майкл продолжал любоваться весной:

– Я уверен, это был мескалин! Все симптомы совпадают в точности. А наш шеф такого не прощает и, в лучшем случае, мы просидим до пенсии в архиве. У нас нет другого выхода, мы будем передавать в центр всё, что подсунут русские.

Шерман подставил лицо лучам майского солнца:

– Дорогая, я подробно изучал в спецшколе первые операции ОГПУ и не верю в дежа вю. Казаков, конечно, артистично изображал конфликт с майором в баре, ну а мы развесили уши. Но эта «гвардия» точно существует, только её обложили со всех сторон и нам подсунут ряженых агентов. Здесь идёт большая игра и таких как мы бросают в топку, не раздумывая.

При этих словах Майкл, почти не глядя, плюхнулся на свежеокрашенную скамейку. Парк, где только что влип Шерман, выходил на типичный бульвар вождя мирового пролетариата, чей памятник царил у здания ЦК. Правой рукой Владимир Ильич указывал заблудшим путь в… винный магазин.

Неохваченные программой фестиваля комсомольцы, активно проявляли себя прямо у монумента основателю, забросав его флаконами бордовых чернил. А в довершение, кто-то повесил на указующую руку красное пожарное ведро. Ну а когда из Белого дома к активу вышел дежурный инструктор, молодёжь уже требовала свободы секса, собраний и передвижения. Предложение функционера ограничивалось только комсомольскими свадьбами в обезьяннике местного изолятора и не нашло поддержки актива. К митингующим вышли колонны бойцов милицейского батальона с дубинками.

Майкл с трудом отклеился от скамейки и с интересом следил за слаженной работой милиции, грузившей бунтарей в автозаки.

Лора обратила внимание на фургоны «Мебель», куда тоже заталкивали задержанных: – Теперь и мне видна, наконец, направляющая рука партии.

И, в самом деле, большая группа демонстрирующих укрылась в указанном учителем винном магазине. Теперь их оттуда выкуривала милиция газом «Черёмуха». Неожиданно митингующие получили значительное подкрепление: на бульвар после занятий высыпали студенты художественного института. Встав в шеренгу, блюстители оттесняли графиков и маринистов от Белого дома, пустив вход резиновые дубинки и газ.

Вот послышался звон разбитой витрины, теперь в жандармов летели бутылки из водочного, куда только что завезли товар. Широкий ассортимент напитков различной крепости обрушился на головы стражей порядка, и многим удавалось поймать на лету бутылку портвейна.

К открытию магазина весь товар уже разлетелся. По бульвару Ильича стекало, обещанное им изобилие: ручьи коньяка и водки, а за ними мутные потоки портвейна. Молодцы в студенческих шапочках выносили на улицу целые ящики этого демократичного напитка, что и снизило градус напряжения на площади. Когда подтянулись основные силы войск в крытых грузовиках, конфликт уже перешёл в стадию братания.

Но неожиданно в густых парах продукции со знаком качества появились доблестные воины таджикского стройбата. Покидав лопаты и кирки в недорытую траншею трёхлетней давности, личный состав бросился к магазину нарушать устав.

Какое-то время внук наслаждался картиной революционной массовки анархистов, где не хватало только комиссаров и балтийцев с маузерами.

Краснопогонное войско решительно блокировало бульвар, вытесняя пьяную толпу в парк, где уже строилась конная милиция. Отступая к гостинице в составе роты таджикских бойцов, внук услышал за спиной голос Казакова: – Миша, давай сюда, нам пора! Там уже ждут.

Замзав провёл парочку сквозь армейский кордон во двор отеля, где укрылась их серая восьмицилиндровая «Волга», прозванная спецами «дублем».

– Еле спас честь императора! – Он протянул тёзке открытую бутыль «Camus Napoleon». А шофёр, тем временем, грузил в багажник целый ящик с профилем Бонапарта. Вещдоки!

В парке у монумента жертвам революции 1905 года студентов по традиции встречали дубинками. Здесь же выводили из толпы подозрительных и зачинщиков, которых грузили в фургоны. Пострадавших увозили в госпиталь военные медики.

Седой пояснил: – Это они протестуют против новой программы по русскому языку. В школах и ВУЗах резко увеличили объём часов.

В этот момент, запив французский «Камю» родным «Агдамом», таджикский стройбат пошёл на прорыв. Бурлящий поток телогреек увлёк за собой коллег с архитектурного. С криками «Аллаху акбар» нападавшие смяли слабый заслон опьяневших курсантов, и походным порядком ринулись по канаве в казармы. Подходило время утреннего намаза. Этот порыв архитекторов вскоре нашёл признание: после исключения из института всех ждал стройбат.

Поглядывая на волнения, Казаков подтвердил жёсткие санкции органов ГБ: – Парней по специальности… в строительные части, там, глядишь, и русский язык подучат. Вероятно, вместе с туркменским. А девочек на объекты народной химии, куда-нибудь за Полярный круг.

В эти минуты на бульваре заканчивали работу погрузчики мебели, и отдельная бригада мойщиков приводила в порядок фигуру вождя. Здоровенные работяги смывали добротную советскую «Радугу» с лысины и усов вождя. Крепкий финский растворитель лился рекой.

