Читать книгу Роковое клеймо - Delia Ree - Страница 12

2012 год

Марат оторвал взгляд от письма и только сейчас заметил, какой за окном льет дождь. Струи холодным потоком неслись по скатам крыш, гремели в водопроводных стоках, забрызгивали стекла и обрушивались тяжелыми плевками на асфальт, образуя моментальные лужи. Марат соскочил с места, закрыл плотно створку окна и вытер образовавшийся ручеек на подоконнике.

Сумбур в его мыслях захлестывало возмущением от прочитанных только что строк. Он нахмурился, будто что-то причиняло ему боль. Уперся ладонями о подоконник и медленно выдохнул.

Моя мать… это жизнь моей матери. Матери?

Он прикрыл на мгновение глаза. Как мягко оно обволакивало сознание своим смыслом это слово – мать. Как тепло касалось его зачерствевшего от казенной интернатской жизни сердце. Как пульсировало обреченной утратой ниточка счастья, которого не дано было ему испытать.

Марат оттолкнулся от подоконника, будто это движение помогло бы ему отодвинуть неведомые чувства. Он боялся их сейчас, потому что не знал никогда. Не умел правильно открыться им, от чего сердце рвалось на куски, было больно, но в этот момент он не мог понять, что же такое твориться с ним.

Он сел опять за стол, но руки, будто деревянные не могли подчиниться, чтобы перевернуть лист бумаги. Марат развернулся к подоконнику и нервно схватил пачку сигарет, только покрутил ее в руках, но курить не стал. Отставил в сторону и снова сел прямо перед столом, представляя, как она, его мать писала свою откровенность, как снова переживала те годы. Что же она, ждет его? Ждет, чтобы увидеть, какой он стал? Только почему душа рвалась, сопротивляясь здравому смыслу? Если она вышла замуж и родила, что заставило ее бросить ребенка? Может богатому мужу надоела такая игрушка, как она, с искореженной, испещренной ожогами внешностью? Так зачем же ему было жениться, зная об этом? Это она, не видела его толком, не помнила и даже не знала, кто он такой. Но, если этот человек задумал, а ведь он решился на такой шаг не спонтанно, не в порыве влюбленности, в конце концов он был не безусый юнец, а зная, даже возможно планируя этот шаг, осознанно шел к ее родителям с конкретным предложением. Марат тяжело вздохнул. Тогда, спрашивается зачем, чтобы потом отказаться от ребенка? Марат потер подбородок, чувствуя, как под пальцами зашуршала легкая щетина. В его карточке здоровья не было никаких врожденных или приобретенных отклонений. Он бросил беглый взгляд в сторону шкафа, где хранил квитанции и другие нужные бумаги. Среди них была и карточка здоровья, которую выдали с документами после выпуска из интерната. Марат, после рождения, попал в больницу, в отделение для недоношенных, а потом его перевели в дом малютки. Что же тогда произошло на самом деле?

В его логике был сплошной бред. Марат замотал головой, отгоняя лишние мысли. Перевернул лист и стал читать дальше…

…«События, происходящие дальше, я помню смутно. По словам мамы, как только она стала поправляться и вставать с постели, правда, опираясь на палочку после инсульта, внезапно и по непонятной всем причине, заболела я. У меня был жар и температуру сбить не удавалось несколько дней. Я бредила. Районный врач посоветовал незамедлительно вести меня в больницу на обследование. На другой день я уже лежала в палате больницы, но и там врачам не удавалось нормализовать температуру. Обследования не выявили никаких болезней. Разве могли знать врачи, что это на нервной почве. Прошла неделя и консилиум принял решение, что меня необходимо перевезти в город, хотя дороги я могла не вынести. И снова судьба играла со мной, ставя на узкий мост между жизнью и смертью.

Из такого времени я помню, только одно, как шла по золотистому полю, возможно, во сне или в своем бреду, я видела колосящуюся пшеницу, было так солнечно, что мне приходилось прикрывать глаза рукой. Было хорошо и так радостно на сердце. Где-то вдалеке вокруг белой скатерти сидели мои родственники давно ушедшие из жизни. Я торопилась к ним на встречу, как вдруг ко мне побежал маленький мальчик лет трех, он улыбался широко, приближался ко мне, расставив ручки для объятий. Солнце словно запуталось в его волосах, отсвечивая и переливаясь. У него были карие глазки и светлые волосы. Если бы ты только знал, как мне было хорошо и сладко от этого сна.

