Читать книгу Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон - Страница 6

Солнце только-только взошло, а Джейми уже и след простыл. Я ненадолго открыла глаза, когда он чмокнул меня в лоб и прошептал, что отправляется на охоту с Брианной. Поцеловал меня в губы и растворился в стылом предутреннем мраке. Спустя два часа я окончательно проснулась в уютном тепле старых лоскутных одеял – подарок семейств Кромби и Линдси, – служивших нам постелью, и села в ночной сорочке, скрестив ноги. Затем провела пальцами по волосам, убирая застрявшие листья и травинки. Как же редко мне доводилось наслаждаться таким неспешным пробуждением! Гораздо чаще я подскакивала, словно от пушечного выстрела.

С радостным волнением я подумала, что дом теперь вновь наполнится людьми: здесь поселятся и Маккензи, и сын Фергуса с Марсали Жермен, и Фанни, оставшаяся сиротой после трагической гибели сестры. Вскоре утренние часы будут напоминать массовую миграцию летучих мышей из Карлсбадской пещеры – однажды я видела это в документальном фильме студии «Дисней». Но пока мой мир оставался спокойным и безоблачным.

Ярко-красная божья коровка выпала из волос на сорочку, прервав мои размышления. Вскочив на ноги, я стряхнула насекомое в высокую траву у Большого бревна, сходила по нужде в кусты и вернулась с букетиком свежей горной мяты. На дне ведра было немного воды – как раз хватит на чашку чая. Разложив мяту на плоской поверхности огромного поваленного тополя (Джейми обтесал его с одного конца, превратив в подобие стола), я развела костер и поставила чайник над кольцом из покрытых сажей камней.

Внизу, на дальнем конце участка из печной трубы хижины Хиггинсов заструился дымок, словно змея, высунувшая голову из корзины заклинателя; там тоже расшевелили погасший за ночь очаг.

Интересно, кто будет сегодня моим первым гостем? Возможно, Жермен; прошлой ночью он остался у Хиггинсов вместе с Джемми – но он, как и я, не любил вставать рано. Фанни ночевала далеко, в доме вдовы Доналдсон и ее многочисленного потомства; она не скоро появится.

Скорее всего, это будет Роджер. На сердце сразу потеплело. Роджер и дети.

Языки пламени лизали жестяное дно чайника; подняв крышку, я бросила в воду немного мяты, хорошенько отряхнув листья и стебли от насекомых. Оставшуюся перевязала ниткой и разместила среди других трав, подвешенных к «потолку» импровизированной хирургической. Она представляла собой четыре столба, на которых лежала покрытая еловыми ветвями решетка. На земле под навесом стояло два табурета – для меня и пациента – и небольшой, грубо сколоченный стол, где я держала необходимый инвентарь.

Рядом Джейми пристроил парусиновую смотровую (некоторые случаи требовали приватности) и кладовку: продукты и лекарства хранились в закрытых ящиках, банках и коробках – для защиты от енотов.

Мой «кабинет» выглядел пасторально и очень романтично, несмотря на вездесущих насекомых, открытость всем стихиям (из-за чего ноги были вечно чумазыми) и периодически возникающее неприятное чувство, будто за мной кто-то наблюдает.

Я с тоской глянула на новый фундамент.

В доме будет два красивых дымохода из плитняка. Один – наполовину готовый, – словно каменный монолит, возвышался среди дощатого каркаса, который вскоре станет кухней и столовой. Джейми уверял, что через пару недель закончит гостиную и натянет временную парусиновую крышу: нам больше не придется спать и готовить на открытом воздухе. А вот остальные комнаты…

Все будет зависеть от грандиозности планов, которые отец с дочерью обсуждали накануне. Помнится, в разговоре всплывали совершенно безумные идеи насчет получения цементного раствора и обустройства водопровода; я искренне надеялась, что в процессе они отпадут сами собой. Для начала не мешало бы сделать крышу над головой и пол, а там посмотрим. Хотя…

Со стороны ведущей на холм тропинки послышались голоса, возвестив о прибытии долгожданной компании. Я улыбнулась и закончила мысль: хотя теперь у нас появились две дополнительные пары умелых рук, чтобы помочь со стройкой.

На пригорке показалась рыжая макушка Джема; при виде меня внук расплылся в улыбке.

– Бабуля! – крикнул он, размахивая немного помятой кукурузной лепешкой.

* * *

Они принесли мне завтрак. В имеющихся обстоятельствах – просто шикарный: две свежеиспеченные кукурузные лепешки; обжаренные на сковороде свиные котлеты, завернутые в листья лопуха; еще горячее вареное яйцо и немного прошлогоднего черничного варенья на дне банки.

