Читать книгу Кабы не радуга - Борис Херсонский - Страница 30

Разбитые зеркала – это будет потом,

а покуда жены Ершалаима

глядятся в полированную медь,

придающую лицам желтоватый оттенок.

Каждая прядь волос над высоким лбом

сама по себе, недвижима,

и если слишком долго смотреть,

различаешь сеть

голубоватых тончайших венок

во впадинке у виска;

это вовсе не означает,

что пора увяданья близка,

но все же чуть огорчает.

Известно, что юное тело должно блестеть,

и маслянистые умащенья

покрывали красавицу с головы до пят,

что сказывалось на качестве отраженья,

блистательного в блистающем. Тебя окропят

ароматной водой, настоянной на лепестках

черных роз, и это особый род

мумифицирования тела,

которое по природе – прах,

но на пути к распаду (чему настанет черед)

хотело всего, что благоухало и (или) блестело.

Растление и истление на наречии тех времен —

одно и то же. Похотливое лоно,

открытое всем и каждому, могло оказаться

(вместе с сосцами, которых

каждый мог свободно касаться)

причиной набега враждебных племен,

паденья столицы, плача у рек Вавилона,

пленения, рабства; и даже колонны

в святая святых шатались в такт

колебанию ложа блудницы,

хотя и не каждый грешник смог убедиться

в течение жизни, что это и вправду так.

Медное зеркало нельзя разбить на куски,

его корежат, сминают и втаптывают в грунт,

оно темнеет, покрывается чернотой

и зеленью патины, в которой кроме тоски,

двуокиси жизни, распада, отражается только бунт

первобытного хаоса, оставшегося за чертой

Творенья Господнего. В черный бугристый диск

проваливаешься, как в бездну – глядись не глядись.