Читать книгу Прогулки по Каэнглум. Роман-сказка - Борис Ковальков - Страница 5

Старая Сальме, Дори и Галка сидели в кафе «Белая башня»12, что на ратушной площади, напротив самой Ратуши. Слева шумно кончалась улица Паксарг и шумно начиналась Лангбейн, вверх тихо поднимался Проломный спуск, справа уходил вниз к Беличьему каналу Нижний рыбный рынок. За ним сверкали стеклянные своды Городского музея и Рыбного пассажа. Отсюда виден весь серо-серебряный собор Оливе с весенне-бирюзовыми шпилями на фоне не далеких, реку перейти по мостам, зеленых склонов Голхиорг. Левее, башня университета и у горизонта мыс Капштад. Город Каэнглум… Площадь заполняли туристы.

«Пришел паром «Гадрау», – с удовольствием отметила Галка. «Или прибыл «Венский экспресс?» – спросила Дори.

– Может быть тот и другой, – назидательно допустила Сальме.

Подошел большой человек, неопределенного возраста. Дори знала, такими в городе бывают и очень старые люди. Он передвигался плавно, но быстро. «Облако в бурю», – решила Дори и посмотрела на небо, но солнышко светило ярко и небо было ясным.

Мужчина держал руки в карманах широких брюк, из-под которых торчали блестящие носки сапог (Галка увидела, как он подшиб камешек), под полотняной серой курткой похожей на рыбацкую, белела рубашка. Короткая седая борода и седые не длинные волосы. Взгляд спокойный… «Он хорошо отдохнул, ждет новых вопросов, ответов и приключений? – подумала Галка, а поскольку с Дори она была единомысленна, подумала еще: – А молнии в этом облаке есть?»

Человек посмотрел на Галку, она поняла – есть.

Галка не боялась молний: «Наверно такие вот не совсем опасные, даже полезные… А молнии бывают полезными?

Галка вздохнула, – бывают».13

– Познакомьтесь, – просто попросила бабушка, – мой брат.

– Меня зовут Дори, Дорофея, ваше высочество, – Дори попыталась, сидя за столом, сделать книксен.

– А меня Галя, Галица, – Галка просто прокрутилась вокруг себя.

– Можно обойтись без «ваше» и так далее в третьем лице, – сказал старый князь, приветливо-сочувственно смотревший на это маленькое представление. – Здесь, я – младший брат своей сестры. Доци, хъ, всегда рад видеть Косту и Аннике. Галица, передай дяде Скропотову, Анатолю, Валерии, всему семейству поклон и приглашение.

Дори и Галка ахнули про себя: «Он все про всех знает!»

Князь повысил голос, оглядев кафе, – цирк гостит до осени, господа!

От соседних столов подвинули князю тяжелую трактирную скамью, клеёную из килей старых баркасов.

– Спасибо. Любимое слово «Итак»?

Девочки переглянулись и замерли.

– Аксель, ты навестил Ирене, – не спросила, утвердила Сальме.

– Да, – в тон сестре сказал князь Аксель, – сдался. После продолжительной обороны. Айна, Йола, ты, магистрат – превосходнейшие силы. Проглотил обиду, как лекарство, выдержал сорок дней, снял карантин и нанес визит обеим их высоконравным высочествам.

– Аксель!

– Проведал. Их волокита говорит о безответственной лени более, чем о смиренной нерешительности. Сальме, твоя племянница немужняя жена при живом супруге. Сколько переживаний, ох-ах, одна из дочерей остается бездетной. Чушь. Это я остаюсь безвнучным. Князь Брат, княгиня Сестра,14 красивые титулы. Традиции и предания не одно и то же. Хъ, как говорит твой дядя Коста, Дори. Спрашивал, внимательно вслушивался в тишину безмолвных ответов. Увы, сам был глух к вопросам. Увлекательное и, как сказал бы Клаус, назидательное занятие с благотворными последствиями. Выпил у них все кофе, забрал всех гостей, оставил одних и пошел гулять в Ветус Туррис. А в гостях торчали эти мачты: бизань и грот под штагзеглями, фок с гитарами куда-то унесло…

– Эло и Пирре, а улетела Мотти! – в один голос перебили девушки и к удовольствию Акселя и Сальме, так же одновременно воскликнули:

– Вот здорово, ты тоже знаешь Эло и Пирре!

