Читать книгу Пуговицы. Мир после удара - Дина С. Гусейн-Заде - Страница 11

У Надежды было свойство непроизвольно и на короткий миг из ребёнка стать похожей на ровесницу своей пожилой соседки. Когда-то девочка решила не стареть никогда, но потом ей наскучило, и она согласилась, что так и быть состарится, если будут выполнены следующие условия: во-первых, если она перестанет перепрыгивать ступеньку, поднимаясь по лестнице; во-вторых, если позволит себе носить дырявый халат; и, в-третьих, если оторвётся от ключей её брелок в виде залитого смолой цветка. Надя как-то поделилась своим решением с соседкой, и та решительно и со смешинками в глазах сообщила, что ничего не получится, так как Надя часто смеётся и из-за этого уже образовались морщинки в уголках её глаз. Но девочка не понимала, к чему та ведёт, потому что когда-то та же соседка сказала, что смех продлевает жизнь. Здесь было много сложностей! Надя знала, что если много учиться, то будешь сильным (потому что «знание – сила») и скоро состарившимся (потому что «много будешь знать, скоро состаришься, мало будешь знать – даже состариться не успеешь»). Хотелось бы успеть и состариться. Каждое утро Наденька неизменно выпивала стакан воды и с нежностью представляя, как будет в такой же гранёный стакан класть свои вставные, обязательно золотые зубы.

Когда соседки пересекались, Надя часто задавала какой-нибудь вопрос, а та ей добросовестно отвечала даже на самый странный. Так, однажды, сидя рядом со старушкой и болтая ногами в разных носках из тополиного пуха, Надежда начала:

– Леди, а почему Вы так мало говорите по сравнению с другими старушками?

– Потому что у меня слишком обширный жизненный опыт, чтобы говорить о нём. В моём возрасте положено всё больше молчать и улыбаться.

– А Вы боитесь смерти?

Старушка на мгновение задумалась, как будто что-то искала в голове, а затем ответила:

– «Страх смерти хуже самой смерти»,2 а потому нет, не боюсь.

– Даже чуть-чуть?

– Ну, если только совсем чуть-чуть. Смерть не такая уж страшная. Иногда она даже заходит ко мне на чай или чего покрепче, если оказывается в нашем районе.

– Зачем Вы приглашаете её в гости? Ведь все боятся смерти до дрожи и чёртиков.

– Понимаешь ли, милое существо, – она часто так называла Надежду, – Люди не знают или не помнят, что будет дальше после того, как душа покинет тело и это их пугает! Человек вообще боится всего того, чего не знает, не понимает, не принимает. Или боится того, что когда-то вызвало у него очень неприятные эмоции: будь то воспоминания этой или другой жизни. Да и плачут по умершим больше потому что не знают точного адреса для их писем. Человеку хочется властвовать над очень многим, но тайна под покровом савана не поддаётся, и остаётся только строить религиозные и метафизические теории.

– А Вы, Вы знаете? Вы много читали и потому знаете этот секрет, да?

– Не в чтении дело, но в опыте. Если бы у нас не было со Смертью долгой совместной истории, то нам нечего было бы обсуждать за чашечкой горячительного. Кто такая Смерть – она же просто момент. Она как проводник. Момент смерти – он настолько мимолётен, что никто толком не успевает рассмотреть его. Стоит ли действительно бояться того, что освобождает тебя от бренной оболочки? Только если трястись над всем тем, что кажется твоим. Бог забирает к себе, если ты выполнил своё предназначение или наоборот пошёл совсем не по тому пути. Вот кого я не жду в гости, так это ожидание Смерти. Порой эта пролетает за мгновение, иногда поселяется на много лет, а бывает и на всю жизнь. Как мудро заметил прозаик Артур Хейли «Страх перед смертью лишь усиливается в процессе ожидания её».

– Вы очень верите в Бога, да?

– Можно сказать так. Хотя считаю, недостаточно верить в Бога, но важно верить Богу.

– Что это значит?

