Читать книгу Молот Люцифера - Джерри Пурнелл - Страница 13

Такси с Хамнером подъехало к ЛРД одновременно с вездеходом Харви. Рэндолл выругался, глядя, как Тим дает водителю двадцатку и взмахом руки отсылает его прочь. Но, увидев, что «владелец кометы» направляется к нему, приветливо заулыбался.

Вид у Хамнера был глуповато-покорный.

– Понимаете, я обещал не вмешиваться… Но на той телепрограмме я познакомился с Шарпсом.

– Да, – проговорил Харви. – Он великолепен.

– Верно, – подтвердил Тим. – И я решил снова встретиться с ним. Я позвонил в ЛРД, и мне сказали, что вы едете сюда… хотите взять интервью. Пойдемте вместе.

Рэндолл разъярился, но сдержался. Требования спонсора надо выполнять.

– Разумеется.

Шарлин, дама из пиар-отдела, ждала Харви и не засуетилась, обнаружив в составе съемочной бригады явившегося без приглашения Хамнера. Кабинет ученого почти не изменился. На столе громоздились книги. Вместо перфокарт была расстелена диаграмма.

«Состав исполнителей другой, а пьеса та же», – подумал Рэндолл.

– Опля! – Шарпс выгнул бровь, увидев Тима. – Чтобы все держать под контролем, хозяин положения нагрянул с инспекцией? Харви, надеюсь, вы не отнимете у меня много времени? Я скоро ухожу.

Рэндолл махнул группе. Чарли уже возился с аппаратурой. Марк сновал туда-сюда с экспонометром. Оказалось, что у него это здорово получается, и продержался он на своей работе дольше, чем ожидал Харви. Если бы он уволился, его бы точно не хватало.

– Нас интересует зонд, – произнес Рэндолл. – Его действительно запустят?

Ученый широко улыбнулся:

– Похоже, нам везет. Спасибо сенатору Артуру Джеллисону. Помните наш разговор?

– Не забыл.

– Так вот, он – молодец. Я был бы рад, если б вы создали ему хорошую рекламу.

Рэндолл кивнул. Подал знак ребятам:

– Давайте начнем.

– Мотор! – произнес Мануэль.

Чарли встал за камеру.

Марк с хлопушкой в руках выступил вперед:

– Интервью с Шарпсом, дубль первый.

Щелк!

– Доктор Шарпс, – вымолвил Харви, – предложение послать «Аполлон» для изучения кометы столкнулось с определенной критикой. Утверждают, что мероприятие слишком опасно.

Чарльз отмахнулся:

– Смешно! То, что придется делать, уже делалось раньше. У нас есть проверенный стартовый двигатель и надежная капсула. У нас меньше месяцев на подготовку, чем хотелось бы НАСА, но спросите самих астронавтов, считают ли они полет рискованным?

– Надо ли понимать, что состав экипажа определен?

– Нет… Но у нас сорок добровольцев! – Ученый усмехнулся в объектив.

Харви продолжал задавать вопросы. Поговорили о приборах, которыми будет оснащен «Аполлон». Многие из них были собраны сотрудниками ЛРД и Калифорнийского технологического института.

– Студенты и техники работали сверхурочно – бесплатно, – заявил Шарпс. – Просто чтобы помочь нам.

– Бесплатно? – переспросил Рэндолл.

– Именно. Они выполняли те задания, которые должны были делать для нас согласно контрактам, а потом оставались сверхурочно ради кометы.

«Вот что одобрит публика, – подумал Харви, – надо бы побеседовать с каким-нибудь инженером. Может, отыщется и уборщик, согласившийся повкалывать ради кометы по своей воле».

– Похоже, вам не удастся разместить на борту достаточно оборудования, – сказал он вслух.

– Вы правы, – согласился Шарпс. – Не получится впихнуть все, что хотелось бы. Но что значит «достаточно»? Мы возьмем в полет столько аппаратуры, чтобы узнать много чего любопытного.

– Док, насколько я понимаю, вы заново рассчитали орбиту, по которой движется комета Хамнера – Брауна. И получили свежие снимки.

– Фотографии уже сделаны. Мы получили снимки из обсерватории и сразу рассчитали орбиту. Можно с уверенностью утверждать, что к нам приближается крупный объект. У этого небесного тела – самая большая голова из всех комет, когда-либо зарегистрированных на таком расстоянии от Солнца. Конечно, в снежном коме остались вкрапления льда. Итак, комета окажется очень близко от нас. Сперва она пройдет на средней дистанции, и мы полюбуемся на ее великолепный хвост. Затем она окажется внутри орбиты Венеры и начнет испаряться, хотя частично ее хвост еще будет виден некоторое время. Должен добавить, невооруженным глазом. А потом она поплывет к Солнцу, и с Земли ее уже не увидишь, но экипаж «Аполлона», естественно, проведет качественные наблюдения. Мы снова встретимся с ней, когда она на обратном пути пройдет совсем рядом с нашей планетой. И, уверяю вас, ее хвост раскинется на все небо. Готов биться об заклад, он будет виден даже днем.

Марк Ческу присвистнул. Мануэль не отреагировал, и Харви понял, что свист не попал в запись. Рэндолл и сам был ошарашен.