– Да, они. Были и мой внук Пламен, моя дочь Йола, заметь Сальме, с моими правнуками. Что с того? Слабый сбор на запущенный недуг.

– Аксель, не заносись!

– Да я иду полным ветром, – Аксель кивнул сестре на девочек.

Девочки закрыв глаза, мурлыкали, как кошки с улицы Олехро. Аксель прислушался и продолжил: «Ветус Туррис место возвышенного отдыха. Там мы натолкнулись на Эратуса. Кстати о ответственности и истории. Эратус собрался немного „повздыхать“, но гости были не в настроении „вздыхать“. Эратуса перелицевало от такого легкомысленного состояния. Возникло определенное состояние воздуха, эфира, как он сказал. Гости были довольны, Эратус перепугал15 всех до невозможности, но быстро выдохся, он отвлекся на свои синие отражения в цирковых доспехах Эло, – Аксель поднял голову, – Эло, жена моего внука, давно в списке драконьих хворей, третья после Йолы и Кази».

– Синие отражения? – спросила Дори. – Ой, опять теряю слова!

– Подберем, не волнуйся. Куда-то подевалась белая рубашка Эло. В Воскресенье она пошла в своем цирковом, зеркально-синем. Отец Никлас пошутил: «Цирковая автогносия – разглядеть себя в другом». По совпадению у Пирре куда-то делась любимая зеленая с золотом юбка. Девочки были озадачены, им было не до вздохов. Эратус вспоминал историю Олги; он утверждал – нельзя превращать порог в межу и застрять на ней с тем, что тебе мнится любовью и достоинством. Безответная реакция гостей на серьезную тему расстроила Эратуса, он рассердился: «Отсутствие звуков говорит о погружении в тьму безответственного самовыедания, вместо серьезного осмысления безнадежного пребывания в вышеуказанном положении». Далее последовала, – рассказчик выдержал паузу, – …эксплозия.

– Аксель, ты дразнишь, – упрекнула Сальме брата.

– Возможно ли? – возразил князь, всматриваясь в небо над площадью. Галка же оглядела всех так, что даже пиво из кружек пеной вылезло посмотреть. «Нам расскажут эту историю, – спросила Галка, – о Олге?»

– Обязательно, – успокоила Сальме, но заметила: – Дадим ей доспеть в ожидании. Истории, так же как и подарки, требуют терпения. Хорошо?

– Ладно, – вздохнули Галка и Дори. – Мы подождем.

– Той истории достаточно ли ратушной площади? – спросила сама себя старая Сальме. Оглядела прохожих, дома, Белую и Ратушную башни, трамвай вставший у начала Проломного спуска, и добавила: – Но камерное уютное помещение подойдет. Площади подходят к песням, лозунгам и коротким командам.

…Пожилые люди тянули пиво из узких фарфоровых кружек украшенных рельефными изображениями сценок из городской жизни и любовались девами. Девочки пили кофе, ели мороженое и высчитывали, за сколько времени, сколько раз Велло пронесется мимо.

«Что бы мне не говорили о расхожих сравнениях, – подумал старый Аксель, – Галка, птица-роза. Изумрудные листья-крылья скорби и радости, слезы – бриллиантовая роса на лепестках. Дори в своих неизменных тырновских цветах, юная золотая львица среди ирисов».

Бабушка вздохнула, улыбнулась, покачала головой: «Удивительный возраст, движение, взгляд предрекают зрелость, то, какими они могут стать. Ребенок с осанкой царицы».

Девушки ответили вопросительными улыбками и вернулись к расчетам.

Появились кошки и рассредоточились под столами. Рыжий кот протиснулся между галкиным креслом и Дори, встал на задние лапы, передними оперся о край стола, осмотрел то, что стояло на столе и всех сидящих за столом по очереди. Потом появился Велло.