– Миссис Хиггинс попросила вернуть ей пустую банку, – сообщил внук, вручая мне десерт и поглядывая искоса на Большое бревно. Вчера он не заметил его в темноте. – Ух ты! Что это за дерево?

– Тополь, – сказала я. Откусила кусочек котлеты и от наслаждения закрыла глаза. Большое бревно было около шестидесяти футов в длину. И это после того, как Джейми его изрядно укоротил, использовав макушку на доски и дрова. – Твой дедушка говорит, что когда-то высота дерева составляла не менее ста футов.

Мэнди попыталась на него вскарабкаться. Джем подсадил ее и свесился вниз, внимательно разглядывая поваленный ствол – бледный и довольно гладкий, если не принимать во внимание мох, мухоморы и остатки коры.

– Оно свалилось из-за грозы?

– Да. Молния ударила в самую верхушку. Но, возможно, дерево упало не сразу, а во время следующей бури. Когда мы вернулись в Ридж, оно уже лежало здесь. Мэнди, осторожно!

Малышка забралась на бревно и принялась расхаживать поверху, расставив руки в стороны, словно канатоходец. С этого конца ствол был не менее пяти футов в диаметре, так что наверху места хватало; однако я не хотела, чтобы внучка свалилась оттуда и набила синяков.

– Иди-ка сюда, моя хорошая. – Отвлекшись от созерцания будущего дома, Роджер подошел и снял дочь с бревна. – Почему бы вам с Джемом не сходить за хворостом для бабушки? Помните, какие деревья лучше всего подходят для растопки?

– Конечно! – самоуверенно заявил Джем. – Я ее научу.

– Я и сама умею! – Мэнди гневно сверкнула глазами на брата.

– Смотри не наступи там на змею, – предостерег ее Джем.

– Хочу увидеть змею! – живо заинтересовалась она, мигом позабыв обиды.

– Джем…

– Знаю, папа! – мальчуган закатил глаза. – Если попадется совсем маленькая, разрешу Мэнди ее потрогать. Конечно, если у змеи не будет колец на хвосте или белой, как хлопок, пасти[19].

Взявшись за руки, дети ушли.

– О господи… – пробормотал Роджер, глядя им вслед.

Я проглотила остатки лепешки, слизнула с уголков губ сладкое варенье и сочувственно посмотрела на зятя.

– Когда вы жили тут в прошлый раз, не было ни одного смертельного случая, – напомнила я.

Роджер открыл было рот, чтобы возразить, но передумал. Как я могла забыть! Ведь Мэнди тогда чуть не умерла. Если, несмотря на это, они все же вернулись, значит…

– Ничего, – прохрипел он. Откашлялся и добавил чуть громче: – Все в порядке. Главное, что теперь мы все здесь, живые и здоровые. Остальное неважно.

– Хорошо. – Слова зятя меня не особо успокоили. – Не буду приставать с расспросами.

Роджер рассмеялся. В свете утреннего солнца его усталое лицо казалось помолодевшим.

– Мы обязательно расскажем, – заверил он. – Хотя, по большому счету, эта история касается Бри, так что вам лучше услышать все от нее. Интересно, на кого они там с Джейми охотятся?

– Возможно, друг на друга, – улыбнулась я. – Присядь. – Коснувшись его руки, я показала на высокий табурет.

– Друг на друга? – Роджер устроился поудобнее, подобрав под себя ноги.

– После длительного расставания порой не знаешь, о чем говорить, – особенно если человек тебе дорог. Требуется время, чтобы преодолеть неловкость; совместное занятие помогает ускорить процесс. Позволишь взглянуть на твое горло?

– А со мной вы уже не чувствуете себя неловко? – тихо спросил он.

– Нет, конечно, – улыбнулась я. – У врачей никогда не возникает сложностей в общении. Для начала достаточно попросить человека раздеться. К тому моменту, как закончишь его ощупывать и заглянешь во все естественные отверстия, беседа становится довольно оживленной, хотя и не слишком расслабленной.

Зять хмыкнул, оценив шутку, однако непроизвольно натянул повыше ворот рубахи.

– Если честно, – заявил он с нарочитой серьезностью, – мы приехали, чтобы сэкономить на няньках. Последние четыре месяца дети не отпускали нас от себя ни на шаг. – Засмеявшись, Роджер поперхнулся слюной.

Я накрыла его руку своей и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ – правда, уже не так уверенно. Затем убрал руку и расстегнул рубашку, обнажая шею. После чего как следует прокашлялся.

