Читать книгу Рецепт счастливой жизни - Бренда Яновиц - Страница 8

Идет дождь. Я думала, раз погода нелетная, бабуля пригласит личного организатора вечеринок, и они вместе станут решать, как бы пошикарнее отметить мое возвращение в Хэмптонс. Но у бабули другие планы.

Она хочет привести в порядок коллекцию фотографий. Не знала, что у бабули вообще есть коллекция фотографий, однако вещественные доказательства – вещь упрямая. Особенно в таких количествах.

В спальне бабуля держит внушительный чемодан, из тех, с какими в начале века совершались круизы через Атлантику. Так называемый дорожный гардероб. Сейчас они вышли из употребления – слишком громоздкие. Увидев чемодан в первый день, я сочла его деталью интерьера. Немудрено – это настоящий «Луи Виттон», из потертой кожи, с буковыми планками, с литерой «V» на крышке (написана от руки!). Чемодан весь в наклейках: Греция, Канны, Испания, Багамы. Словно дневник.

– Что это, бабушка?

Одну за другой трогаю наклейки.

– Коллекция моих фотографий, – отвечает бабуля, миниатюрным ключиком отмыкая чемодан. Тот со скрипом открывается. Действительно, внутри полно фотоальбомов и разрозненных снимков.

– Не знала, что у тебя их столько!

Бабуля хитро улыбается. Для меня она – открытая книга; странно обнаруживать новые страницы. Почему она держит старые фотографии в чемодане? Почему не расстается с ними?

– Я словно старушенция с блеклыми воспоминаниями, да? – чуть слышно спрашивает бабуля.

– Ничего подобного. К твоему сведению, погорельцы признаются – больше всего им жаль фотографий. Фотографии очень важны.

Мы сидим в спальне на полу, рядом с чемоданом, среди тысяч снимков.

Если сложить их в определенном порядке, получится полная картина бабулиной жизни. А заодно и моей. Бабуля перебирает черно-белые снимки, я – цветные. Попадаются бабулины мужья. Вот тюфячный король с бокалом сангрии, свободной рукой обнимающий бабулю. Вот звезда семидесятых на выступлении в Карлайле, в Нью-Йорке. А вот сенатор собственной персоной на благотворительном мероприятии Национальной стрелковой ассоциации на севере штата Нью-Йорк.

Бабуля замирает с фотографией в руках. Я тянусь к ней, беру снимок. Это ее первый муж.

– Ретт Батлер, да, бабушка?

– Да. Удивительно, до чего я была молодая.

Прежде чем очередная мысль успевает оформиться в моей голове, бабуля продолжает:

– Взгляни на этот снимок.

Повинуюсь.

– Вот я, вот твой дедушка, вот твоя мама.

– Вау!

Все трое кажутся очень счастливыми. А я не привыкла видеть мать счастливой.

– Смотри, как вы с мамой похожи.

– По-моему, я похожа на тебя.

Бабуля обнимает меня и шепчет:

– Если ты так считаешь, значит, так оно и есть.

На самом деле я не похожа на бабулю. Мне до нее далеко, такая она очаровательная. А с матерью мы и правда одно лицо. Увы, как раз на нее мне походить не хочется. И такой, как она, быть не хочется. В детстве я мечтала, чтобы бабуля каким-нибудь чудом оказалась моей настоящей мамой. С тех пор немногое изменилось. Бабуля стремится сблизить меня с матерью, примирить с ее образом жизни – но я-то знаю: втайне она очень дорожит нашими отношениями. Не уверена, что была бы так близка с бабушкой, если бы моя мать чаще появлялась в кадре.

Неприятно подходить к зеркалу, когда оттуда глядит моя мать. Я унаследовала ее скверные качества, например, неспособность задерживаться на одном месте, вечную тягу бежать при первых признаках проблем. Ох, этот ее эскапизм! Иногда мне кажется, я такая же. Постоянно подавляю желание пуститься наутек. Взять хотя бы приезд в Хэмптонс – что это, если не бегство? Жизнь в Нью-Йорке чуточку осложнилась – и я мигом сдернула в безопасное место, к бабуле под крылышко.

Как бы мне хотелось быть похожей на бабулю! Она никогда не ставит оценок моим поступкам. Она принимает меня полностью, безоговорочно. В то время как мать держит в уме некий идеал, а я, хоть режь, в контуры не вписываюсь – к ее великой досаде. Ей вообще трудно угодить. Маме всюду скучно, всюду одни обыватели. А я все детство мечтала не выделяться. Не отличаться от товарищей по школе. Но где там – Грэй Гудман выше обыденности.

Жестокая была шутка – определить меня в частную школу Верхнего Ист-Сайда и ждать оригинальности мышления и поступков, этих проявлений нонконформизма. В итоге я превратилась в изгоя, жаждущего вписаться в коллектив; не уверена, что полностью изжила это чувство.

Бабуля, напротив, признает важность житейских мелочей. Понимает, зачем девочке джинсы «как у всех» или почему надо непременно получить наряду с остальными одноклассницами приглашение на пижамную вечеринку. Бабуля не видит греха в обыденности. Считает, что можно быть обычным человеком и самой себе создавать праздник. Именно этим она и занимается. Рядовой домашний обед для нас двоих превращает в целое событие.

– Жизнь дает достаточно поводов для слез, – говорит бабуля. – Поэтому необходимо отмечать счастливые периоды.

Хотелось бы и мне это уметь. Но я не умею; даже не представляю, с какого конца взяться.