– Чуть было не попался, Осгой – улица ловушка. Праздник окончания сессии продолжается. Как успехи? – Спросил Велло, присаживаясь.

– Удивительно, – радовалась Галка. – За обычный час ты пронесся…

– Четыре раза, – в том же тоне пропела Дори, – туда-обратно и туда-обратно. Коробочки с салакой для бай Бориса, один раз туда; гладиолусы для госпожи Мауриц, один раз обратно; пакет с «Капштадсгеографен» из типографии, один раз туда. Большой пластмассовый желтый грузовик с черно-бархатными петуниями – такие красивые с стеклянными искорками на тычинках – в кузове и красной лопаткой, один раз обратно.

– Грузовик с цветами, это кому? – спросил старый Аксель у Велло, но глянул на сестру.

– Наверно маленькому Миляте на Олехро? – бабушка Сальме внимательно посмотрела на Велло.

– Да, – согласился Велло, смело округлив глаза на бабушку Сальме.

– Забегал к Пламену. Но его нет, он на Нижней верфи с Эло. Дома, только ваша Йола и самый младший. Мальчишке грузовик и лопатку, петунии – Эло. Видел Корнута и Еванфию на пирсе университетского лодочного клуба. В окружении папы, мамы, матросов с «Темерариса» и грифона, дети сидели на причальных тумбах и отбивали пятками по металлу «Конские широты».

– Знаменательная примета, – заметил Аксель.

– А мы видели сверху тут внизу олгину коровку прямо за углом почти на площади! – не удержалась Дори.

– Необычно. Она никогда не поднимается выше нижнего рыбного рынка, – словно думая вслух, тихо произнесла бабушка Сальме.

Галка заволновалась, – а в Аптечном переулке, а Дори на Старолицейском бульваре, мы видели красно-белое в зеленом и с золотым!

Дори подхватила: «И оно смеялось!»

Велло чуть улыбаясь глазами, подхватил, – а у меня на Кельдер, в подворотне напротив Дома-без-названия оно и подпевало. Вот так.

– …Жутко интересная и страшно красивая улица, – вздохнула Галка.

– Кельдер положено быть такой, – пояснил князь Аксель., – она граница Опустевшей части.

– Что бы это могло быть? – Галка по-очереди посмотрела на каждого, округлив глаза. (У Галки были такие «длинные глаза», как говорили ближние и когда они округлялись, «явление наблюдалось чрезвычайно примечательное», как говорил уже Анатолий Тюпкин)

– Галочка, кошки не обратили внимания. Значит ничего ужасного в этом нет, – успокоил Велло.

– Как же все это загадочно таинственно, – радовалась Галка.

Сальме прикрыла глаза, но так, что Аксель внимательно на нее посмотрел. Дети не заметили…

– Потом на Паксарг и сюда, но через цирк, – Велло улыбнулся:

– Передал привет Пирре от Йолы.

– Метеор, – подтвердила довольная Дори. – Угощайся, мороженое не подтаяло и кофе не остыло.

– Спасибо. В цирке успел посмотреть, как ратмус Лору дразнит наврапа. Змей упрекал Лору в том, что тот пользуется своей несъедобностью – наврапы не питаются ратмусами, ратмус для них – яд. А тебе что? – спросил Велло у кота.

Кот выгнул спину, дернул хвостом и ответил, что он не ратмус и дождется своей доли от кого-нибудь, кто без принуждения, проявит своё добросердечие. Кот прыгнул на колени Галки и умащиваясь, зафыркал:

– Подожду здесь сочувствия и послушаю.

– С моими веточками, – Галка подвигала руками, – не получится тебя покормить.

Кот чуть слышно шикнул: «Пока есть кому». И совсем тихо мурлыкнул: «Придет время, покормишь»…

Только бабушка Сальме расслышала и вздохнула так же тихо.

– Наврап удивил новой программой. Майри отметила его странные выражения, – сообщила Галка, вгляделась в очи Велло и разглядела, серебром по синеве – «Майри». Астрономического размера.

Велло продолжил, – да, Галочка. Ни ратмусов, ни павримагов наврапы и прочие змеи не едят. Как не едят и гвалов… бррр, не могу представить.

