Читать книгу 1982, или Дожить до весны - Дарья Протопопова - Страница 9

Справедливость требует, чтобы Белке, как самому светлому (и в прямом, и в переносном смысле) воспоминанию Кириного детства, было посвящено как минимум две главы. Дорогие читатели, вашему вниманию предлагается полотно «Купание белой собаки». Белка, хотя и была чистоплотна, достигала похвального уровня чистоты воздержанием от прогулок в слякотные дни, нежели частыми водными процедурами. Почти так же сильно, как она боялась гроз, Белка боялась воды, растопыривая лапы каждый раз, когда ее пытались поставить в таз и облить из кувшина. Вы спрашиваете, зачем Белку надо было ставить в таз и поливать теплой водой, вместо того, чтобы оставить ее на земле и поливать из шланга, как это обычно делают с собаками на дачах? Ответ прост: по всем прямым и косвенным доказательствам она заменила Евгении Михайловне ребенка, а ребенок Евгении Михайловны, разумеется, не мог быть обливаем из шланга на улице. Водобоязнь животного и материнская привязанность к Белке, развившаяся у Евгении Михайловны, означали, что купание Белки проводилось нечасто и всегда было событием всесемейного масштаба. С утра нагревалась вода в топившейся дровами колонке в сарае и объявлялся общий банный день («Не топить же колонку по десять раз», – непременно замечала Евгения Михайловна). Кира, Любовь Георгиевна и (если он оказывался в тот день на даче) Анатолий Борисович стояли наготове со старыми простынями, в которые предполагалось завернуть выкупанного зверя, в то время как Евгения Михайловна заканчивала последние приготовления у радостно гудевшей колонки. Белка, уже разнюхавшая человеческие планы, была бы рада спрятаться где-нибудь в саду, но ее заранее запирали в комнате Евгении Михайловны, чтобы в последнюю минуту вынести оттуда в сарай.

И вот Белку понесли! Любовь Георгиевна передавала Кире свою порцию старых простыней и принималась помогать Евгении Михайловне намыливать и споласкивать извивавшееся животное. Обычно после этой операции обеим промокшим до нитки женщинам приходилось самим закутываться в старые простыни. Белка после купания теряла две трети своего объема и становилась похожа на облезлую ехидну. Она дрожала не переставая, пока ее обвивали двумя-тремя слоями простыней, и в таком виде новорожденного младенца несли в дом. Там Евгения Михайловна садилась на диван и держала Белку у себя на коленях, сюсюкая с собакой нос в нос и обсуждая с ней подробности успешного омовения. Когда Белка успокаивалась, ее распеленывали и расчесывали старой щеткой для волос, в результате чего она не только возвращалась к своему прежнему объему, но становилась еще более похожей на большой белый помпон. Как уже было замечено, после купания Белки мылись и все остальные обитатели дачи, обходившиеся в другие дни быстрыми водными процедурами под рукомойником. Потом собирались с замотанными полотенцами головами на террасе и пили чай. Белка, к тому времени окончательно успокоившаяся, долго взбивала свежие подстилки в своей коробке и, потоптавшись напоследок вокруг своей оси, сворачивалась калачиком и засыпала.