Читать книгу Опасные странствования. Исторический авантюрный роман - Чель Э. Генберг - Страница 8

Люк открылся, и вниз посмотрел надзиратель. Он выглядел заспанным, что было естественно, так как он только что пробудился от своего послеобеденного сна. Прежде чем открыть люк, он взял пару поленьев из поленницы у стены и бросил их в огонь. Это должно было помочь.

На его толстых губах появилась улыбка, когда он увидел, что Маркус Едда корчится, как от боли, на куче соломы.

– А где второй? – крикнул он.

Не получив ответа, он повторил свой вопрос еще более злым тоном.

– Он сидит и срет! – крикнул в ответ Едда. – Позови, пожалуйста, лекаря, чтобы помог нам. У нас обоих болит живот… кишки трещат от боли. Аай… оой… как больно!

– Это пройдет, – сказал надзиратель, зная, в чем дело, и одновременно бросил кожаный ремень через дыру на пол камеры. – Погрузи-ка все, что осталось, в корзину и нацепи ее покрепче на крюк на ремне.

Казалось, что Маркус Едда его не слышит. Он катался по полу, держась за живот, словно его разрывали все боли на свете.

– Лекаря! – с трудом выдавил он из себя.

– Давай сюда корзину! – крикнул надзиратель. – Если не будешь делать, что тебе сказано, получишь дополнение к своей компании. Но это будет не лекарь, а стражник, который научит тебя слушаться.

Узник встал на колени. Он уложил в корзину оставшийся хлеб и солонину.

– Положи туда кувшин с водой и кружки! – проревел надзиратель. – Надо все поднять наверх.

Надзиратель на самом деле не знал, зачем это все понадобилось. Но старший стражник приказал это, и если он это не выполнит, он рискует сам очутиться в камере.

Важно было убрать хлеб и солонину, чтобы ни один бедняга не позарился на них, лишив себя жизни. То, что яд подействовал на этих двоих, было ясно видно. Завтра рано утром стражники спустятся вниз и поднимут наверх тело того, что на соломе, и того, что в сортире.

Маркус Едда, шатаясь, медленно приближался с корзиной к лестнице. Он чуть не упал, но ухватился за ремень. Надзиратель склонился над люком, чтобы посмотреть, куда девался пленник. Тот скрылся за лестницей и не был виден сверху.

Надзиратель стоял, наклонившись над люком: ноги его прочно стояли на полу, а бóльшая часть тела нависла над дырой в полу. В таком положении было трудно сохранять равновесие. Внезапно из-за лестницы появился Маркус Едда. Он отскочил в сторону и потянул за ремень.

Ремень, как обычно, был намотан на руку надзирателя, чтобы тот не упустил его. Поэтому он не мог выпустить его из рук. Он вскрикнул, когда ноги его потеряли опору и он нырнул головой вперед в дыру. Он описал дугу и приземлился на спину. От удара он не мог дышать, и казалось, что он сломал позвоночник.

Но это было не так. Надзиратель с трудом поднялся на ноги и встал, опершись о стену. Тут из проема в туалет появилась темная фигура. Она набросилась на него, и надзиратель заметил, что Едда встал на ноги за лестницей.

Тут надзиратель понял, что его одурачили. Никто из пленников не умирал от яда. Он набрал в легкие воздуха, чтобы крикнуть, но не успел. Маркус Едда крепко держал в руке оловянный кувшин, который был тяжелым. Раздался звонкий удар, когда кувшин попал надзирателю в висок. После этого тот без чувств свалился на каменный пол.

Дагвинд Мартинссон наклонился и стал разматывать ремень с руки надзирателя.

– Какой ты умница, что носишь с собой свои оковы, – сказал он с усмешкой. – Помоги мне запихнуть его в сортир, мы его там привяжем.