– Чем же они вообще питаются? – тихим претихим голосом спросила Галка, неужели…

– … Любопытными девочками, – совсем тихо прошептала Дори. – Так мальчишки пугают.

Велло рассмеялся, – разве вы не знаете сказку о том, как наврап проглотил любопытную девчонку?

– Нет! – испуганно весело воскликнули Галка и Дори.

– Как вы знаете, наврап это…

– Страшный обманщик, потому что он страшно обманывает и сам по себе страшный! Хотя красивый и симпатичный, – просияла Галка.

– Симпатичный… и потому самый опасный. Наврап обольщая деву, не переносит ее в лапах. Первый обман. А глотает, но не переваривает.

– Фу, какая гадость! – одновременно воскликнули девы.

Обычное выражение чуть смягчили их серебряные голоса.

– Ужасная дрянь, – согласился Велло. Доев мороженое до половины он поставил серебряный стаканчик на мостовую, кот спрыгнул с колен Галицы и занялся угощением.

– Когда он прилетает в свой грот, то… выпускает деву и там раскрываются, правда постепенно, так как наврапы противные, все обманы.

Наврапам доставляет особое удовольствие наблюдать, как похищенная несчастная красавица постепенно, день за днем приходит в себя, понимая, что ее обманули. При этом змей наряжает ее в свои удивительные платья и любуется до драконьей одури.

Так вот. Однажды, в пору золотой осени, любимое время похищений, одна маленькая и очень красивая девочка гуляла по Янтарному побережью и изучала разнообразные явления природы. Наврап слизнул ее без предупреждения так, что она не заметила. Заметила лишь то, что оказалась в очень странном месте. Достала свой дневник, маленький фонарик, перо и начала записывать новые ощущения. Она была обычной каэнглумской девчонкой, смелой, пытливой, решительной. Ее пытливость начала доставлять наврапу большое беспокойство. Он попытался переварить, но из этого ничего не получилось – начавшиеся изменения в организме наврапа, привели к усугублению познавательной деятельности девочки. Не долетев до своих пещер, наврап попытался извергнуть девчонку в море, но и этого не выходило. «Не все еще изучено», бурчало в животе.

Что только он не делал; пытался вспомнить все фигуры высшего драконьего пилотажа, но освободиться от нечаянного исследователя, не получалось. Любопытство девчонки становилось болезненным… Дракон изнемог… Но вы знаете, наврапы не умеют плавать и в море их подстерегают природные враги, в том числе и сквары. Да, да, Галочка, они не просто не ладят друг с другом. Воюют. Сквары устраивают входы в свои гроты под водой и вентиляционные отверстия узкими, и закрывают решетками, чтобы не пролез даже маленький наврап. А наврапы, которые по многим причинам устраивают свои гнезда-гроты у воды, устраивают ложные входы-ловушки. Не просто так! Их интересуют хрустали! Благодаря своим волшебным хрусталям в глазах одной из голов, сквары прекрасно видят из-под воды всё. А обзор воздушного пространства на предмет летающих предметов, это одно из главных занятий сквары, когда он выплывает из своих владений. Сквара не любит плавать глубоко, хотя и может. Они любят смотреть. И смотреть на все сразу, во все стороны и со всех сторон. «Смотреть в шесть глаз! Иначе зачем мне три головы?» Забавно смотреть, как он рассекает волны, одна шея торчит над водой, другая опущена под воду, третья ныряет и выныривает. И так по очереди. Уф, отвлекся… На сей раз, сквар по близости не было и наврап несся над самой водой, почти погибая – девчонка добралась до жизненно важных органов и увлекаясь, разнообразила изучение необычного места… Море пустым не бывает и без сквар. Дельфины, касатки, нарвалы и много кого еще плескалось поблизости.

