Читать книгу Осень в Задонье. Повесть о земле и людях - Борис Екимов - Страница 9

Хутор Басакин при подъезде, с высокого холма, открывался как на ладони. Лежал он в уютной долине, стекающей к Дону. И не было нужды гадать, где здесь живет Аникей Басакин. Сразу в глаза бросалось огромное, на полхутора подворье со скотьими дворами, стойлами, выгульными базами, высоким, под шиферной крышей сенником, скирдами соломы.

Все остальное сверху, с холма видится селеньем для здешних краев обычным: зелень садов, огородов, левад, невеликие домики, кружево уличных дорог, людских да скотьих тропинок.

Но если человек, проезжий ли, приезжий, спускался с холма, то ему поневоле становилось не по себе. Казалось, что здесь ураган пронесся или новый Мамай прошел.

Густая дичающая зелень садов, заросли конопли да крапивы стыдливо прикрывали остовы, развалины домов да сараев. Редко-редко попадется домик жилой с плетневой ли, жердевой покосившейся огорожей. Чье-то лицо словно померещится в малом окошке, чей-то сгорбленный стан во дворе. Вот и все.

Но чужой народ тут не ездил: далекое глухое Задонье. А люди свои напрямик катили к просторному подворью Аникея Басакина, туда, где жизнь.

Спустившись с горы, Иван подъехал к басакинскому жилью, у ворот которого стоял и ругался хозяин. Возле ног его – большая, с хорошего телка ростом кудлатая собака, которая с глухим рыком ощерилась на приезжего и напружинилась, ожидая команды. «Свой!» – коротко сказал ей хозяин и продолжил ругать нестарого еще мужика, но трепаного: грива нестриженых, добела выгоревших на солнце волос, черные босые ноги в опорках, лицо мятое, но легкую рубашку распирают крепкие плечи и руки – словно весла. Что-то знакомое почудилось Ивану, где-то он видел этого мужика.

У хозяина голос был зычный.

– Что жрать надо, всегда помнишь! Жрешь за двоих! Пить… Тоже не забываешь! Верку накачивать… Напоминать не надо! А как в дело, у тебя память отшибает! Чую, арапника ты давно не кушал. Или вот этого… – поднял он могучий кулак и потряс им.

Работник вскинул голову, с места не двинувшись; в глазах – испуг. Серые ли, голубые глаза, большие. Иван его, кажется, вспомнил: на заводе когда-то вместе работали, прозвище Кудря. Кудрявый был парень.

– Иди… – сквозь зубы процедил хозяин, оглядываясь на Ивана. – Да не шагом, а рысью! А то Рекс тебя подгонит!

Заслышав имя свое, Рекс насторожился.

– Сидеть, – успокоил его хозяин.

Работник улепетывал резво, порой оглядываясь.

Хозяин не сразу остыл, шумно вздыхал, словно пар спуская.

– Что за люди… – жаловался он. – Только жрать да пить. – Потом улыбнулся Ивану, протягивая руку: – Здорово, братан. Ты прибыл? Молодец! – И обратился к собаке: – Это наш человек. Запомни.

Могучий пес его понял, расслабляясь и прикрывая тонущие в густой шерсти глазки.

– Рекс, – представил собаку хозяин. – Кавказская овчарка. Волка берет. Все понимает. Не то что некоторые. А это, гляди, мое хозяйство. Считай, что твой дом. Пошли во двор, – пригласил он.

Здесь у нас летний стол, а здесь кухня. Газовая плита, микроволновка, электрочайник… В шкафу – чай, кофе и прочее. В холодильнике масло, сыр, мясо, молоко, сметана – словом, харчи. Когда надо, заходи и ешь. Холостякуем… – хохотнул он. – Тут у меня баня, тут – хата. Места хватает, но ночевать будешь не здесь. У меня гостей – со всех волостей. Надо бы поменьше, но… – развел он руками. – Покупатели, менты, другие люди. Гульба случается. Тоже нужное дело. А тебе надо спать перед рейсом. Так что ночевать будешь, когда надо, у деда Атамана. Это сосед мой. Кличка у него такая – дед Атаман. Там тихо, спокойно. Пошли, сразу познакомлю вас.

Двор деда Атамана – напротив, чуть наискось, в двух шагах. Старый дом, шиферный забор, ворота открыты, хозяин что-то подлаживает.

– Здорово ночевал, дед! – окликнул его Аникей. – Живой-крепкий?

– Шевелюсь… – отозвался старик.

– Знакомься. Твой квартирант. Родня наша. Брательник – Иван Басакин.

Старик, оглядев гостя, на Аникея взгляд перевел, недоверчиво хмыкнул:

– Вроде не похож на басакинских.

– Они – городские, уже с подмесом, – сказал Аникей. – Это мы – коренные.

– Тогда понятно. Его троюродная бабка с нашим двоюродным дедом у одного плетня стояли.

Аникей рассмеялся.

– Наши, наши… – приобнял он Ивана. – Басакинский род, Жуковы.

«Жуки», а порою «Жуковы» было хуторским уличным прозвищем рода Басакиных с давних пор. Аникей Басакин этому прозвищу вполне отвечал. Коренастый, плечистый, с большими руками. Силой его Бог не обидел. А масти точно басакинской: темный густой жесткий волос, ныне с проседью, усы, густые, нависающие брови на смуглом, медью отливающем лице. Резкие морщины. Сразу видно, что хуторянин, а еще и рыбак. Заветренный, матерелый. Одним словом – Жук.

С дедом познакомились и вернулись на свой двор.

– Машину ставишь на воле или в гараж, когда нет погоды. Вроде все. Ознакомились. Будь как дома. Давай пообедаем или уже повечеряем. Верка! Я нынче обедал?!

– Нет, – ответил женский голос.

– Ну вот… Без жены некому за мной доглядать. Давай! Чего там у нас?

– Уха, рыба…

– Давай уху, и рыбу, и все остальное. Оголодал.

Уселись за летний стол, под навесом. Чистый двор при жилье отделялся от скотьих базов и прочего хозяйства высоким забором из листового белого шифера. Дворик был небольшой, но уютный. Зеленая газонная травка, цветы, дорожки из красной брусчатки и даже небольшой водоем с фонтаном, который журчал, поднимая воду прозрачным куполом. Объявилась Верка – дородная круглолицая баба, на крепком широком поставе.

– Это наша невеста, – представил ее хозяин. – Огнючая девка.

– Нашел невесту. Я при муже, в законе, – возразила Верка.

– И мужняя, и всем нужняя, – подтвердил хозяин. – Как говорят, не лужа, достанется и мужу.

Верка довольно хохотнула и, несмотря на полноту, быстро собрала на стол: летний салат из помидоров, огурцов да перца, холодное мясо, жареная рыба, уха.

Иван не был голоден, но, глядя на хозяина, вошел в аппетит.

Аникей ел не жадно, но смачно, со вкусом, понемногу рассказывал, жалуясь.

– Вроде и лето проходит, откосились, все свезли. Вон у меня какой сенник, – похвалился он. – Все под крышей. А все равно дела не кончаются.

Он жил на хуторе большей частью один. Жена с дочерьми – в городе. Там – учеба и не на кого оставить девчат.

– То одно, то другое. Даже поесть забываешь. Так и схудать можно, – хохотнул он. – Вот Верка у нас, – пощекотал он кухарку, – уже и в шкуру свою не влазит. Кое-где даже шкурка лопается. Спасибо, есть штопальщики…