Читать книгу Гремучий дом - Даша Пар - Страница 9

Кристина / Роберт

Кристина стояла на балконе, прислонившись к парапету, любуясь бирюзовым закатом и тонкой сетью из сиреневых облаков, скользящих по небу, как морские змеи. Тёплый воздух приятно касался её кожи, она держала в руках бокал с вином и медленно пила его, наслаждаясь чудесным вечером. В этом мире пережить ещё один день считалось за праздник. Спустя полтора года она привыкла к этому правилу. Привыкла и к тому, как к ней относятся. И к тому, чем приходится заниматься. Пропала изнеженная цесаревна Кристина Орлова. Теперь она стала Кристиной а'Море, наделенной великой силой и властью. Над ней стоял только Верховный дом и главнокомандующий Балвор с'Брах. Её учителями стали жестокие алы, растоптавшие молодую девушку в попытках слепить из неё грозную повелительницу народа якшарас.

– О чём задумалась? – раздался голос позади, и Кристина улыбнулась.

– Погода сегодня красивая. Как думаешь, это правда, что цвет неба такой из-за скверны, или же это всё-таки естественный окрас для этой части планеты Лаберия? – спросила она.

Роберт, встав рядом с ней, сделал глубокий глоток вина, проследив за её взглядом. Он пожал плечами. В отличие от Кристины, он не пытался отыскать красоту этого мира.

– Мне всё равно. Я слышал, что Рене опять подрался. Говорят, что из-за тебя. Какой-то якшарас непочтительно выразился о тебе, назвав подделкой, говоря, что ты недостойна своего положения из-за того, кто ты есть. Вот Рене и дошёл до точки.

– Задеть пытались не меня, а его. Любой якшарас знает, что я с ним сделаю, если кто посмеет мне навредить. Прецеденты уже были, – девушка похолодела, вспоминая, как в первый год на неё напало трое, желая попробовать иноземку на вкус.

От них остались лишь оболочки, а её учитель Бехрейн только похвалил девушку за быструю реакцию. Больше с ней не пытались связываться.

– Это верно. Как видишь, у них получается. Хорошо, что они не знают всей правды, – тихо добавил Роберт, а Кристина моментально впилась в его запястье когтями, шепча на ухо:

– Молчи, коли жизнь дорога! – её голос сочился ядом. – Иначе я сама тебя прикончу так же просто, как и спасла твою жизнь!

Лишь немногие были посвящены в истину. Обычным якшарас объявили, что сестра Рене – Реми поддалась скверне и запечатала миры, чтобы не дать им перейти на Землю. В тайне осталось то, что на самом деле Рене был осквернён. В первые месяцы его держали в клетке под наблюдением, подвергая бесконечным пыткам в попытках исцелить.

Кристина спасла возлюбленного, когда к ней явился Балвор, сказав, что на рассвете казнит сына, более не в силах ему помочь. Он манипулировал девушкой, заставив её искренне пожелать изменить возлюбленного и ради этого поправить его воспоминания и заблокировать изварэ внутри него. Это сработало. Правда, теперь Рене приходилось принимать то же лекарство, что и отцу, но, по крайней мере, у него была цель. Теперь он был полон искреннего желания помочь якшарас, а его сестра… Что же, он ненавидел её не менее пылко, чем когда-то любил.

Кристина отпустила Роберта. Она оправила полы платья, смахивая воображаемые пылинки, и прерывисто вздохнула, отпуская нервную дрожь. Лаберия не сказочное место с волшебными ангелами, её населяют жестокие якшарас, чья ярость выросла за тысячелетие войны с морликаями. Их битва даже отдалённо не походила на земную. На Земле только в небесах, под водой в океанах и в катакомбах крупных городов можно было встретить проклятых монстров. Проникая через разрывы, обычно они погибали, не успевая заразить почву своим ядом, а может, споры междумирья не выживали в земном климате. В Лаберии же постоянный уровень радиации так высок, что твари расползлись и захватили бо́льшую часть территории планеты, медленно уничтожая якшарасскую цивилизацию.

И это сказывалось на всём.

– Помнишь, как они поначалу смеялись над нами? – словно прочтя мысли подруги, спросил Роберт. – Неотёсанные земные сэвы. Слабаки, чьи предки поставили Лаберию на край гибели. Вот кто мы для них – потомки предателей. Лаберийцы никогда не воспримут нас равными.