– Это значит, в каждой отдельной ситуации находить грань между «упорством и упрямством» и между «сдаться и смириться». Вставать на эту тонкую грань и чувствовать, что Он стоит рядом, почти держит за руку и направляет, куда нужно. Верить Ему, а не окружающим или своим страхам. И делать шаг.

– Красиво!

– В общем, двигаться по очевидному пути добра.

Наденька была молода и глупа, а потому вот на это только фыркнула с усмешкой, вызвав загадочную улыбку у старой леди.

– Но ведь понятие добра у разных людей разное, разве не так? Например, кто-то считает, что делать добро – это направлять другого человека по знакомому и понятному пути. А может так оказаться, что это совершенно не их путь. Так как же можно понять, что действительно является добром?

Пока Наденька говорила это, то опять постарела. А Старая Леди выгнула одну из аккуратно накрашенных бровей. Монахиня задумалась крепче предыдущего, ища на полочках своего мозга книжку «Что такое хорошо, а что такое плохо: расширенная версия».

– Знаешь, милое существо, я думаю, ты права: понятия добра и зла очень субъективны. Для меня, в первую очередь, добро – это то, что не причинит другим вреда, а поможет стать умнее, мудрее, смелее, сильнее. А для тебя?

– Ох, Леди, я не знаю, это всё мне сейчас кажется слишком сложными!

И Надя опять вернулась в состояние ребенка.

В другой раз Надежда была приглашена на пироги. Пироги были как всегда на высшем уровне, и девочка с аппетитом их уплетала. Атмосферу чавканья разбавила Леди.

– Знаешь, чего бы мне хотелось?

– Связать носки из шёрстки шмеля? – как будто знала ответ Надя.

– Это тоже и как свяжу, непременно, подарю их тебе. А ещё я хотела бы, когда уйду, чтобы никто не плакал по мне.

– Ой, но это же так просто, ведь у Вас, вроде, совсем нет родственников! Так что можете уходить хоть каждый день, и никто не будет плакать!

Старая Леди засмеялась тем чистым, совершенно не старческим смехом, как если бы колокольчикам подарили способность хихикать.

– Когда я совсем-совсем уйду, – смахнула весёлую слезинку старушка, – Когда к себе в компанию заберёт моя подруга Смерть.

– А, эта? – немного с пренебрежением сказала Надя. – Да, настойчивое существо, каждый день теперь ко мне ходит! А кто будет по Вам плакать?

– Да все, кому только не лень!

– Я не буду! Обещаю! И не потому, что мне лень, а потому, что я буду рада Вам отплатить за ваше гостеприимство и вкусные пироги! На похоронах могу даже надеть носки, что Вы мне подарили и станцевать!

– Ой, нет, спасибо! Я, может, и не против, но после этого у тебя могут быть проблемы. Ты же знаешь, сколь люди бывают порой консервативны по поводу стилей танцев.

– Ну тогда могу спеть!

– Это было бы замечательно! Давай только договоримся, что ты мне споёшь, когда никого не будет рядом. А то эти завывающие голоса других старушек с дворовой лавочки могут помешать мне насладиться твоим пением. Вот тем только и дай, и не дай повод задарма поработать плакальщицами.

– Договорились! – девушка была очень рада, потому что ей всегда хотелось что-то сделать для тех людей, которым она была небезразлична, но не всегда её идеи оценивались по достоинству.

Как-то в одну из запланированных встреч пироги были быстро съедены, и соседки уже какое-то время молча сидели за чашечкой чая. Несмотря на привычную тёплую атмосферу от самой Леди веяло холодом, так как что-то у неё очень болело. Не подпуская холод близко Надя грелась, не перебивая оханья пожилой женщины.

Леди прервала ловкую паузу.

– Хоть я и монахиня и, мол, должна пытаться всех любить, но я не люблю паразитов! Паразиты-растения, паразиты-животные, паразиты-люди – это те, кого нужно истреблять при первой же встрече!