Я не помню, только одного важного момента, обняла ли я его, взяла ли на руки, чтобы прижать, поцеловать и вдохнуть детский запах ребенка. С этими мыслями я жила все эти годы. Мне кажется, мой родной, что там во сне, это был ты. Надежды на выздоровление врачи не давали, как и родные не хотели рисковать везти меня в город. Мама, собрав силы, приехала в больницу. Там были все. Не знаю, только и никогда об этом не спрашивала, был ли там мой на тот момент будущий жених.

Мама, прижимая, мою обессиленную руку к своей щеке рыдала и умоляла простить. Она говорила ласковые слова, как в детстве и заклинала не умирать. Я слышала ее голос, как сквозь туман, но четко осознавала все слова.

Она молила, чтобы я выздоровела и поклялась, что не позволит, чтобы меня выдали замуж насильно. Возможно, только она и поняла причину моей внезапной и странной болезни.

Мне было больней всего слышать страдание матери. Я не желала, чтобы она плакала, ее слезы обжигали меня.

Я тоже молчаливо, но плакала, смутно видя изможденное, потемневшее от горя лицо мамы.

А когда она уходила, я лежала и, практически не отводя взгляд от белого потолка палаты, думала.

Ну, что с того, что я выйду замуж? Лейла права, родители не желали зла, они боялись, что я останусь одна, что они состарятся и умрут и никто не позаботиться обо мне. Возможно, в том человеке они видели надежного мужчину, и это вселило надежду, что он будет любить меня, несмотря на внешний вид.

И ведь, он был добр, как и щедр, а ведь я могла и не согласиться. Потраченные деньги в нашем незавидном на тот момент положении, могли к нему и не вернутся, если они были взяты в долг. Он рисковал и все же надеялся, что благородными жестами, сможет убедить родителей согласиться на этот брак.

Так я обрабатывала себя по многу часов. Ради того, чтобы мои родные были счастливы, ради может всеобщего спокойствия и моего тоже, я решилась на этот брак, что стало предавать моему здоровью силы и я пошла на поправку.

Я сама сказала об этом маме, когда она снова навестила меня, только у меня было одно маленькое условие, я выйду замуж за этого человека, но они разрешат мне общаться с моей подругой. Видя мое сияние в глазах, мама согласилась, лишь бы я была здорова.

Вскоре меня забрали домой, на тот момент мне как раз исполнилось восемнадцать лет.

Съехалось столько гостей, что я просто не ожидала. Как говорила моя мама

после болезни, я была еще худее, чем всегда и такой маленькой, будто мне исполнилось не более четырнадцати. Но главным подарком было то, что мама сама позвала на праздник Айгулю и ее родителей.

на своем празднике я первый раз увидела Амангельды.

Мне и раньше называли его имя, но вот как-то оно не умещалось в моей памяти, а может я так сопротивлялась, не желая его запоминать.

Даже подруга была удивлена, подталкивая меня ногой под столом, когда жених вошел в зал.

Это был высокий мужчина, в светлом костюме, важный, от чего держался прямо и немного свысока посматривал не всех. Он был светлолицый, а волосы черные и даже блестящие.

Мне стало так смешно, от мысли, что я должна выйти замуж за этого человека. Я даже хихикнула невзначай. А он подошел ко мне, после того как поздоровался с отцом и с остальными гостями, сказал что-то со всей важностью своего вида и протянул мне подарочный сверток. Я поблагодарила гостя и будто впала в ступор.

Мне вдруг стало так страшно. Так безобразно отвратительно на душе, здравый смысл не желал умещать эту реальность. Ведь он увезет меня от мамы и моего дома, в свой, для меня чужой дом, где будут чужие люди, а что же его сын, который старше меня, будет называть меня мама?!

Мои руки похолодели, я дрожала, видя эту комнату с гостями, стол с множеством блюд, увлеченно разговаривающих родственников, как-то со стороны. Будто я сидела там и в тоже время стояла где-то в сторонке, не видимая никому.