Надзиратель был жирным и тяжелым от неподвижного образа жизни в комнате над люком, но им все же удалось запихнуть его в туалет. Там они как следует привязали его к сиденью. Чтобы он не смог вытворить что-нибудь, когда очухается, они обвязали ремнем каждую из его ягодиц. После этого он сидел, как привязанный. Но он мог крикнуть, если в туалет кто-нибудь нечаянно заглянет. Поэтому Дагвинд снял один свой сапог, вынул из него пропитанную потом портянку и засунул ее в рот надзирателю. Они прикрутили ее, чтобы он ее не выплюнул, полосками ткани, разорвав рубашку Маркуса Едды.

Через люк было видно, что начало темнеть.

– Подождем здесь еще немного, – сказал Едда. – Скоро смена караула. Тогда во дворе будет много народу и караульные у главных ворот не будут обращать особого внимания на тех, кого они впускают и выпускают. В это время много служивого люду, спешащего после работы домой.

Они услышали тяжелые шаги на внешней лестнице. О камень ударялся металл, и этот звук гас, распространяясь вниз.

– Время! – скомандовал Маркус.

Они вышли в тесный проход, миновали бойницы и очутились на лестнице. Далеко внизу слышались шаги стражи.

– Поторопись! Нам надо выйти наружу, прежде чем мы встретим развод караула.

И они спустились вниз. Дверь в крепостной двор была закрыта, но через нее слышались резкие команды. От каменного настила двора эхом отдавались шаги, и средь этого синхронизированного шума Маркус открыл маленькие воротца. За ними была узкая лестница с пятью ступенями, находившаяся в самой темной части крепостного двора.

– Не надо красться! Надо выглядеть так, будто мы одни из них! – шепотом сказал Маркус Едда, направляясь к воротам крепости.

Дагвинд последовал за ним с выпрямленной, как спинка стула, спиной и взглядом, направленным прямо перед собой, целеустремленно, словно выполнял важное задание. Перед аркой ворот уже стояла очередь желающих выйти из крепости. Они стояли друг за другом, а сзади подходили все новые люди. Очередь медленно проходила через арку. Стражник, стоявший в воротах, опираясь на алебарду, выглядел не заинтересованным в выполнении своих обязанностей. Он едва ли видел мужчин и женщин, выходивших из крепости. «Неудивительно», – подумал Дагвинд, – «ведь это был ритуал, повторявшийся каждый вечер. Назавтра утром большинство из них будут толпиться, чтобы войти в крепость, где они работают, получая за это свой кусок хлеба».

Так они вышли из крепости. Справа на высоте стояли склады, которые Дагвинд видел в тот день утром. За ними возвышались мачты судна, на котором он приплыл сюда. Он понимал, что туда ему была дорога заказана. Вместо этого он последовал за людьми, шедшими к мосту на материк. Там была параллельная реке Ауре дорога. Она вела в город Або, но, как оказалось, Маркус Едда не думал туда идти.

Он свернул с дороги на узкую тропинку, огибавшую холм справа от дороги. Холм зарос лесом, и на самой его вершине стояла пара домов, силуэты которых вырисовывались на фоне вечернего небосклона. Еще несколько человек из крепости свернули на эту тропинку, но постепенно они исчезли в домишках и хижинах. Сумерки стали превращаться в настоящую темень.

– Куда это мы идем? – полюбопытствовал Дагвинд.

– К берегу моря, – ответил Маркус. – Там есть пара рыбаков, которых я знаю с прежних времен. Они должны нам помочь!

Дагвинд поежился. Отчасти это объяснялось вечерней прохладой, отчасти тем, что будущее было неясным.

– Только бы они не были мастаками ловить щуку29, – пробормотал он, и Маркус, видно, расценил это как шутку, потому что громко и раскатисто рассмеялся.

– Не беспокойся за это, – сказал он. – Рыбак Маттиас и его сын Раймо как-то доставили меня сюда из Ревеля и еще пару раз в другие места. Им хорошо заплатили за все эти рейсы, так что они будут очень приветливы и готовы помочь.

