Читать книгу Роковое клеймо - Delia Ree - Страница 7

– О! Королева Марго у плиты! – воскликнул Марат откровенно удивленный, как Рита, накинув его рубашку, суетится на кухне в приготовлении завтрака, – ты готовишься к счастливой семейной жизни? – уронил последнюю фразу Марата и напрягся.

От этого вопроса возникла неприятная пауза. Скорее, от не остывшего в памяти, недавнего раздора. Они переглянулись, но Рита ничего не ответила, да и Марат не повторился, задев не только свои болезненные нотки, но и Риты.

Он сел за стол и склонился над тарелкой.

– Вроде как съедобно, на вид. Надеюсь, мне не придется целый день потратить в поисках волшебного домика с отверстием в полу?

Рита вспыхнула, усмирив его строгим взглядом.

– Я начинаю тебя бояться, – демонстрируя страх, произнес Марат, вжал голову в плечи, – тебе только сковороды не хватает в руку вложить.

– Тебе не обязательно растворять серной кислотой сарказма это прекрасное утро, – Рита кинула прихватку на стол и села напротив Марата, – я, между прочим, старалась.

– Я вижу, как ваши утренние старания, чуть не затмили ночное воплощение желаний, – ответил он и заглянул Рите в лицо, – может, ты взрослеешь?

– Хотел сказать старею? – Рита обидчиво отвела взгляд от Марата, – ты всегда ко мне так добр… хоть бы сделал вид, что тебе хорошо. Я пришла, накаламбурив с три короба вранья, чтобы сбежать к тебе, а ты…

– Думаю, ты сама поставила наши отношения именно в этом ракурсе, – Марат откинулся назад и прислонился затылком к стене.

Рита приподняла невольно бровь на это заявление. Повернулась к Марату, так чтобы смотреть прямо в лицо, и сузила глаза.

– Ты хочешь сказать, что во всех бедах виновата я?!

– Не начинай, – спокойно произнес Марат.

– Нет, раз уж начал ты…

– Ты теоретически и физически не можешь быть виновата во всех бедах, – ответил Марат, не смотря в ее сторону, пытаясь хоть как-то разрядить накаляющуюся обстановку, – ты же не виновата в том, что я не могу закончить во время объект, да? А то, что с утра была хорошая погода и вдруг к вечеру, стало так мерзко и сыро, ты же не виновата?! А что говорить о том, что твориться в мире…

– Хватит! – закричала Рита, хлопнув ладонью по столу, – твой юмор не уместен! Ты знаешь прекрасно, что я не могу все поменять, так как тебе этого хочется! Я не могу все бросить и прийти с чемоданом к тебе, чтобы стирать, шить и стоять у плиты целыми днями! Я не готова к этому! Неужели нельзя просто жить, радуясь каждой встрече?! Ты вечно, вечно все усложняешь!

Марат отстранился от стены, отставил в сторону остывающий омлет с яркими загогулинами из кетчупа и поставил банку-пепельницу на ее место. Рита насупилась, но виновато глянула исподлобья, понимая, что вспылила и зря. Марат закурил сигарету и громко выдохнул дым, смешивая приятный запах еды с густым запахом никотина.

– Ты еще не решила, что этот стол будет и твоим тоже. Поэтому не стучи по нему, хорошо?

Он сделал еще одну смачную затяжку, потянулся к окну и приоткрыл его впуская утреннюю прохладу.

– А то, что ты сказала, будто мне хочется, – он стряхнул пепел в банку и снова поднес сигарету ко рту, втягиваясь и зажмуривая один глаз, чтобы не резал дым, – мне действительно хочется, только до нашей милой беседы, я считал, что и тебе хочется того же, но, как я понял только что, сильно ошибся. Тебе трудно будет расстаться с той роскошью, за которую ты указала цену…

Рита подняла голову и глянула на Марата.

– Потому что ты не дашь и половину того, что у меня есть сейчас!

– Да, – спокойно ответил он, – ты права.

– Но тебе ведь нравиться получать объедки с барского стола? – ехидно прищурив глаза, выпалила Рита, кривя при этом некрасиво рот.

– Ты имеешь в виду себя, говоря об объедках? – затушив окурок, произнес Марат.

