Читать книгу Наследники Рима. Все романы цикла «Божественный мир» в новом и полном издании - Борис Толчинский - Страница 19

148-й Год Кракена (1786),

22 апреля, Галлия, пещера Гнипахеллир

Варг ловко пробирался меж валунов. Главный вход в пещеру был завален, да и опасно было появляться у главного входа: люди Круна и Юстины наверняка устроили там засаду.

Немногие знали, как знал он, эту неприметную тропинку в Нарбоннском лесу. Она заканчивалась у скал. Мимо струился ручей Урд. Тут не было глубоко, за исключением омута, где, по слухам, обитала дочь страшного морского змея Йормунганда.

На самом деле никакой дочери морского змея в омуте ручья Урд не водилось, зато через этот омут можно было попасть в подземную реку Гьёлль, которая протекала через пещеру Гнипахеллир. В детстве и юности Варг с Ромуальдом часто пользовались подводным лазом, бывали в знаменитой пещере, лелея надежду встретить настоящее чудовище, – встретить и победить!

Настоящих чудовищ, подобных псу Гарму или дракону Нидхоггу, они ни разу не встречали, хотя, признаться честно, пещера Гнипахеллир действительно была весьма несимпатичным местом. Никто не знал её истинные размеры; пещера растянулась на десятки, если не на сотни, герм под Нарбоннской, Лугдунской и Аквитанской Галлией. Поговаривали даже, что в далёкой Арморике над Кантабрийским морем есть дыра, в которую и вытекает из пещеры река Гьёлль; однако Варг и Ромуальд не верили сказкам о дыре, ибо известно, что Гьёлль заканчивает путь свой в загробном мире, в царстве Хель. Но и они не спорили: пещера велика, ужасно велика, и место это для кого угодно, но не для людей.

Тут жили летучие мыши-кровопийцы, гигантские улитки, слизни величиною со змею; подземные реки населяли слепые рыбы, а однажды Ромуальду ногу едва не откусила некая таинственная тварь, чей облик друзьям узреть не удалось, поскольку мерзость быстро уплыла, как видно, убоявшись рыцарских клинков.

Иными словами, по мысли Варга, пещера Гнипахеллир была как будто создана для обитания могучих колдунов Ульпинов. Простые смертные по доброй воле сюда лишний раз не заглянут, а колдунам чего бояться? Не мышей-вампиров, в самом деле!

Ульпины согласились с радостью. Он и устроил их тут, в одном из боковых ответвлений гигантской пещеры. Апартаменты колдунам понравились; особенно понравился большой чертог с гейзером горячей воды. Старший Ульпин, Марк, заявил, мол, это самое лучшее место для лаборатории. Марк подошел к гейзеру, что-то сотворил – и на глазах Варга из струй воды возникло человеческое лицо! Лицо, правда, тут же пропало, но волосы на голове принца успели встать дыбом. И хотя учёный еретик любезно объяснил научную суть явления, молодому варвару всё равно было не по себе. Должно быть, думал принц, колдун договорился с духом гейзера… договорился, ну и ладно!

Он нашел обоих еретиков в другом чертоге. Старик лежал на каменной скамье, укрытый ватным одеялом, а молодой Ульпин – прямо на полу, лицом вверх; к счастью для обоих, земля в пещере была тёплой.

Варг приблизился к ним, и сердце у него заныло: так могут выглядеть лишь мертвецы! Бескровные лица, скрюченные конечности… могильным холодом веяло от этих похожих на скелеты тел!

Принц нагнулся к молодому Ульпину и дотронулся рукой до лба. Нет, не дотронулся, не успел: внезапно глаза еретика широко открылись, и в тот же миг принц ощутил резкую боль в висках. С этой болью он мог справиться, но она явилась неожиданно, и он не сдержал стона.

– Прости, – виновато улыбнулся Януарий, – тебе не стоило так подкрадываться.

– Ну, ты даёшь, – вздохнул Варг, приходя в себя. – Я удивляюсь, как амореям удалось схватить вас. Вам никакое оружие не нужно, вы человека можете на расстоянии ухлопать!