Вдоль берега моря, пригнувшись, стояли низкие домишки рыбаков. Возле них на мощных сушилах были развешаны на просушку сети. По улице деревушки трусила пара тощих собак, которые тотчас исчезли, заметив незнакомцев. Дагвинд и Маркус прошли чуть ли не через всю деревню, когда Едда свернул во один из дворов и постучал в дверь серой избы с загаженной чайками соломенной крышей.

Дверь приоткрылась немного, и в образовавшуюся узкую щель Дагвинд смог разглядеть любопытный глаз.

– Терве,30Раймо, – сказал Маркус Едда. – Твой отец тоже дома?

Разглядев, кто стоит за дверью, юноша распахнул дверь и впустил пришедших в дом. У огня стоял сгорбленный пожилой мужчина, помешивая в кастрюле что-то пахнувшее рыбой.

– И что это таким благородным людям понадобилось в деревне? – спросил Маттиас, не переставая мешать пищу.

– Мне нужна твоя помощь, – без обиняков сказал Маркус.

– Опять в Ревель? – спросил старик. – Поздно уже, да и шторм приближается. Не очень-то хочется выходить в море.

– Да нет, не в Ревель, – ответил Маркус. – На Чёкар.

– На Аландские острова? Ну, это, по крайней мере, в шхерах.

– Надо прямо сейчас!

Рыбак снял свою кашу с огня. В его глазах светилось любопытство, но он не задавал никаких вопросов. Вместо этого он обратился к сыну.

– Загрузи в лодку немного хлеба и воды, Раймо, – сказал он. – Поедим суп, когда вернемся!

Рыбацкая лодка была небольшой. Дагвинд посмотрел на нее с определенным недовольством. Суденышко было не такое остойчивое, как те, что использовались на западном побережье. В середине лодки лежала сложенная мачта, а под банками31 лежал свернутый парус. Раймо засунул провиант в рундук32 в кормовой банке, на которую затем уселись Маркус и Дагвинд, плотно прижавшись друг к другу. А двое рыбаков опустили весла на воду и начали грести, выводя лодку в сгущавшуюся ночь. Покачивало, но не так уж и сильно.

Суденышко отошло уже довольно далеко от устья реки Аура, когда отец и сын установили мачту и подняли парус. Он моментально наполнился ветром, и скорость заметно увеличилась. Под носом лодки забелели буруны.

Обернувшись назад, Дагвинд заметил какое-то движение в крепости Або. У стен мелькали факелы. Он ткнул Маркуса Едду локтем в бок.

– Да вижу, – ответил Маркус с улыбкой. – Это стража, видно, бегает вокруг с факелами. Что же это они потеряли…

Ушла целая ночь и несколько утренних часов, прежде чем лодка добралась до аландского острова Чёкар. Во время этой поездки Маркус заявил рыбаку, что не сможет прямо сейчас уплатить ему за беспокойство, но пообещал, дав честное слово, что заплатит позже.

– Тебе надо было сказать это до того, как мы вышли в море, – горько ответил Маттиас.

– Это было бы неразумно с моей стороны, – ответил Маркус Едда. – Тогда мы, наверно, никуда не тронулись.

– Можно подумать, – кивнул рыбак. – Теперь я вынужден положиться на твое слово.

– Ты можешь выловить немного рыбы по пути домой. Нет худа без добра.

Гавань поселка Чёкар была почти пустой. Не было лодок у причалов, которые должны были вернуться, когда рыбаки возвратятся с уловом, дарованным им морем. Здесь тоже бегали по берегу моря взад-вперед собаки. Женщины в черных одеждах с косынками на голове возились кто с чем возле своих домов. На скамейке у одного из домов сидела молодая женщина и кормила грудью своего ребенка. Увидев незнакомцев, она поднялась и вошла в дом.

Там и сям пахло едой, и Дагвинд почувствовал, как у него сосет в желудке, хоть он и поел хлеба, принесенного Раймо в лодку. Это был такой же черный хлеб, какой он ел в темнице, хотя этот был безопасен и не такой черствый. Через полчаса они оставили за собой рыбацкую гавань и вышли за околицу деревни.