– Не волнуйся, – сказала я. – Сейчас ты звучишь куда лучше, чем во время прошлого осмотра.

Так оно и было – к моему удивлению. Голос все еще срывался, сипел и хрипел, но теперь Роджер говорил без видимых усилий, и лицо его не искажалось мукой от необходимости открыть рот.

Я осторожно ощупала шею под челюстью. Он только что побрился; кожа была прохладной и немного влажной. Чувствовался легкий запах можжевелового мыла для бритья, которое я изготовила для мужа; видимо, Джейми принес его зятю сегодня утром. Меня тронул этот маленький знак гостеприимства – как и надежда в глазах пациента. Которую он тщетно пытался скрыть.

– Я встретил одного доктора, – прохрипел Роджер. – В Шотландии. Его звали Гектор Макьюэн. Он… один из нас.

Мои пальцы замерли одновременно с сердцем.

– То есть путешественник во времени?

Роджер кивнул.

– Чуть позже я непременно о нем расскажу. И о том, что он сделал.

– Сделал… с тобой? – уточнила я.

– Да. Но сначала – с Баком.

Я собиралась было спросить, что же случилось с Баком, однако Роджер вдруг пристально посмотрел мне в глаза и выпалил:

– Вы раньше не замечали исходящее от рук голубое свечение? Когда дотрагивались до пациентов?

Мои руки и шея покрылись мурашками – пришлось убрать пальцы с его шеи, чтобы унять дрожь.

– Нет, – настороженно ответила я. – Хотя мне доводилось это видеть. Однажды.

Тут же нахлынули воспоминания о полумраке лазарета «Обители ангелов», где я лежала на кровати, умирая от родильной горячки после выкидыша. Мастер Рэймонд коснулся моей руки, и кости вдруг засияли сквозь кожу голубым светом.

Поспешив отогнать жуткое видение, я заметила, что Роджер крепко сжимает мою ладонь.

– Простите, что напугал…

– Вовсе нет! – соврала я. – Просто удивилась. Столько лет прошло…

– А вот я тогда здорово струхнул, – признался он, отпуская мою руку. – До чертиков боялся говорить с Макьюэном после его манипуляций с сердцем Бака, хотя понимал, что должен. Помню, тронул доктора за плечо, когда шел за ним по тропинке. Он застыл на мгновение, а потом вдруг обернулся и приложил ладонь к моей груди. – Роджер невольно повторил жест. – И сказал те же слова, что говорил Баку: «Cognosco te». Это означает «Я тебя знаю», – пояснил зять в ответ на мой непонимающий взгляд. – На латыни.

– Он понял, кто ты, всего лишь прикоснувшись? – Меня охватило странное чувство, нечто среднее между страхом… и восхищением. Плечи и руки покрылись мурашками.

– Да. Однако сам я насчет Макьюэна не сразу догадался, – торопливо продолжил Роджер. – Хотя незадолго до того наблюдал за его работой и заметил, что произошло, стоило ему коснуться груди Бака, – после прохода сквозь камни у Уильяма случилось что-то вроде сердечного приступа.

– Бак приехал с тобой и Бри?

Роджер беспомощно отмахнулся.

– Нет. Это было… раньше. Так вот, Бак стал совсем плох, и приютившие нас люди послали за доктором – тем самым Гектором Макьюэном. Врач приложил ему к груди ладонь, сделал что-то, и я увидел – честное слово, Клэр, увидел собственными глазами! – слабое голубое свечение, исходящее от его пальцев.

– Иисус твою Рузвельт Христос!

– Точнее не скажешь! – рассмеялся зять. – Кроме меня, никто этого не заметил, – серьезно добавил он.

Я задумчиво терла ладонь, представляя описанную сцену.

– И что Бак? Полагаю, выжил? Раз ты спрашивал, не видели ли мы его.

Роджер помрачнел.

– Выжил. Во всяком случае, тогда. Но потом мы расстались, когда я встретился с Бри и детьми. В общем, это…

– …долгая история, – закончила я за него. – Давай отложим рассказ до того момента, как Джейми и Бри вернутся с охоты. А доктор Макьюэн – он ничего не сказал о голубом свечении?

Было странно произносить эти слова, хотя я прекрасно понимала, о чем речь; в ладонях ощущалось легкое покалывание, и я невольно бросила на них взгляд. Да нет, по-прежнему розовые.

Зять покачал головой.

– Нет. По крайней мере, не словами. Однако приложил ладонь к моему горлу. – Роджер коснулся неровного шрама от висельной петли. – И вдруг… что-то произошло, – тихо добавил он.