– Ты преувеличиваешь, – сказал, вставая, молодой Ульпин. – Вернее, убить-то мы можем, но и сами концы отдадим… от умственного перенапряжения. И не всякого ещё удастся убить. Тебя, например, даже отец не сможет, а он ментат сильнее меня.

Варг прищурился и спросил:

– А Юстину?

Януарий покачал головой.

– Нет. Там, где крепкая воля и могучий разум, мы бессильны. У простого ножа лучше получится.

– Я так и думал, – кивнул принц. – Юстина вам не по зубам, иначе бы она от вас бегала, а не вы от неё. Ну, а сестру мою осилите?

– Раньше – да, теперь – навряд ли.

– Почему так?

– А разве ты не замечаешь в ней изменения? – вопросом на вопрос ответил еретик.

– Она стала злобной, как великанша Ангрбода, – ухмыльнулся Варг.

– Скорее, как валькирия, мой друг. София постаралась сделать из Кримхильды тебе замену. И у неё почти получилось! А вот твоего отца, пожалуй, мы могли бы попытаться…

– Нет! Даже не думай об этом! Отец… это отец! Ты прав, он нынче слаб, но всё равно… я не позволю!

Януарий вперил в синие глаза Варга взгляд своих едва заметных вежд. Они были почти бесцветны, эти вежды, но с металлическим отливом.

– Пойми, мой благородный друг, – раздельно проговорил молодой еретик, – твой отец больше не твой отец! И дело не в том даже, что он велел тебя казнить. Дело в другом! Герцог не владеет собой – над ним всецело властвует София!

Варг надолго задумался, а потом отметил:

– Прочти его письмо. Я так мыслю, ты прочтёшь и скажешь иначе.

– Письмо?

Принц достал из кармана вскрытый пакет.

– Его привезли мне в замок Эльсинор нынче утром. И я решил…

– Посоветоваться с нами?

– Да. Здесь и о вас немного говорится.

По серому лицу Януария пробежала едва заметная усмешка.

– Не смущайся, благородный друг, со мной и с отцом ты можешь говорить откровенно. Мы ясно понимаем, что все беды твои – из-за нас.

– Нет, – упрямо заявил Варг, – не из-за вас. Из-за того, что Империя не хочет дать нам волю, а я хочу на воле жить. Вот из-за чего!

– Но если бы ты выдал нас…

– То я бы был уже не я, если б вас выдал! И довольно об этом. Скажи, а почему твой отец… он спит?

Молодой Ульпин беззвучно рассмеялся.

– А ты решил, он умер? Да, он спит. Вернее, отдыхает.

Холодок пробежал по телу принца. Угадав его мысли, Януарий подметил:

– Если человек не дышит, это ещё не значит, что он мертв.

– А твой отец нас слышит?

– Ну, видишь ли…

– Не надо, не отвечай! Я и забыл, что говорил ты мне в темнице. Ты мне скажи другое. Скажи насчет Донара! Это…

Молодой еретик воздел руку, останавливая принца.

– Я мог бы обмануть тебя, а ты бы мне поверил. Но я ценю твое доверие и открою правду. Донар был не Донар, а призрак, сотворённый для тебя моим отцом. Вот почему отец не в форме. Он должен отдохнуть. Этот ментальный опыт – ты назовёшь его чародейством – дался моему отцу нелегко.

– А мои друзья считают, что перед ними на самом деле был Донар-Владыка, – с горечью заметил Варг. – Выходит, я обманом получил свободу!

– На этот счет у Вергилия – это в Старом Риме был такой мыслитель и поэт – есть примечательная фраза. Запомни её: «Dolus an virtus quis in hoste requirat?» – «Кто станет разбирать между хитростью и доблестью, имея дело с врагом?».

– Юстина посоветовала мне предпочесть секиру палача вашим услугам, – внимательно глядя на Ульпина, сказал принц.

Его слова нисколько не смутили Януария.

– Мы тебя сразу предупредили, кто мы такие и чего можно от нас ждать. Помнишь, что ты нам тогда ответил? Ты передумал?

– Нет. Я о другом. Хитрить с врагами – одно дело, а с друзьями… Мне никогда ещё не приходилось обманывать друзей!

– А ты их не обманывал.

