Читать книгу Неизвестный Поэтъ XIX века - Джабраил Муслимович Мурдалов - Страница 33

Любовь, заманчивой отравой

Повсюду смертному грозит,

Клокочет яростною лавой

И мощная чудотворит,

Однакожь чад ее душистый

Каким-то дымом очернен,

Огонь ослабевает чистый,

С угаром страсти смешан он;

Когда же, ярко пламенея,

Зажжется факел Гименея,

Смолистый сочит он поток:

Противный ревности порок;

Но тихий, будто звон гитарный,

Пленительный, как цвет янтари

Небес, при утренией заре,

Огонь горит на алтаре.

Блистает сладостный, приветный,

Благоуханьем окружен,

Как будто пламень разноцветный

Из радуги похитил он!

Чей тот алтарь, кому кадила

Льют благовонный аромат,

К кому игривые ветрила

Немногих ласково манят?

Твоей приветливой лампады

Я скромный пламень узнаю,

О дружба, лей бальзам отрады

На душу скорбную мою!

Как часто, шумною толпою

Амура жертвенник стеснен

И как недолго пред тобою

Народ коленопреклонен!

Кого любви поток могучий

В свои невольники завлек,

Кто сердце бедное изжог,

Питаясь лавою кипучей;

От чада страсти угорел,

Тревожным газом напитался,

Кто от травы одурел

И ярким блеском ослеплялся:

Твоим живительным огнем

Ты прогоняешь чад волшебный,

Мы здесь найдем бальзам целебный

Перед пустынным алтарем;

Но почему, тебя спрошу я,

В пустыни дикой ты живешь,

За чем, от юности тоскую,

Тебя едва, едва найдешь?

С тобою люди не сживутся,

Тебя изгнал коварны свет:

Друзья у каждого найдутся,

А между тем все друга нет!

Но говорят хоть редковато

Однакожь водятся друзья,

(Слыхал об этом как-то я),

Но отыскать их трудновато,

Порукой – каждая семья:

Между родных взаимной службы

Обязанность соблюдена;

Но пить любви не скреплена

И все-таки он без дружбы;

Заглянем ли в семейный круг,

Любовь является наружу,

Жена, при каждом слове, мужу

Кричит приветливо: мой друг!

Но друг ли он? о том ни слова,

Не будем говорить пустова,

Сознаемся на этот раз,

Что это милое названье:

Одно обычае созданье,

Дочь политических проказ.

Я не один и нас не двое,

Монтань о друге говорит,

Иначе кто определить

Душ сочетание святое?

Оно супружества оплот,

Фундамент крепкий Гименея,

С ним благодарная Астрея

Свой век в семейство ниспошлет

Блажен, кого дитя Цитеры

Своей стрелой не пронизал,

Кто брал спасительные меры

И страсть рассудку подчинял:

Ее порыв, дыханье бури,

Перегрохочет и пройдет,

И на безоблачной лазури

Опять луч солнечной блеснет;

Но тот, Гименова кто дара

Как воду для себя просил,

И этот дар употребил

Для потушения пожара:

Несчастлив бедный, жалок он,

Надолго в цепи заключен,

Мученье вздохов бесполезных,

Источники потоков слезных,

Утехи сердцу не дадут

И слабые, не раскуют

Оков невольника железных:

Он погружен в пучину мглы,

Свободе сделана граница,

Для сердца создана гробница,

Душе тюрьма и кандалы,

Тут сплин невольно обуяет,

Невольно рано отцветешь,

Бряцанье цепи убивает,

А злой металл не разорвешь.

Страсть разлетается сначала,

Как лист весеннего цветка,

Потом ее как не бывало,

Лишь язва в сердце глубока

Так, с возрастающею силой

Валы пронизывая вод,

Гремя над влажнею могилой,

Летит чрез море пароход;

Морскую пенит он пучину;

Внутри его горит пожар,

Но что же двигает ее? – пар!

Теперь по морю он несется,

Когда же к пристани придет,

Зальют огонь и все уймется

На рейде сядет пароход.

Благословен залив прибрежной

И прочные твои скалы,

В тебе под бурею мятежной

Не страшны более валы!

Достигнув берега крутого,

Смеемся мы усилью вод;

Но, час спокойствие святого

Под вечер жизни настает:

Не верю я пустым воззваньям,

Поэтов модных модный бред,

Не верю разочарованьям

Во цвет юношеских лет;

Бывает, что вода на море

Утихнет, но не верьте ей:

Морочат изстари людей

Погода, женщины, и горе,

И время жизненной весны

Еще не время тишины;

Что тигр уснул, в том толку мало,

Седой наш опыт говорит,

Что возмущаемо бывало

И дуновенье возмутит

Конечно, иногда невольно

Как будто станешь утихать;

Но класс окончился, довольно,

Пойдемте к старику опять,