В потоках розовой пены уже проступали хорошо знакомые черты, а из зашторенных окон за процессом наблюдали побледневшие первые лица республики. Оргвыводы?

Канадцев давно и с нетерпением ожидали в мятежном художественном институте, где открывалась выставка работ студентов и выпускников архитектурного факультета. Шерман увидел макеты помпезных сталинских высоток, запланированных у ворот старого города в конце 40-х. К счастью, для средневекового Таллина эти зиккураты в сотню этажей остались только на бумаге.

Фотографии студентов бунтарей уже исчезли с доски почёта, а в опустевшие рамки институтские юмористы вставили случайные фото юных Леннона, Харрисона и Джаггера.

Казаков первым оценил шутку, напомнив декану намалёванные им в оккупации портреты Гитлера. Их было только два, но за каждый дали по пять лет лагерей. Там он оттачивал мастерство на образе вождя мирового пролетариата.

К сожалению, следующий из представленных на выставке проектов, уже воплощался в жизнь на окраине города. Судя по фотографиям, прямо в промзоне вырастали железобетонные коробки громадного спального района.

Заезжие строители возводили на пустырях целый город-спутник с развёрнутой социально-бытовой инфраструктурой, которая по обыкновению запаздывала. В каменном плато ударно прорубался специальный канал для скоростного трамвая. Изучая картонный макет города будущего, Шерман вспомнил грустную судьбу похожих кварталов Детройта:

– Из ваших бетонных джунглей выйдут несчастные и озлобленные троглодиты, а при малейшем спаде производства вы получите социальный взрыв.

Казаков снисходительно посмотрел на макет:

– Видел бы ты бараки, где проживают будущие новосёлы. А спада производства в СССР не предвидится – в стране плановая экономика.

Обиженный декан издалека приветствовал майоров:

– Заходите, здесь все свои! Располагайтесь, будьте как дома. Барак на поверку построен!

Но седой не одобрил сомнительного профессорского юмора:

– Кто здесь свои? Ты же, сволочь, служил у немцев в Люфтваффе! Почти добровольно.

Очередной макет ошеломил Майкла грандиозностью замысла: на территории механического завода строился современный Сити, с небоскрёбами, транспортными развязками и вертолётными площадками. А на соседнем столе авторы представили футуристический макет нового здания родного института, которое виделось им на старом месте небоскрёбом в 90 этажей.

Судя по размерам корпусов, здесь могла бы учиться четверть жителей Таллина. Надо сказать, идею частично воплотили в жизнь уже в новом тысячелетии. Обитель художников поспешно снесли, оставив на месте котлован долгостроя, где уже угнездились утки.

В кабинете ректора гостям представили макеты основных олимпийских объектов, возводимых к Таллинской парусной регате. Затем канадских комсомольцев удивили моделями гоночных болидов и электромобилей на солнечных батареях.

Программу завершали студенты консерватории концертом классической музыки, в финале которого прозвучали мелодии «Битлз» и «Роллинг Стоунз».

В очередной раз бунт золотой молодёжи вызвал кадровые перестановки в Таллине. Вспоминалась весна 69-го, чемпионат мира по хоккею, который после чехословацких событий перенесли из Праги в Стокгольм. В решающем матче «красная машина» Тарасова уступает команде Сухи и Черны 3:4, но все равно выигрывает золото. Тогда капитан чехов Голонка дал из клюшки воображаемую очередь по советским хоккеистам, а Недомански и Голик напали во вратарской на Зингера.

Вольнолюбивая Прага отметила победу над Советами погромами представительств «Аэрофлота» и «Совинкниги».

В таллинских общагах эстонские студенты болели против русских, а значит за чехов! И, как правило, целыми группами! Драка хоккеистов на льду вызвала ответные действия русских студентов, которые прошлись по кампусу как цунами. Молодёжные беспорядки в студенческом городке мигом обросли политическими лозунгами. Причём не самыми мирными.

Ровно через год на баскетбольном турнире в Таллине сошлись сборные СССР и США, и, вероятно, нет смысла объяснять, за кого и как болело коренное население в зале. После победного финала русская молодёжь отлупила безродных космополитов прямо на улице. Милиция не вмешивалась.

А в 73-м под окнами общаги политеха, где обитали вьетнамские студенты, неизвестные заводили сирены гражданской обороны.

Приученные к ночным тревогам братья по оружию, выпрыгивали из окон третьего этажа. Шутников нашли и осудили. Условно, но сурово!

И каждый раз на помощь эстонским товарищам Токареву и Шпагину, вызывали Мишу Казакова из Москвы. А этой весной замзав прибыл для усиления группы, опекающей канадскую делегацию. Всю серьёзность намерений принимающей стороны подтвердила встреча с руководителем балтийского информбюро, представляющим службу военной контрразведки.

Для этого Лору и Шермана скрытно доставили в особо охраняемую зону олимпийского центра, в котором спецслужба занимала весь этаж. Русские, словно, готовились к отражению атак дивизии боевых пловцов и нашествию бригады подводных лодок.