– Но я-то знаю правду, а они – не знают!

– Верно. Если бы они её знали, ты сейчас не со мной бы разговаривал, а со своим Вотаном. Но если ты не рад, что мы тебя спасли, ты в любое время волен сдаться герцогу. То есть, Софии, и исправить нашу ошибку!

Варг в ответ молча протянул Януарию письмо.

* * *

Письмо: герцог Крун Нарбоннский – принцу Варгу, в замок Эльсинор

Сын!

Это моё последнее слово к тебе. Не думал я его писать. Но придется.

Не стану лгать тебе, и в том клянусь я памятью твоей матери Хельги. Полагаю, это единственное, что нас ещё объединяет.

Я умираю от язвы в желудке. Мне остался год, самое большее. Скорее всего, я умру намного раньше: ты мне поможешь умереть. О моей болезни знают Кримхильда, София и лекари, которые живут в моём дворце под видом миссионеров. Меня можно было спасти ещё месяц назад, но для этого пришлось бы снова ехать к амореям. Я отказался ехать, так как знал, что на тебя оставить государство не могу. Теперь я понимаю, что ошибся. В другом ошибся: я должен был сперва казнить тебя, тогда бы и уехал!

Я поступил, как любящий отец, но слабый государь, и боги слабости мне не простили.

Не буду уговаривать тебя отдать Ульпинов. Знаю, не отдашь, особенно теперь, когда обязан этим тварям жизнью. Вот кто твои друзья отныне: выродки, ублюдки, которые решили сыграть на святых чувствах нашего народа. Даже княгиня София не представляла, что им достанет выдумки устроить подлый балаган с нашим вчерашним богом!

Ладно. Тебе выбирать, в чьей компании губить свою душу. Я не об этом. После моей смерти Кримхильда станет герцогиней, это решено. Но прежде я обязан довершить несделанное – избавить государство от тебя. Иначе ты утопишь мой народ в крови. Ясное дело, твои друзья Ульпины помогут тебе назвать это иначе. Ты назовёшь это битвой за свободу, освободительной войной, местью проклятым оккупантам… мало ли как назвать можно! Но суть останется: ты будешь драться за своё до последнего нарбоннца.

Вот почему я, твой отец и господин, приказываю тебе самому явиться ко мне в Нарбонну и принять смерть, которую ты заслужил. Она единственная может положить конец страданиям народа.

Я знаю, ты не явишься на казнь. Твои друзья Ульпины скажут много умных слов о долге, о свободе, об интригах вероломных амореев. И ты останешься за стенами Эльсинора, как трусливый заяц прячется в норе!

Так вот, я вызываю тебя, сын, на смертный поединок. Завтра в полдень жду тебя на поле Регинлейв. Я стар, я слаб, я умираю, и у тебя есть шанс. Не трусь, а приходи. Но если есть на свете справедливость, то боги подсобят мне перед смертью погубить того, кого я породил, кто был мне сыном, но предал меня и всех галлов.

А если ты и этот вызов мой не примешь, я прокляну тебя при всем народе и затем отправлюсь сам к тебе, к Эльсинору, с надежным войском, и с тобой покончу. На то, что я умру до того срока, не надейся: нарочно не умру!

Друзьям своим Ульпинам можешь передать: пусть не стараются, ни я, ни верные мне люди их привидений больше не боятся. София объяснила нам, как распознать дурное чародейство.

И кстати, о Софии. Она – мой самый лучший друг. Она – единственная, кто понимает меня. Я не устаю удивляться благородству этой женщины. Ей ничего не стоит объявить Нарбоннию мятежным краем и выиграть на этом. Как тебе известно, в Империи воинственные люди пользуются наивысшим спросом. А мы нынче слабы, как никогда, да ты ещё междоусобицу затеял. По-моему, одной когорты легионеров хватит, чтобы уничтожить наше государство и сотворить тут экзархат Империи – на веки вечные! Но София, из нашей с нею дружбы, ещё пытается устроить дело миром.

Наверное, я это зря бумагу порчу. Ты глух к словам рассудка. Поэтому я повторяю: вернись в Нарбонну и прими положенную казнь. Или приходи на поле Регинлейв в завтрашний полдень. А не придешь, я прокляну тебя и сам к тебе приду. И буду с тобой драться, пока ты не погибнешь.