– Какая жестокость! Но ведь не зря они существуют: за ними, наверное, стоит Высший замысел!

– Ты наивна как та монахиня из произведения Дидро,3 – на это Надя сделала вид, что пропустила слова мимо ушей, потому что не любила, когда кто-то кичился знанием чего-то, чего не знала она. – Думаю, они были созданы, чтобы проверять, как остальные существа могут защищать себя.

– Но как точно распознать паразитов? Я вот от одних экспертов слышала, что муравьи опасны для огорода, а от других тоже экспертов, что напротив – полезны. Не могу отвечать за всех, но, как мне видится, многие вокруг очень подвластны иллюзии знаний.

И, как обычно, Надя постарела. А Леди снова на время угрюмо замолчала, почувствовав новую волну боли. Как будто бездушный паразит грыз её изнутри.

Нади было обидно, что она не может помочь своей старой подруге. От беспомощности из неё вылетело:

– Вы очень странная монахиня!

– Ну что тут скажешь, я люблю держаться за жизнь со вкусом.

– Зачем Вы решили ею стать?

– Я всегда боялась влюбиться в кого-то сильнее, чем люблю своего Бога или себя.

– У Вас случилось что-то плохое?

– Напротив, со мной случилось что-то хорошее.

Прежде, чем Надя спросила следующий вопрос, Леди успела что-то вспомнить и её напряженные уста наконец-то тронула улыбка.

– Леди, а что случилось?

– Дитя, оставь мне какую-нибудь загадку, а то как же иначе я смогу поддерживать амплуа загадочной дамы.

– Вы видели какое-то чудо? – не унималась Наденька.

– Наша жизнь – это уже Величайшее чудо!

– А Вы не жалеете, что стали монахиней?

– Когда жалеем о чём-то, то оскорбляем Бога.

– А почему?

– Какая же ты сегодня болтливая! Покушай лучше ещё пирогов!

– Болтливая больше чем обычно?

Леди рассмеялась и совсем расслабилась. А Надя помолодела и не унималась:

– И всё же Вы самая странная монахиня из всех, о которых я слышала! Я слышала, как дедушка с собакой говорят, что так нельзя. Мол, Вы ни рыба и ни мясо, ни святая, но и не… не помню, как он назвал. А ещё, что удаление своего гена… Как же он сказал-то?

– Гена?

– Кода! Генокода из мира – это чистой воды эгоизм!

Старая Леди фыркнула.

– У этого старого пердуна хороший вкус, но он не может простить, что я не вышла за него замуж. А собака ещё молода и глупа. Да, я живу немного не по общепринятым правилам. Но кто придумал те стандарты, чтобы я им следовала? Элементарные ханжи! И не надо забывать, деточка, что все мы разного рода эгоисты. Так, даже просто думая о своём эгоизме вы всё равно продолжаете думать о себе. И если уж мы заговорили о моей вере, то я не могу позволить себе затворничество где-то в пещере на склоне горы, так как воистину нет верующего глупее в своих суждениях, чем думающего только о своей душе! Поэтому я живу и служу людям в виде пирогов и носков.

– Но, кстати, Вы запираетесь в своей квартире также, как если бы в келье.

– И то верно.

– А ещё дедушка говорит, недозволительно монахине курить. Тем более, через такой до неприличия длинный мундштук.

– Ха, а мы раньше любили с ним покурить. Но если рай или ад существуют, то я предпочла бы, чтобы там была курилка. И лучше в раю, потому что не люблю много дыма. Собственно, потому и курю через мундштук.

Надя была твёрдо уверена, что курение вредно для организма, но для этой старушки было простительно. Та курила одну сигарету вечером пятницы, смотря на закат. Если заката не было видно, то не курила. Можно было залюбоваться дамой, когда та выходила на балкон, грациозно поджигала на дальнем конце своего мундштука сигарету, вальяжно затягивалась и выдыхала дым. И это ничуть не беспокоило её соседку по квартире, что сидела рядом. Кстати, да, мы же ещё не рассказывали про её сожительницу.