Место это было не так далеко от Каэнглумского побережья. Заметив странные эволюции наврапа, любопытные не менее той девочки, китообразные догадались – наврап что-то или кого-то проглотил и это доставляет ему невыносимые страдания. И то, что мучает дракона еще не совсем переварено. Касатки умные и прекрасно знали наврапов. Догнать змея не составило труда… Одна выпрыгнула, ухватив наврапа за хвост, два дельфина приложили с двух сторон, под пузо. Нарвал кольнул туда, где начинается хвост. Дельфины аккуратны… Девчонка вылетела. Дракон плюясь кипятком и ругаясь на всю Балтику, упорхал прочь. Девочка была спасена и ее любопытство переключилось на спасителей, что впрочем, доставило касаткам большое удовольствие. Они играли с ней, пели, перебрасывали со спины на спину, отмеряли высоту прыжков и время пролета. В познавательных целях. Так они и доплыли до мест, где ловили рыбу гадрауские калуры. Надо ли говорить, какой в деревне устроили праздник…

– Надо! – воскликнули все.

– Праздник был что надо. Родители и родственники девочки, горожане и хуторские. Шарики, салют, подарки. Осенние цветы, грибы – ягоды. Кондитерские изделия Маурица, пряники Тенделя, волшебные пироги Шайтрукса и Ины, молочные изделия Дальних хуторов и меды велетов. Даже цапли и лебеди задержались на день. Пир удался на славу. Обкормленные китообразные лежали на мелководье, переворачивались прибоем. Дети босиком бегали по ним, как по крутящимся бочкам на детской площадке, что доставляло спасителям большое удовольствие…

– А что сталось с ней потом? – улыбаясь, спросили Дори и Галка.

– Она? Выросла потихоньку, – Велло покраснел, улыбнулся и исчез.

Галка посмотрела на кота. Тот вылизал второй стаканчик поставленный Дори и умывался. Почуяв взгляд каэнглумской девы, посмотрел вверх, зрачки его сузились в нить.

– Верхним чутьем заблудившийся пес находит дорогу домой. Я же, как птицы, которых ловлю, к дому иду по прямой, – пропел кот, обмел хвостом ноги всех сидящих за столом и умчался вслед за Велло. За ними прыснули остальные кошки, как дети за дудошником.

Дори и Галка посмотрели на бабушку: «Неужели?»

– Да, это наша Майри, – ответила бабушка Сальме.

– Все-таки, чем же питается наш наврап? – спросила Галка, выделив слово «наш». – Пресмыкающийся долго может жить без еды, но… чем?

– Галочка, – вступил князь Аксель. – наврап открыл, что можно обходиться растительной пищей. Это подтвердило некоторые теории. Но в отличие от медведя, который пасется «в овсах» на выделенных ему делянках, наврап пренебрегает заботой; на бреющем полете он без разбора выстригает за один пролет по пол-гектара овса. Действия хуторян при этом безобразии он воспринимает, как нелишнее удовольствие. «Не бойтесь, я пронесусь еще раз!».

– Сколько интересного и загадочного! – пропела Галка.

– Да, – согласилась Дори. – И эта песенка? Слышала эту песенку, когда кошки пробегают по нашей улице. Там поется о каком-то блохастом философе, слепом псе и о путешествии. Не слышала о таких в городе.

– Странные песни кошек с улицы Олехро давно привлекают внимание исследователей. Простите ходячее выражение.

– В твоем прочтении расхожие выражения скрипят, как новые туфли.

– Твои замечания живят! День сегодня с настроением. Может что-нибудь вспомним. Дори, на улице Олехро поют не только кошки. Да?

– Да. – Дори музыкально прокашлялась, украдкой зевнула, посмотрела на всех сияющими глазами, коротко вдохнула и…

Тут через площадь мелькнуло красное с синим, блеснул черный лак. Дори вскрикнула: «Мотти! Постой, подожди, помоги!»

Посетители кафе и прохожие, все встретили девушку радостно.

– Дори согласилась нам спеть! – уведомили Мотти друзья.

– Без моего «Черного адмирала», его превосходительства?

Мот засмеялась и это прозвучало началом песни. Она поерзала лопатками успокаивая висевший за спиной второй инструмент, Епифана или Кози, как она его называла, подняла свой черный дредноут и уже под гитару Мот, Дори запела:

– Здравствуй Мотти! – Продолжила контрапунктом Дори. – Ты вовремя, садись! Мороженое и кофе – нота против ноты!

