Читать книгу Пуговицы. Мир после удара - Дина С. Гусейн-Заде - Страница 4

Глаза девушки заблестели, как та пуговица, которую она увидела на земле. Не отрывая взгляда от своей цели, девушка начала пробираться к ней через толпу, немного наступая этой толпе на пятки. И вот оставалось сделать каких-то два шага, но к пуговице опустилась не её рука. Круглый предмет подскочил и оказался перед лицом молодого человека с глазами цвета, в который легко закрасться.

В каких-то других книгах в такие моменты начинаются любовные истории, полные романтики и ревности. В этой книге молодой человек посмотрел на находку, загадочно улыбнулся и пошёл прочь, не оставив после себя и малой пуговицы.

У молодого человека был хлам в голове.

Он хорошо помнил тот день в школе, когда к ним в класс пришёл новый преподаватель в строгом сером костюме. Дабы познакомиться, вновь прибывший раздал ученикам для заполнения тестовую форму. Тест был лёгким. Даже слишком. Один из вопросов выглядел так: «Что вы любите делать в свободное от школы (кружков) время?». А вариантами ответа были: 1. Гулять с друзьями; 2. Читать книги; 3. Смотреть фильмы; 4. Играть в игры. И всё. Примитивный тест без фантазии, но с чужими стандартами. И что он как подросток должен чувствовать, глядя на это многообразие? Если стандартные варианты тебе подходят, то можно начать думать, какой же ты обыкновенный. И становится грустно. А если начинаешь мысленно дописывать другие пункты, тогда можно начать чувствовать себя одиноким. Это тоже грустно. Словом, в любом случае можно погрустить. В своей голове одинокий мальчик составил буквы, слова и символ из забытых шапок, шарфов и зонтов: «Я♥ВЕЩИ». Что он и написал поверх неподходящих вариантов, за что школьный серый кардинал его потом и отчитал.

Молодой человек болел силлогоманей – везде и всюду собирал выброшенные или потерянные вещи. Эта болезнь досталась ему в наследство. Дело в том, что его родной дядя также болел собственной формой этого расстройства. К старости дядя активно ходил по мусоркам и собирал всё, что, как ему казалось, сможет понадобиться на случай Мировой войны. Вещей в квартире скопилось так много, что они заполнили всё пространство, от пола до потолка. Подобно строению муравейника через них тянулась сеть узких лазов. Один из таких, если проползти по нему на локтях, приводил к сравнительно просторному месту. Там дядя садился в своё старое протёртое кресло, вместо одного подлокотника которого стояла стопка книг, а ноги клал на стопку мебельных щитов, и включал новости сразу на нескольких телевизорах. Ему не было нужды включать новости на разных каналах, поскольку он был твёрдо убеждён – ни один канал не пройдет мимо новости о Мировой войне. Поэтому каждый телевизор показывал одну и ту же картинку, но по-своему. Новости подкрепляли болезнь. Нескончаемые войны, террористические акты, голод, болезни, расовая и религиозная нетерпимость и прочие прелести – всё происходящее в мире подсказывало, что грядёт что-то поистине тотальное. Мужчина грезил, как война начинается, опустошая всё на своём пути, как люди, которые перед этим посмеивались, выстраиваются к нему в очереди и с мольбой в глазах просят дать что-то очень нужное. И он, конечно, поможет им, конечно, даст. Одну или максимум две вещи в руки. Дядюшка видел себя героем!

Однако его героизм и самопожертвование никто так и не успел оценить.

Однажды, убаюканный звуком новостей с экранов, дядя сладко спал в окружении своих сокровищ. Его тревожило только то, что места в его квартирке совсем не осталось. Наверное телевизоры почувствовали эту тревогу, потому и решили придвинуться к своему хозяину поближе. Верхушка величественной пирамиды накренилась, и телевизионные ящики накрыли своего хозяина покрывалом из стекла и пластмассы.

Через неделю его сестра забеспокоилась, что нет никаких вестей от странного, но всё же близкого родственника. Милиция вскрыла квартиру, а бригада гастарбайтеров два дня докапывалась до её брата. Квартира перешла этой родственнице, как ближайшей и самой хваткой, и началось Великое переселение вещей на помойку.

Это была очень деловая и самостоятельная женщина с глазами цвета, в котором всегда есть ответ. Она сама выросла, сама забеременела, и сама воспитывала своего сына. В те помойные времена она забрала сынишку с кружка моделирования и пришла посмотреть, как продвигается уборка. Вот тут-то всё и началось. Мальчик стоял и смотрел, как выносятся из квартиры и выбрасываются на помойку груды вещей: одна лыжная палка, радиола без нескольких кнопок, телефонная трубка с перерезанным проводом, кусок от зеркала, погнутое колесо от велосипеда, фарфоровой осколок, разбитая грампластинка, беззубый аккордеон, телевизор без экрана… Всю эту бывшую роскошь рабочие доламывали и запихивали в огромные чёрные мешки, как какие-то мёртвые тела.

В тот момент психическое расстройство дяди выбралось из-под развалин, расправило свои крылья, сделанные из старых лыж, и вместе с затхлым запахом пробралось к ребёнку. Наверное потому что глаза у ребёнка были такого цвета, в которые легко закрасться. В новой голове вещевой монстр уселся на старое потёртое кресло с книгами вместо подлокотника и включил свои телевизоры, обнаружив, что там пока нет новостей, а только мультики. В тот момент мальчик очень захотел, чтобы вещи не умирали. Украдкой он подхватил серебристую пуговку, которая в последний момент проделала дыру в мусорном мешке, и засунул к себе в карман. На тот момент больше он ничего не мог поделать. Просто стоял и смотрел, как умирают вещи. С тех пор мальчику стало видеться, что в вещах есть душа. Дядя умер, а пуговица его продолжает жить.

В средних классах школы взрослеющий мальчик завёл дружбу с заведующим забытых вещей. Мужчина с деревянной тростью выделялся из толпы пышными усами, кончики которых были завинчены кверху, а также черепаховыми очками с одной замотанной изолентой дужкой.

Не счесть, сколько вечеров они провели и сколько чашек чая выпили, обсуждая что-то из старых времён. Но однажды друзья всё же крепко повздорили.

– Я устал мириться с теми вещами, что не приносят мне радости, – сообщил про людей молодой человек своему старшему собеседнику.

– Это правильно! Но люди – не вещи. Иногда они могут допускать ошибки, – не совсем согласился с ним старик.

– Именно поэтому мне так сложно с вами людьми! Вы, – сказал он, как будто отрекаясь от своего причастия к роду человеческому, – делаете что-то эгоистическое и при этом требуете понимания. Но что вы делаете с другими такими же страждущими? Вы гоните их!

– Сынок, о чём ты?

– В вещах больше души, чем в людях, которые их сделали и используют!

– Послушай древнего старика. Нельзя становиться рабом вещей. То, о чём ты говоришь, это вовсе не душа…

– Всем только и дело указывать моё место! Никто меня не понимал и не поймёт!

Старик пытался ещё что-то сказать, как-то образумить, но молодой человек уже не слушал, а ушёл глубоко в свои мысли. Там сидел, улыбаясь, на потёртом кресле его единственный настоящий друг.

А мы оставим их наедине и вернёмся к нашей девушке. Та упустила свою пуговицу и стояла столбом, поражённая такой несказанной наглостью.