Не ожидая такой реакции, Марат только успел пригнуться, когда в его сторону полетела тарелка, а следом наскочила Рита и пыталась ударить его по лицу. Схватив ее больно за запястье, Марат грубо развернул ее и усадил на стул. Рита замахала свободной рукой, все еще кипя от гнева. Рубашка на ней расстегнулась, оголив грудь.

Марат встряхнул ее за плечи.

– Все! Слышишь? Угомонись!

Рита дернулась вперед и вдруг, что-то выпало из кармана рубашки упав на пол. Марат только в мгновение успел уловить что-то знакомое, как Рита в вдруг наклонившись, схватила листы и зажала крепко в руках.

На щеках Марата нервно заиграли желваки. Он посмотрел на Риту и медленно, пытаясь сдерживать свои эмоции, выдохнул через нос.

– Положи это назад, – практически по слогам произнес Марат, чувствуя, как начинает лихорадочно пульсировать висок.

– Положу, если расскажешь, – хитро заявила Рита и подразнила письмом перед носом Марата, скомканным в кулаке.

– Не вынуждай меня… на грубость…

– А ты по-другому и не умеешь!

– Рита, не стоит доводить все до абсурда, – процедил он, – просто положи письмо.

– Скажи, если тебе так дорого это послание, от кого оно? Тайная любовь?

Рита развернула к себе смятую сторону и прочитала:

– Мой дорогой и единственный…

Марат попытался выхватить листы, но Рита увернулась.

– Да-ри-я, – прочитала она с другой стороны, – так ее зовут Дария?!

– Что тебе надо? – спросил Марат, понимая, что это не более чем женская истерика, отравленная ревностью. Он успокоил свой гнев и тихо сказал, – это тебя не касается, Рита. Ты не успела прочитать, а так бы не несла этот бред. Но будь другая ситуация, я конечно бы поделился с тобой содержанием этого письма, но теперь, не считаю нужным это делать. Верни мне его и не будем усложнять то, что и без того стало невыносимым.

– Ты грубая, хамская скотина!

– Возможно…

Рита соскочила с табурета, толкнула Марат в сторону и прошла к порогу кухни.

– Я бы никогда не согласилась даже просто жить с тобой, а тем более рожать детей от подкидыша!

Она хотела выйти из кухни, но вдруг передумала, развернулась к Марату лицом, вытянула руки и мгновенным движением разорвала листы на несколько частей, демонстративно вскинув руки вверх, от чего кусочки закружились в воздухе и опустились на пол в хаотичном рисунке.

Марат поморщился, будто ощутимый разряд тока прошелся по его жилам. Он не слышал, как Рита быстро оделась и, хлопнув дверью, ушла.

Как всегда яркая, она и уходила от него, словно смешанные воедино четыре стихии. Врывалась словно буйствующее торнадо, сметая его разум до крайности и уходила, выжигая все, даже нежность.

Марат опустился на колени.

Рита. Чертова истеричка.

Он глянул на жалкие остатки письма. Шумно выдохнул накопившийся гнев, невольно выискивая глазами аккуратные буквы из мятой строки.

Может быть, Рита сумеет остановиться сама? Может ее гордость не позволит вернуться к нему опять, хотя о чем он. Сколько раз между ними было скандалов, но всегда она возвращалась, и Марат ее ждал, терпеливо, иногда до волчьей тоски, но ждал. Но этот сомкнутый безумный круг рано или поздно нужно разорвать. Нужно было поставить жирную точку, и сейчас это был бы хороший повод решиться…

Марату, конечно, нравились внезапные, загадочные визиты Риты. Ее манера кружить голову по поводу и без. Она взбалмошная, как подросток и безумно притягательна, как опытная женщина. Единственное чего Марат не любил, если Рита пыталась делать ему подарки. Эта было табу с тех пор, как они первый раз повздорили. Было не важно, что она старше его на несколько лет. Рита страстная женщина, но возможно не для семьи, словно кошка, только прибившаяся к хозяину, который вкусно ее кормит. Он не сразу это понял, не сразу осознал, что Рита не станет ему женой никогда. Только чувство, идиотское чувство, нехватки семьи, заставило его сделать ей предложение, сказать, как он сильно желает, чтобы она стала хозяйкой в его доме и не скакала после бурной ночи, еще пахнущая им, к другому, одевая самостоятельно поводок, который тот затягивал, на свой извращенный вкус.