Чем более вступал в силу день, тем становилось все теплее. С безоблачного голубого неба безжалостно палило солнце. Дагвинд вспотел и почувствовал, что назревала мозоль в сапоге, из которого он вынул портянку.

– Куда это мы путь держим? – спросил он, когда Маркус взял паузу и уселся на большой согретый солнцем камень у дороги.

– С той стороны перешейка есть рыбацкий поселок, – ответил Маркус Едда, показывая на поросший лесом хребет за лугами, на которых паслись тощие коровы. – Я знаю там одного рыбака… хотя он, скорее, контрабандист, чем рыбак. За ним должок передо мной за одну оказанную ему услугу, и теперь, думаю, пришло время взыскать его. Его лодка достаточно большая, чтобы покрыть путь до Стокгольма.

Они продолжили путь, дав небольшой отдых ногам, и вошли в лес, где стало попрохладнее. Лес этот был небольшой. Всего через какой-то час они вновь увидели синеву воды перед собой.

На самом берегу, где была гавань, защищенная заливом, напоминавшим лагуну, живописно раскинулся поселок. Здесь рыбацкие лодки были больше и солиднее, чем те суденышки, которые видел Дагвинд возле Або. Но это был единственный признак богатства. Домишки были такими же серыми и покосившимися, как и в большинстве мест в Швеции и Финляндии. Улица в поселке была пыльная, и нигде не было видно людей.

– Странно, – пробормотал Маркус Едда. – Здесь обычно бывает оживленно.

– Рыбаки должны быть здесь, – откликнулся Дагвинд. – В гавани масса лодок, и сети на просушке.

– Немного дальше по этой дороге есть пивная, – сказал Маркус. – Надо заглянуть туда.

Улица поселка шла, изгибаясь, вдоль побережья, на котором была возвышенность с несколькими деревьями, доходившая почти до воды. За этой возвышенностью стояло низкое строение с небольшой вывеской над входом. Вывеска была до того избита ветрами и непогодой, что нельзя было различить, что на ней было когда-то написано, однако это была явно пивная.

У коновязи перед входом в пивную стояла лошадь в оглоблях повозки. Она медленно жевала сено из мешка, висевшего на коновязи.

Маркус открыл дверь, и они вошли. Оба застыли у порога. И уставились внутрь. На скамьях у противоположной стены сидели минимум двадцать человек. Они были просто одеты, как обычно одевались рыбаки, но странным было то, что ни перед кем из них на столе не было никакой выпивки.

Люди смотрели прямо перед собой, не замечая, казалось, что кто-то еще вошел в пивную. За небольшой стойкой в торце комнаты стоял хозяин – пухленький человечек. Он выглядел так же, как и его гости, уставившись в пустоту отсутствующим взглядом.

Внезапно дверь за спинами Дагвинда и Маркуса растворилась. Раздался скрип, и оба товарища обернулись.

Теперь на них смотрели три мушкетных дула. Оружие было в руках солдат в шведской униформе. Был там и четвертый человек, унтер-офицер.

– Кажется, именно этих господ мы и ждали! – сказал тот грубым голосом.

– В чем, собственно, дело? – властно вопросил Маркус. – Зачем это слуги короны направили оружие против своих земляков?

Унтер-офицер выступил вперед, чтобы получше разглядеть пришедших.

– Обыскать их! – проревел он

Один из солдат отставил в сторону свой мушкет и подошел к ним.

По телам Дагвинда и Маркуса зашарили руки.

– Ничего нет! – разочарованно сказал солдат. – Никакого оружия и никаких денег.

– Они явно все спрятали, прежде чем идти сюда, – прокаркал унтер-офицер. – Но мы заставим их во всем признаться!

– В чем признаться? – спросил Дагвинд.

– Заткни свою поганую глотку, жалкий контрабандист! – проревел унтер-офицер. – Здесь я задаю вопросы, и если тебе дорога жизнь, лучше будет, если ты будешь на них отвечать правдиво и честно.