– Говори за себя, – холодно отреагировала Кристина, поворачиваясь лицом к торжественному залу и локтями облокачиваясь о парапет. – Я неплохо устроилась. И ты смог бы, не реагируй так остро на их отношение. Я слышала, что тебя вечно переводят из отряда в отряд.

– Здесь никто не понимает моего юмора, – сумрачно выдавил из себя Роберт, почёсывая недавно зажившую скулу.

Ему приходилось несладко. Ещё больнее было осознавать, что он не знает, как вернуться домой. К Вивьен. К брату и семье. Наверняка они думают, что он умер в том зале. Что же, время здесь течёт быстрее из-за близости линии фронта. Скоро реальности совпадут, и он умрёт по-настоящему.

Проследив за взглядом цесаревны, Роберт наклонился к её уху, спрашивая:

– Ты правда веришь, что поступила правильно?

Кристина смотрела, как Рене в представительном чёрном костюме разговаривает с мужчинами в военных мундирах. Высший состав армии Лаберии. Не хватает только его отца, который танцует со своей возлюбленной женой, не желающей и слышать о том, что муж творит с их сыном. Каждый по эту сторону реальности обретается в своих иллюзиях. Некоторые из них принимают яды, чтобы забыться. Другие поддаются скверне, пытаясь выжить. Роберт рассказывал, как ему с отрядом приходилось наведываться в дома, где выявляли изварэ, не сумевших сохранить человеческий облик. Жуткое зрелище. И как же тяжело их убивать!

– Я спасла ему жизнь, – ещё более тихо ответила девушка, но сердце её дрогнуло.

Перед глазами встала картинка. Первая неделя после потери столицы. Их в кандалах доставили в старый город и бросили в клетки, нацепив на шеи жуткие ошейники. С ней говорил её будущий наставник – Бехрейн а’Свен, склоняя примкнуть к якшарас, чтобы выжить. Иногда Кристина думала, что он использовал на ней то, чему потом обучал. Однако позже поняла, что является самой сильной алой, и только потому её и Роберта пощадили. Именно её голос звучит в основной партии, когда они отгоняют от защитного поля скверну. Её голос крадёт у смерти лишние дни на то, чтобы Рене подготовился к своей самоубийственной миссии.

– Помнишь, как тогда было страшно? – спрашивает Кристина. – Я постоянно плакала, а потом разучилась плакать вовсе.

Она чуть не убила Балвора за то, что тот делал с Рене. Тогда она не знала, что вся сцена была спланирована от и до, чтобы заставить её саму пожелать подчинить возлюбленного, изменив его память и вынудив встать на сторону якшарас. Это было судьбоносное решение, подарившее им полтора года вместе.

Задумавшись, девушка потеряла Рене из виду. Кристина оставила бокал на парапете, а сама устремилась в зал на его поиски, не слыша, какие обидные слова говорит вслед Роберт. Оставшись один, молодой человек допил своё и её вино. Затем он с силой бросил бокалы за парапет и, раскинув серые крылья, ринулся вниз. Он ненавидел эти приёмы. Он устал всё время быть лишним. Мир, который сначала распахнул перед ним коробку чудес, оказался ещё более чудовищным, чем самые страшные ночные кошмары.

* * *

Рене

Рене сам не понял, в какой момент покинул зал. Вот он только что выслушивал байки бывалых военных, а через миг уже стоит в каком-то зале перед голограммой-портретом члена Верховного дома б’Барнд. Картинка дрожит из-за недостатка электроэнергии. В старом городе предоставление таких услуг, как и продуктов питания, осуществляется в ограниченном количестве. Эта проблема касалась не только обычных граждан Лаберии, но и знатных семей, что явно подтверждало их скорый конец.

«Почему я здесь?» – подумал сэв, вглядываясь в высокомерные черты сереброволосого мужчины средних лет. Тот взирал на Рене, как на букашку, и парень поморщился, отходя в сторону.

Теперь его внимание привлекла боковая арка, ведущая в узкий коридор. Что там скрывается в темноте? Здесь так тихо, умиротворённо, здесь не нужно носить маску и выглядеть кем-то, кем… не являешься? Рене быстро заморгал, прислоняясь к стене. Что-то такое мелькнуло в воспоминаниях. Какой-то болезненный кусок, как будто заноза в пальце, не до конца вытащенная наружу.