Я сказал.

Писано в Нарбонне двадцать второго апреля Сто сорок восьмого Года Кракена, на рассвете.

* * *

Из дневниковых записей Януария Ульпина

Принц молчаливо ждал, когда мой отец закончит чтение письма. Я тоже был безмолвен, ибо не привык высказываться прежде отца.

– Великолепно, – отметил отец, – просто великолепный опус! В этом письме София превзошла саму себя!

Принц с удивлением уставился на моего отца.

– София? Она-то здесь причем?

– А кто ж, по-твоему, это писал?

Принц помрачнел.

– А по-твоему, Ульпин, выходит, я не в состоянии признать руку своего отца? Это его почерк!

– Друг мой, я вовсе не намерен утверждать иное! Буквы сам герцог рисовал, да, но рукой его она водила!

– Ты всё ещё не знаешь своего врага, – добавил я. – А мы знаем! В твоём возрасте, принц, София Юстина уже преподавала политическую психологию в Императорском Университете. Тебе это о чём-то говорит?

– Даже мы в Мемноне считали её одним из самых талантливых умов Империи, – сказал отец. – Если бы она не принадлежала к династии Юстинов, она бы стала выдающимся учёным. Ты думаешь, она сама не понимает, что никакие мы не еретики, что аватаров не было и нет, что люди сами создают свою судьбу? Уверен, понимает, ещё как понимает! И, понимая это, сознательно служит злу, то есть, Империи Чудовищ. Потому что только в Империи Чудовищ ей возможно ублажить свою честолюбивую мечту о высшей земной власти. Она – политик, она – враг, наш и твой. А ты по-прежнему недооцениваешь своего смертельного врага. Твое варварское презрение к женскому полу играет с тобой злую шутку.

– Да причем тут это! Я не хуже вашего разумею, кто такая Юстина! – огрызнулся принц.

– А если разумеешь, – подхватил отец, – то должен видеть в письме герцога не только буквы на бумаге, но и мысли, что витают в воздухе! Ты погляди, как тонко всё рассчитано, продумано до мелочей! Не забыта ни одна струна твоей души. Вот тебе начало: клятва памятью твоей матери. Скажи, когда последний раз твой отец вспоминал о твоей матери?

– Не помню… давно уж это было, – прошептал принц.

– А тут вдруг вспомнил! Это подкупает сразу. Смотрим дальше. Он умирает якобы, в этом его тайна. И ты, как сын, отца жалеешь. Тебе, по замыслу Софии, должно быть стыдно в этом месте. Я не прав?

Принц сумрачно кивнул.

– Потом о нас написано. Какие мы плохие. Ты обрати внимание на аргументы! Уже нас обвиняют не в том, что мы еретики, а в противоположном: мы-де играем на святых чувствах вашего народа. Чувствах к языческим богам! И кто такое говорит? Человек, насаждающий лживую аватарианскую веру. Просто великолепно! Смотрим дальше. Что тут у нас? А, о войне. И в этом месте тебе опять должно быть стыдно. Перечитай этот абзац, здесь каждое слово – психологический шедевр! Спроси у самого себя, смог ли бы герцог, твой отец, сам такое написать?

Вот так, абзац за абзацем, отец всё разложил по своим местам. Я испытывал гордость за него. При всем уважении к талантам нашей врагини я полагаю, что мой отец даст ей сто очков вперёд. София здесь опять переиграла. Ей следовало знать, что принц придёт советоваться к нам, и мы ему втолкуем, что к чему.

– Это шедевр, – резюмировал отец. – Неприятель выложился в надежде совратить тебя. Ты полагаешь, что чародейство, это когда сверкают молнии и в одночасье гибнут бастионы? О, нет, мой благородный друг! Вот оно, истинное чародейство, в этом письме. Виртуозная игра на струнах человеческой души. По каждому больному месту твоему она смогла ударить. А герцог Крун… прости меня, мой друг, но твой отец давно уж раб её, не больше!