Мот высокая, в длинной выцветшей синей юбке, выцветшей же красной рубахе стояла за креслом Галки, обняв большую похожую на черный лакированный чемодан гитару; из-за спины торчал гриф второй. Мот казалась бы кукольно-хорошенькой, если бы не шарнирная угловатость фигуры, печальные светло-карие в золото глаза и саркастический свинг улыбки пухлого детского рта.

– Простите меня спешащую, ваше высочество, бабушка Сальме, девчонки. Меня ждут в Вышгороде. Простите меня, я в одной рубашке. (Волшебно-простая девчонка, – подумала Сальме). Куда-то запропала моя красная маечка. Повесила сушиться еще во дворце, а утром собралась – маечки нет. Все на месте, ее как ветром унесло. Только оцарапанные прищепки висят. Наверно сорока. Но что сороке маечка?

– Наверно она твоя большая поклонница, – засмеялся князь Аксель.

– А блестящие металлические прищепки оставила?

– Это была умственная сорока!

– Пускай носит маечку. А я спою эту песенку на празднике! Но что это?

– Вот мы и гадаем. Подумай с нами!

– Галочка, я разрываюсь, как струны под алмазным плектром.

– Беги милая, целиком, – ответила Сальме. – Кошки с улицы Олехро потомки тех самых римских котов, которые пришли сюда с легионами две тысячи лет назад, поэтому они такие стайные. Вот все, что я могу сказать. Аксель? – она странно посмотрела на брата.

Князь засмеялся, – не знаю, как говорит твой внук, Сальме. Дори, Галка, взор каэнглумских дев не всегда действуют и не на всех.

Мот внимательно посмотрела на девчонок, чуть скривила губы, что ее не портило: «Ага, приключения! Но думаю – успею. А теперь…»

Но к ним подвинулись соседи, окружив полукругом своих столиков.

– Мотти, милая, Вышгород умеет ждать! Вышгород умеет понимать!

– Вы думаете? Да, они умеют, но обещала-то я. Тогда на бегу!

Мот выпрямила одну ногу выстрелом, согнула в колене, поставила гитару на бедро, зажала струны на грифе необычным приемом и заиграла перебирая длинными пальцами правой руки, повторяя сложную тему быстро-быстро. Сила звука увеличивалась, затухала, опять нарастала, будто менялся калибр ссыпающейся в хрусталь серебряной дроби. Всем показалось, что брусчатку перетряхнуло и двенадцать тактов прокатились по площади. Голос поднялся снизу, растекся и разошелся вверх по улицам… По лицу Мот, словно рябь на волне пробежали очертания лиц слушателей… Мот танцевала-убегала к перекрестку Проломного спуска. Песню допевали все…

– Сегодня не раз поминали «Конские широты». Как там пел Велло? – спросила бабушка Сальме, – можно петь на бегу, если знаешь Кому.

– О! Смотрите, те самые, которые похожи на путешественников; чуть не сбила их у Аптечной башенки-маяка. – Галка сказала так, словно только о них и говорила.

– Да, не похожи, а так и есть, – согласился князь Аксель и увидел, как сестра изменилась в лице. – Сальме? Тебя что-то встревожило?

Бабушка улыбнулась: «Напомнило».

Девчонки смотрели во все свои прекрасные глаза, а Дори попробовала пискнуть, но бабушка осадила: «Мы же договорились, история требует менее просторного помещения, чем ратушная площадь».

Галка: «Опять разъезжаюсь! Велло и Майри. Студенты и кино! Красно-белое! Римские кошки! Путешественники и наврап с программой. Корнут и Еванфия. Куда делась одежда. Часы и Олга. За кем идти?»

Старый Аксель: «Оставим каждого в своем, приятно думать о том, что вокруг и рядом плывут истории, романы и даже снимают кино».

Галка: «Мы каждый в своей лодочке?»

Старый Аксель: «Да, Галица. Не забывай, что они плывут в одном направлении и часто притягиваются».

Дори: «Столько всего!»