– Что это было? – воскликнул он вслух и сам поразился, насколько громко в пустом зале прозвучали его слова. В поле зрения мелькнула серая тень, и Рене поспешил за ней. Кто может шастать по закрытым залам резиденции Верховного дома? Только враг! Изварэ.

Рене выпустил когти и устремился во тьму. Он не задумывался, откуда она взялась, ведь солнце ещё не успело скрыться за горизонтом. За каждым поворотом мелькали чьи-то неуловимые очертания и слышался то ли женский смех, то ли плач. Кто это? Кто бежит от него?..

Сурово поджав губы, Рене ускорился. Он летел сквозь залы, коридоры, гостиные и бальные комнаты, ни на что не обращая внимания и не слыша, как стираются звуки, уходя куда-то за грань. Его манил этот хнычущий тонкий голосок, и, в конце концов, парень отыскал источник.

Он нашёлся в комнате, чёрной, как сама ночь, сияющей тёмно-голубыми тонами из-за открытого окна, за которым сиял огромный спутник Лаберии. Чей же силуэт скрывается за тонкой вуалью штор, колыхающихся из-за ветра? Кто же там прячется и так горько плачет?

Рене застыл у входа в комнату. А потом решительно пересёк её и осторожно ухватил за край шторы, отодвигая её и видя девушку со спины, стоящую у подоконника, обхватив лицо руками. Её длинные чёрные волосы развевались, как чёрные нити, доставая до его лица, раздражая и без того раздражённого бесконечным плачем парня. Он касается её плеча, и девушка поворачивается к нему. Какие же яркие золотые у неё глаза! Они будто золотом сияют в этой тьме, переливаясь от застывших слёз.

– Реми, – шепчет он, нежно касаясь её щеки. – Не плачь, сестрёнка. Я с тобой.

– Рене, где же ты? Почему я не могу тебя найти? – отвечает она, слепо глядя перед собой, и звук её голоса что-то переворачивает в нём.

Его рука поднимается выше, а другая касается её локтя, также медленно поднимаясь вверх. Он добирается до шеи сестры, чувствуя, как ускоряется пульс. А потом ладони смыкаются и сжимают её, вызывая удивлённый хрип. Она пытается сопротивляться, пытается задеть его, царапая запястья Рене. Но бестолку, ничего не помогает, он только сильнее сдавливает, ощущая торжество и дикую радость от вида боли в её глазах. Рене давит и давит, по капле выдавливая из неё жизнь. Пусть эта тварь сдохнет. Пусть эта гадина отправится в морликайскую бездну, откуда пришла!

– Рене! – издалека доносится другой голос.

Он резко разворачивается, и тьма отступает, перенося его в ярко освещённую комнату. Перед ним застыла Кристина. Рене удивлённо смотрит на подругу, видя, как на её шее расцветает кровавая линия. Парень недоумённо поднимает руки – на его когтях кровь. Кристина хрипло вдыхает воздух, а потом заваливается назад.

* * *

Реми

Это место меняется от раза к разу. В первые её посещения оно напоминало чёрно-белые фотографии: голая земля, леса без листьев с искорёженными деревьями, покрытыми чёрной копотью. Скалы без единой травинки, пугающе мёртвое безмолвие и чёрные лужи, будто из мазута, в которых зарождалась такая же мёртвая и пугающая морликайская жизнь. А над всем этим – серое без солнца небо, будто и вовсе не имеющее светила, одинаковое от края до края.

Таким междумирье являлось девушке в детстве. Но чем старше она становилась, тем больше в нём проступало красок и живости. Сочные, с чёрной радугой, похожей на нефтяную плёнку. И такие насыщенные и живые, что становилось жутко. Не должен ад морликаев быть таким живым.

Она понимала, что это следствие появления в этом месте сэвов. Близнецы вдохнули жизнь в междумирье. С их уходом место начало возвращаться к первоначальному состоянию. Оно умирало, но делало это стильно, сокращаясь до трёхцветия: чёрного, серого и насыщенно красного.

Реми в своём очередном путешествии почти вплотную приблизилась к замку, от которого нельзя оторваться, отвернуться или же уйти в другую сторону. Чёрный дом падшего ангела на фоне красного неба притягивал её взгляд. Зная больше о люцианитах, девушка начинала верить, что в этом месте действительно находится Люциан. Он сидит на своём проклятом троне в ожидании освобождения. Как можно сомневаться в его существовании, приходя во снах в место, где рождаются морликаи? Откуда она принесла на своё тело следы их скверны, которые никаким мылом не отмыть и не содрать самой жёсткой мочалкой.