На принца было жалко смотреть. Он был намного выше ростом, чем мой отец, но в это мгновение казался карликом, так согнула его страшная правда. Губы его дрожали, на них выступила пена. И руки трепетали тоже, он бессильно тискал их, то прятал за спиной, то теребил карман кожаной куртки, то тянулся к ножу. Я мог лишь догадываться, какие чувства пробуждали в нём жестокие слова отца.

– Что же мне делать? – вдруг прошептал он, перебив моего отца на середине фразы.

– Хороший вопрос, – кивнул отец, – но, опасаюсь, мой искренний ответ тебе не понравится.

– Знаю. Ты скажешь, я должен отсиживаться за стенами Эльсинора.

– Более того, ты обязан собирать вокруг себя верных людей.

– Но это же мятеж!

– Не ты его начал – тебя вынуждают. Иначе ты погибнешь и погубишь дело.

– Я не пойду против отца войной, – отрубил принц.

– И не нужно! Даже вредно. Ты – честный сын и благородный рыцарь. Насколько понимаю я, ты не против отца, а за его и за свою свободу, против имперских оккупантов. Вот так и нужно выступать.

– А…

– Собери армию и жди. Герцог намерен сам к тебе явиться – и пускай является. На это уйдёт время. Плюс ещё осада Эльсинора. Ты понимаешь?

– Нет, – признался принц.

Отец сделал многозначительную паузу и пояснил:

– Главная опасность для тебя – это София. Она и так в Нарбонне целую декаду. Это чересчур для имперского министра колоний. За ней следят её враги, тот же лукавый Марцеллин. Её слишком долгое пребывание в варварской стране вызовет в Темисии подозрения. Софии вскоре придётся уехать из Нарбонны. А без неё герцог тебе не страшен. Правда, у неё есть другой вариант.

– Ну, говори, я слушаю.

– Как ты думаешь, зачем герцог написал тебе насчет смертельной болезни? Я отвечу. Так София готовит тебя к известию о его кончине. Не сомневаюсь, никакой язвы нет, а все так называемые врачи, кого он… вернее, она упоминает, на самом деле герцога не лечат, а убивают медленною смертью – по её приказу!

– О, боги, – простонал наш бедняга, – зачем ей убивать его? Ведь он и так делает всё, что она хочет!

– Затем, друг мой, – объяснил я, – что смерть герцога позволит ей ещё остаться тут, во-первых. А во-вторых, призвать военную подмогу из метрополии. И повод будет веский: желание предотвратить брожения народа по случаю вступления на трон твоей сестры Кримхильды. София призовёт преторию имперских легионеров, или две претории, и под шумок расправится с тобой.

– Не верю! Не может быть она столь подлой! Она же аморейская княгиня, потомок Фортуната!

– Ребячество, наивные иллюзии, – печально усмехнулся мой отец. – Для них, потомков Фортуната, вы, варвары, не более чем прах и тлен, черви земные, которым боги ради смеху даровали языки, говорящие животные, и только. Прости, но я обязан был тебе это сказать.

– Так что же делать? Как спасти отца?

– Благородный юноша, ты герцога уж не спасешь – ты о стране подумай! Её спасти ещё не поздно! Прислушайся к моим советам: скорее собирай войска, поднимай сограждан, укрепляй замок. И выжидай. Всемогущее время играет на твоей стороне. А мы тебе поможем. Чем больше времени оставит нам судьба, тем мощней оружие мы выкуем тебе и твоему свободному народу.

Когда принц нас покинул, мы снова завалились отдыхать. Давно не ощущал себя таким счастливым. А видели бы вы отца! Он радовался, как ребёнок, и не напрасно: его резец приноровился к варварской глыбе. Из этой глыбы мы сотворим такого голема, что Ойкумена содрогнется от его шагов.

Una manu latam libertati viam faciet,39 – а головой будем мы, Ульпины!

Ну а покуда голем лишь в проекте, нам нужно набираться сил. За безопасность нашу в этой замечательной пещере можно было не волноваться: навряд ли варвары посмеют сунуться сюда ещё хотя бы раз.

Если всё же сунутся, спущу на них очередного Гарма или кого-нибудь из их языческих божков. А припожалуют легионеры – легионеров встретит сам Симплициссимус.