И она права, он не сможет ей дать и половину того, что она имеет с богатым сожителем под номером один.

Марат собрал разорванные куски письма, поднялся с пола и сел на табурет.

Выложив с широких ладоней белые обрывки прошлого, он уставился на них невидящим взглядом.

Рита права, он грубая скотина и хам. Как будто ему от этой неотесанности, было легче жить. Даже не смог должно отнестись к посланию матери.

Пальцы невольно потянулись к лежащим кусочкам, сдвинули их вместе. Марат наклонил голову, пытаясь прочесть слово, получившееся вверх ногами. Он глянул на поверхность стола, где лежали перевернутые куски хлеба, посуда и тарелки с остывшим завтраком.

Встал, скинул еду в мусорное ведро, убрал хлеб и все, что стояло на столе, вытерев тряпкой столешницу.

Машинально глянул на часы. Еще полтора часа до работы. В выдвижном ящике, он нашел скотч.

«Я не смогла бы…» читал он обрывки на одной стороне, отыскивая глазами подходящий кусок. « Это был высокий мужчина…»

***

«Была уже середина августа, когда назначили дату свадьбы…»

Марат оторвался от строчек из письма и глянул на свое творение. Буквы стали жалкими и кривыми, изрубцованные и склеенные местами, измученные строки бесконтрольными эмоциями, разбегались перекошенными дорожками, не везде совпадая с линией, но все-таки не утратившие первоначальный смысл своего содержания.

Письмо очень сильно стало походить на него самого. Такое же в миг осиротевшее, брошенное и смятое сложившимися обстоятельствами жизни.

Он видел себя в его изломах, а больно было по-настоящему. Он теперь почему-то не верил своему первому мнению, что эта женщина ищет повод. Что-то его толкало не просто прочесть это письмо, но знать, точно знать, что он не один из многих подкидышей в этом мире, что что-то там было в этой ее судьбе, что и привело к трагическому разрешению того, что он Марат, стал сиротой.

Он видел в своем воображении, хрупкую девочку, практически подростка. Видел как она тайно, теснясь худенькой фигурой, в тень чужого двора, качает головой в такт веселой песне, которую распевали гости и притопывая ногой в скромной туфельке. Никто ее не видит сейчас и не надо. Она так привыкла быть одна. Радуясь ли, грустно ли ей, а может, она тайно влюблена, что свойственно девочкам ее возраста. И ведь она, может любить, она имеет на это полное право, только есть преграда, черта, зазеркалье, где она для всех не такая, какой рисует себя в воображении.

Марат потер размашисто затылок, будто кровь, ее кровь этой юной мечтательницы, подарившая ему жизнь, бурлит в его жилах, неспокойно, пьяно! Он теперь знает, что в нем казахская, ее кровь!

Что же, что же ты хочешь рассказать мне? Ведь это письмо не простое. Не все матери решаться найти ребенка, чтобы исповедоваться. Он ведь мог не читать. А там же за углом выбросить его или вчера не возвращаться, чтобы поднять, принести в свой дом. Оно прошло испытание.

Марат мотнул головой от этой мысли.

Действительно прошло испытание на прочность, на верность, на выживание. Исстрадалось и вот все равно лежит перед ним, будто постаревший лик той девочки, вглядывающийся в его склоненное над ней лицо. Видит ли она схожесть черт? Есть ли они между ними или он унаследовал все от отца.

А он, отец? Она еще ничего не пишет о нем. Неужели тот, кто посмел обидеть ее?

Марат соскочил с места, сделал жадный глоток холодного кофе, глянув при этом на лежащие склеенные скотчем листы письма, будто боясь, что с теми опять что-нибудь может произойти, сел обратно за стол и нашел нужные строчки.

«Мама жутко волновалась, отец ходил нервный. Это было не просто. Ведь все хлопоты должны были взять на себя родители жениха. А я же металась в нерешительности, как бы так сказать в такую неподходящую минуту, что поеду в город, буду учиться на медсестру. Я, бывало, сидела с подругой на лавочке возле дома и перед ней репетировала…»