Девушка шла по серой пожухлой траве, и под её ногами она словно рассыпалась в пепел, поднимаясь в воздух мелкими спорами. Вокруг деревья теряют серебристо-красную листву. Опадая, она рассыпается мелкими кристаллами. Подняв голову, Реми видит прекрасное звёздное небо. Градиент от красного горизонта до чёрной изнанки реальности, в которой горят маленькие звёздочки. Откуда они здесь? Это фантазия или же междумирье является какой-то планетой, навроде Земли или Лаберии?

Отмахиваясь от несущественных вопросов, которые она забудет, как проснётся, девушка повторяет привычный маршрут. Она идёт по нему, как на казнь, медленно переставляя ноги. Здесь больше нет страха для неё. Морликаи исчезли после того, как они с Рене закрыли порталы и залатали ткань между мирами. Не было и Волшика. Поначалу девушка звала его, но он так и не явился, и она решила, что он умер или же был плодом её воображения.

Сделав остановку, Реми дотронулась до особо красивого листика, видом похожего на кленовый, но с более выраженными пятью гранями. Два кверху, три снизу. Края красные, а сердцевина гниёт чернотой. Она провела подушечками пальцев по узору листа, ощущая его приятную рельефность. Вслед за её движением, с тихим звоном он начал рассыпаться. Отряхнув руки, девушка тоскливо посмотрела на виднеющиеся за деревьями башни замка, который исполином возвышался над ней, маня сэву к себе. Призывая её, обещая окончание душевных метаний.

– Окончание, – прошептала Реми со значением.

Слово твёрдо легло на язык, обосновавшись надеждой. И девушка пошла вперёд, хотя знала, что ничего хорошего её не ждёт.

Из леса казалось, что здание находится прямо на возвышенности среди деревьев. Но в действительности его размеры обманчивы, и замок стоял на пустыре, покрытом камнями и небольшими скалами. Чем ближе подходишь, тем слышнее становится некоторое трещание и глухое гудение, исходящие от него. Дом Люциана – это чёрное жуткое строение с узкими бойницами, маленькими острыми башенками, с рельефными стенами и геометрическими узорами, напоминающими бесконечное повторение пятиконечных перевёрнутых звёзд, по которым пробегают электрические разряды. Реми знала, что если сейчас попытается подойти поближе, её ударит молнией и она проснётся в своей спальне с дикой болью во всём теле.

Не сейчас или не для неё? В этом был главный вопрос.

Девушка упрямо смотрела на чёрные окна замка, чтобы не видеть истинную причину своих слёз и душевных мук. Причину, по которой она не может нормально спать, есть и наслаждаться жизнью. Причина, которая застыла прямо перед замком, обнажённая, с обломанными крыльями и распятая на кресте. Чьи руки оплетены терновыми ветвями вокруг чёрного дерева с красной сердцевиной. Эти же ветви с острыми шипами держат его ноги. И голову, пуская кровь струиться до серой земли.

Собравшись с духом, девушка побежала вперёд. В этот раз она подобрала острый камень и искренне надеялась, что успеет освободить брата прежде, чем её ударит молния, выжигая воспоминания об этом месте. Используя астральные крылья, она подлетела сверху и со спины начала пилить его путы, не обращая внимания на боль от порезов из-за шипов. Вот одна рука повисла вниз. Девушка облетела брата и спустилась к его ногам.

Быстрее, быстрее, быстрее. Ветви разрублены. Рене висит на боку и хрипло дышит. Девушка поднимает голову к нему, видя, что он просыпается. В его слепых побелевших глазах нельзя ничего прочесть. Однако он знает, кто пришёл за ним.

– Реми, брось меня. Держись подальше от этого места, иначе оно захватит и тебя. Сделает рабыней своих грёз, – карающее произносит он.

– Я не сдамся, – упрямствует Реми, слыша, как за спиной гудение становится сильнее.

Девушка чувствует, как электризуется воздух, готовясь принять удар. Но она успела. Вторая рука освобождена – брат падает на неё, и они вместе оказываются на земле. Впервые за много-много снов он полностью свободен. Реми помогает ему подняться, и пускай он слаб, а его крылья едва могут двигаться, им удаётся начать движение в сторону леса. Они идут медленно, слишком медленно для недовольного потерей своей игрушки замка. Разряд бьёт точно в их спины, и Реми просыпается с криком, полным адской боли.