Бабушка Сальме: «Вышли погулять…»

Дори хотела встретить Крата под мостом Фисетто, Галка проводить и потом встретиться у Стивена и Хеле, там она остановилась. Бабушка обещала прислать приглашение и: «Галочка, ты можешь проводить Дори до кафе „Под мостами“ и проехать чуть дальше, под Приозерную. Там увидишь настоящие пещеры. Оттуда поднимешься на Ласкумене к Хеле. Но прошу, не поднимайся в Чудесный парк».

Галка стала «я такая противная», оставаясь прекрасной, только забавнее. Глаза сузились в светящиеся щелки и губы собрались в маленький розовый бутон. Дори приготовилась «смотреть в никуда» и ныть.

– Чудесный парк и Дом-лабиринт, это надолго, а вас ждут. Обещаю, после маскарадов пойдем все вместе туда отдыхать. – Девы вернулись в нормальное состояние, весело вздохнули, перецеловались с бабушкой, простились с Акселем, всеми вокруг и умчались. Сальме остались в кафе с братом, поболтать.

– Сальме, как на улице Олехро принимают концерты Велло?

– Сидит в окне, на карнизе и читает. Ногти разноцветные грызет. Только ножкой дирижирует едва заметно, тик-так…

– Для Велло и Майри, эта история пока сказка. Да, побывать в драконьей утробе и быть чуть не переваренной. Клаус сказал: «Вследствии подобных приключений, надо готовиться к нечаянным последствиям».

– У них хорошие учителя. А Дори и Крат? Галка… Прошлое девочек – невозможная боль. Неизвестно, как это проявится в ранней любви. Любовь многое оживляет. Ты заметил, Галка слегка взволнована?

– …Она волна сама по себе… Больше, чем обычно? Заметил. Прибавила скорости и на пару карат размеры слез. Если из них сделать ожерелье, за него бились бы все сильнейшие мира сего. Надо оберегать Галку и Дори, они – украшения гротов любого наврапа. И не только. Драконы любят выращивать жемчужины с детства, предвкушают зрелость в предположении. Так они пользуются способностью предвидеть. Гады.

– Акке, перестань! Потому даже перед смертью предсказывают криво. Оберегать… Дорин Крат не уступит доблестью и Владу в своем возрасте. Но ты прав, как не беспокоится? Галка взволнована – появился Николаниколаич. Видели в лесу у Расколотой ели. Спал в куче листьев.

– Бедная и счастливая Галочка. Таинственный Николаниколаич.

– Опять дразнишь… Ты в нем уверен?

– Ее дядя, как и Анатоль, и Валерия такого вопроса даже не понимают.

– Разве что Валерия… Почему его побаиваются? Даже Эратус.

– Эратус побаивается и тебя, и моего внучатого племянника.

– Перестань, тебя-то нет. Шайтрукса и Велета тоже.

– Он говорит, что мы вышли за пределы, – торжественно сказал Аксель.

– Акке, что ты несешь… Что ты там о Эратусе не сказал?

– Сальме, ты всегда старшая сестра! Не хотел волновать девочек. Он необычно среагировал на такую деталь, как странную пропажу одежды

Эло и Пирре. Остекленел в темно-красный обсидиан и пошел огненными трещинами. Красиво, но опасно. Ларвы так реагируют на чьи-то чрезмерные страдания. Тут и маечка Мотти… Маленькие загадочные совпадения. А о чем ты, Сальме, так красноречиво молчишь?

– Мой младший братишка… Видела красно-белую пушистую даму. Моё не смеялось, не пело в отличие от Дориного и Галкиного, и показалось за городом, на дороге у Расколотой ели. Что это ты затих, Акке?

– Прокричать боевой клич «спасайся кто может»? Вроде бы ларвы, паворимаги, ратмусы не реагируют и прочий Еловый народ16 тих.

– Остатки долга. Жди новых или продолжение старых приключений.

– Ладно, схожу в порт – «Инсоленция» вернулась с Дальних островов.

– Хочу пригласить детей в гости. Они будут задавать вопросы…

– И мы не сможем ответить. Надеюсь ответит Последующее.