Только одна подруга заметила, как я переменилась. Мое лицо, вдруг стало обретать искаженные черты, как от нервоза. Это она мне потом так сказала.

Мне стало плохо. Я едва могла дышать. Комната сжималась до минимума и я в ней была зажата, как в тиски. Я боялась, что снова заболею от нервов. Я как в тумане смотрела на присутствующих, слышала как они смеются, эти голоса, смотались в клубок, превратившись в неприятный гул в моей голове. Мама ничего не замечала, хотя мне очень хотелось, чтобы она видела, поняла, как же мне плохо в этот момент. Я перебирала лица взглядом, пока вдруг не встретилась глаза в глаза с взглядом жениха.

Я была на грани срыва. Мне хотелось закричать, прогнать прочь всех этих гостей, убежать самой и я бы сделал это, если б не почувствовала, как подруга взяла мою руку и слегка сжала. Меня трясло мелкой дрожью, а он продолжал на меня смотреть пристально и внимательно – Амангельды. Мне казалось, взгляд его темных глаз, разрывал меня на части, будто я его жертва. Ах, какое удачное слово. Жертва.

Нет, я не хочу жалеть себя. Ведь я сама выбрала свою судьбу. Я осознанно дала согласие на этот брак.

К моему облегчению, гости стали выходить из-за стола на перерыв и я воспользовавшись этим моментом выскочила на улицу, а за мной Айгуль»…

1973 год

…Айгуль тронула за плечо подругу и та резко обернулась, будто боясь, что это кто-то другой. Она взяла Дарию под руку и ободряюще прижала к себе.

– Что испугалась его? – улыбнулась она.

Дария глянула как-то странно, вздохнула тяжело, чувствуя, что силы покинули ее, а ноги подкосились.

– Я согласилась, понимаешь? – безысходно прошептала Дария, – а тут…

– А тут увидела дядьку и испугалась, – закончила за нее не высказанные мысли Айгуль, – ну и что? Ты глянь на это с другой стороны. Он вроде современный мужичок.

Айгуля украдкой глянула через окно на Амангельды, который стоял в коридоре и о чем-то разговаривал с мужчинами.

– Ну, вполне себе приличный, – добавила она, – а главное у него есть деньги. Огромный дом…

– А ты откуда знаешь? – удивилась Дария.

– Ну, слышала, как мама болтала с его родственницей.

– Все знаешь и мне не говоришь! – упрекнула ее Дария.

– Да, знала! А когда мне тебе говорить, если на твой порог не пускали?!

Девушка обидчиво отвернулась, но тут же забыла об этом.

– Слушай, – начала она, повернувшись к Дарие, – ты будешь обеспеченной, приедешь ко мне в город.

– Я его не знаю. Он чужой. И взгляд такой, что сердце холодеет….

– Ай, – маханула на нее Айгуль, – не говори глупости! Не думай о лишнем. Я думаю это правильное решение.

– Ты так говоришь! Вот сама бы вышла за него замуж!?

Айгуль кокетливо приподняла брови.

– Если б предложил, я бы, не задумываясь, вышла… но такая, как я или другая похожая твоему Амангельды не нужна.

Дария удивленно глянула на подругу.

– Почему?

Та цыкнула, и развела руками.

– Потому, что ему нужна верная жена, экономная в хозяйстве, которая станет хорошей и главное надежной для него женщиной. И потом он не станет к тебе плохо относиться, ведь за его плечами уже есть опыт семейной жизни.

Таким мужчинам, нужно быть уверенными в себе, в своей силе, что они вселяют надежность. Поэтому он выбрал тебя!

– Откуда ты все это знаешь? – удивилась Дария, заглядывая в хитрое лицо подруги.

– Ну, общение с людьми, ну и вообще, какая разница! Слушай меня вот и все! Тебе ни мама, ни женге не расскажут этого. И потом правда, ну если тебе так не хочется этого делать, ведь никто и не заставит, верно?

– Да, – тихо произнесла Дария, словно запуганный ребенок, – меня никто и не заставляет. Я сама приняла это решение. Хорошо, что ты приехала, а то мне бы не справится одной. Ты же будешь ко мне приезжать, ну, когда я уже буду жить там, у него?

– Буду, конечно! Я же твоя подруга!»…