Читать книгу Хлеб с ветчиной - Чарльз Буковски - Страница 18

Из всех парней, живших в нашем квартале, Фрэнк был лучшим. Мы подружились и всегда гуляли вместе, больше нам никто не был нужен. С общей компанией у Фрэнка тоже не ладилось, так или иначе его выживали из шайки, и он стал водиться со мной. Фрэнк был не такой, как Дэвид, с которым мы возвращались из школы домой. С ним было намного интересней. Я даже стал посещать католическую церковь, потому что туда ходил Фрэнк, к тому же это нравилось моим родителям. Воскресная месса навевала тоску. И еще мы должны были изучать катехизис – скучные вопросы и скучные ответы.

Однажды днем мы сидели на моей веранде, и я читал Фрэнку катехизис:

– Бог имеет телесные глаза и все видит.

– Телесные глаза? – переспросил Фрэнк.

– Да.

– Это вот такие, что ли? – снова спросил он, сжал кулаки и приложил их к своим глазам. – У него вместо глаз бутылки с молоком, – сказал Фрэнк, поворачиваясь ко мне и вдавливая кулаки в глазницы.

Я засмеялся. Фрэнк тоже. Мы долго хохотали. Потом Фрэнк остановился и спросил:

– Как ты думаешь, Он нас слышал?

– Я думаю – да. Раз Он может все видеть, значит, может и все слышать.

– Я боюсь, – зашептал Фрэнк. – Вдруг Он захочет нас убить. Как ты думаешь, он убьет нас?

– Не знаю, – ответил я.

– Лучше посидим и подождем. Только не шевелись. Сиди тихо.

Мы сели на ступеньки и стали ждать. Мы прождали долго.

– Наверное, Он не собирается убивать нас прямо сейчас, – наконец сказал я.

– Да, решил не торопиться, – отозвался Фрэнк.

Мы подождали еще с часик и пошли к Фрэнку. Он строил модель аэроплана, и мне хотелось посмотреть…

Наступил день нашей первой исповеди, и мы пошли в церковь. Как-то в кафе-мороженом мы познакомились со священником и разговорились. Мы даже заходили к нему домой. Он жил в доме за церковью со своей старой женой. Мы просидели у него довольно долго и завалили его всевозможными вопросами о Боге: а какого Он роста? И что же, Он целый день сидит в своем кресле? А Он ходит в туалет, как все это делают? Священник никогда не давал нам точных ответов на наши конкретные вопросы, но все равно казался отличным мужиком, у него была приятная улыбка.

По дороге в церковь мы думали о том, как пройдет наша первая исповедь. Мы уже подходили к церкви, когда за нами увязалась бездомная собака. Она была очень худая и голодная. Мы остановились и приласкали ее, почесали спину.

– Жаль, что собаки не могут попасть в рай, – сказал Фрэнк.

– Почему это?

– Для этого нужно быть крещеным.

– Давай окрестим ее.

– Думаешь?

– Она заслужила свой шанс попасть в рай.

Я взял собаку на руки, и мы вошли в церковь. Подтащили псину к чаше со святой водой. Я держал ее за шею, пока Фрэнк брызгал водой ей на лоб приговаривая:

– При сем крещу тебя.

Потом мы вытащили собаку обратно на улицу и отпустили.

– Смотри-ка, она даже выглядит как-то по-другому, – сказал я.

Собака потеряла к нам всякий интерес и потрусила дальше по тротуару, а мы вернулись в церковь. Снова подойдя к чаше, мы помакали пальцы в святую воду и перекрестились. Дальше мы оба встали на колени на низкую скамеечку рядом с исповедальней, вход в которую был закрыт занавеской. Вскоре из-за занавески вышла толстая тетка. Когда она проходила мимо, я учуял крепкую вонь ее тела. Это была смесь запаха церкви и еще чего-то наподобие мочи. Каждое воскресенье люди приходили на мессу и нюхали эту смесь, но никто ничего не говорил. Я собирался поговорить об этом со священником, но не смог. Возможно, подумал я, этот запах источают свечи.

– Я пошел, – сообщил Фрэнк, поднялся и скрылся за занавеской.

Он пробыл там довольно долго, а когда снова появился, на его лице сияла улыбка.

– Здорово! Это было здорово! Сейчас твоя очередь!

Я встал, отвел занавеску и вошел. Было темно. Я снова опустился на колени. Все, что я смог разглядеть, – это ширму прямо передо мной. Фрэнк говорил, что за ней прячется Бог. Я стоял на коленях и пытался думать о чем-нибудь плохом, что я натворил, но на ум ничего не шло. Сколько я ни пытался, ничего не получалось. Я словно отупел. Я не знал, что мне делать.

– Ну, начинай, – сказал чей-то голос. – Говори что-нибудь!

Голос был сердитый. Я не ожидал услышать здесь что-либо подобное. Я думал, у Бога достаточно времени. Я испугался и решил врать.

– Хорошо, – начал я. – Я… ударил своего отца. Я… проклял мать… Я украл деньги из ее сумочки и потратил их на шоколадные батончики. Я выпустил воздух из мяча Чака. Я заглядывал под платье одной девочке. Я ударил мать и съел свою козявку. Наверно, это все… Ах да, сегодня я окрестил собаку.

– Ты окрестил собаку?!

Я понял – это конец. Смертный грех. Дальше продолжать не имело смысла. Я встал, чтобы удалиться. Не помню, посоветовал мне голос прочитать какую-нибудь молитву или он так ничего и не сказал на прощанье. Я отодвинул занавеску – на скамейке меня поджидал Фрэнк. Мы вышли из церкви и снова оказались на улице.

– Я чувствую очищение, – сказал Фрэнк. – А ты?

– Нет.

Больше я не исповедовался. Эта процедура была похлеще даже утренней мессы.