Дверь кабинета открылась. Вошел невысокий, полноватый человек незапоминающейся внешности, лет тридцати. Густая черная борода, очки с толстыми стеклами. Незнакомец был в шерстяной рубахе, оба кармана которой щетинились ручками и карандашами всевозможных цветов. С пояса свисал зачехленный калькулятор.

– Ох… Извините, я думал, вы один, – виновато промямлил он и попятился.

– Останьтесь и послушайте, о чем идет речь! – воскликнул Шарпс. – Позвольте представить вам доктора Дэна Форрестера. Вообразите, он занимается еще и программированием! А в дипломе у него написано, что его специальность – астрономия. Но мы обычно именуем его нашим гением здравомыслия.

– Такой прикид, и, изволите ли видеть, гений… – пробормотал Марк за спиной у Харви.

У Рэндолла мелькнула та же самая мысль.

– Дэн в значительной степени способствовал уточнению орбиты кометы Хамнера – Брауна. Сейчас он рассчитывает оптимальную дату запуска «Аполлона» – с учетом максимального количества оборудования, какое можно взять с собой, и ограниченного количества потребляемых запасов…

– Потребляемых запасов? – переспросил Харви.

– Пища. Вода. Кислород. У всего есть вес. Полезный груз корабля может иметь только определенную массу, поэтому нам приходится жертвовать запасами ради оборудования. Но от количества первых зависит время, проведенное на орбите. В общем, в данный момент Дэн работает над следующей проблемой: «Что лучше – стартовать раньше и взять с собой поменьше аппаратуры, то есть продлить срок пребывания в безвоздушном пространстве, но получить меньше информации, или…

– Простите, – извиняющимся тоном перебил Форрестер. – Я вмешиваюсь, но…

– Ничего-ничего! Поясните, что вы имеете в виду, – попросил Харви.

– Мы стараемся получить максимум информации, – заговорил Дэн. – Таким образом, проблема состоит вот в чем: как мы получим информацию – собрав больше данных за короткий срок или собрав меньше данных за долгий период?

– Ну… – промычал Рэндолл. – А как насчет кометы Хамнера – Брауна? Каково будет минимальное расстояние между ней и Землей?

– Ноль, – без тени улыбки ответил Форрестер.

– То есть что она свалится нам на голову?

– Сомневаюсь. – Теперь Дэн усмехнулся. – Ноль в границах прогноза. Что означает погрешность измерения в добрых полмиллиона миль.

Харви почувствовал облегчение. Как и все, находящиеся в кабинете – включая Шарлин. К Форрестеру здесь относились серьезно.

Рэндолл повернулся к Шарпсу:

– А что случится, если комета… допустим, столкнется с нами? Предположим, что нам не повезет.

– Вы имеете в виду ее голову? Или ядро? Поскольку мы действительно можем пройти сквозь ее внешнюю оболочку, которая никак не плотнее обычного газа.

– Нет, я говорю как раз о голове. Что произойдет в таком случае? Конец света?

– Ничего подобного. Но, вероятно, придет конец нашей цивилизации.

На мгновение в кабинете воцарилась тишина. Пауза затянулась.

– Но, – озадаченно произнес Харви, – доктор Шарпс, по вашим словам, комета – и даже ее голова – представляет собой нечто вроде кома ледяной пены с вкраплениями камней. Да и лед этот – всего лишь замерзшие газы. Значит, объект не будет представлять для нас никакой угрозы.

«Я задал вопрос исключительно ради записи», – подумал он.

– Несколько голов, – поправил его Дэн. – Похоже, что комета уже начала распадаться. И если процесс начался, он будет продолжаться. Возможно.

– И опасность уменьшается, – уточнил Харви.

Шарпс не слушал его. Он закатил глаза, мол: уже распадается?

Улыбка Форрестера стала шире: дескать, все так.

Затем он вспомнил про Рэндолла.

– Давайте посмотрим, – сказал Дэн. – У нас есть несколько тел, состоящих в основном из того же вещества, которое, вскипая, образуют внешнюю оболочку и хвост. То есть из мелкой пыли, вспененных замерзших газов с пустотами в тех местах, откуда давно исчезли по-настоящему летучие или нестойкие химические соединения, и, может быть, редких вкраплений камней. Ничего себе, да?

Рэндолл недоумевающе уставился на Форрестера.

Тот продолжал ангельски улыбаться:

– Вот почему комета ярко светится. Некоторые из составляющих ее газов вступили в химическое взаимодействие. Подумайте, что мы увидим, когда они по-настоящему вскипят вблизи Солнца! Здорово, да?

Взгляд Шарпса стал рассеянным.

– Док, – проговорил Харви.

– Ах да… Что произойдет в случае столкновения? Хотя… на самом деле, нет… – забормотал ученый. – Итак, если ядро большое и движется с высокой скоростью – это совсем не безобидно. В момент удара выделится громадное количество энергии.

– А каменные включения? – спросил Рэндолл. Камни были доступны его пониманию. – Они крупного размера?

– Не очень, – ответил Форрестер. – Но лишь теоретически…

– Именно. – Шарпс снова осознал, что на него «смотрит» объектив камеры. – Поэтому нам необходимо послать исследовательский зонд. Мы не знаем. Но, полагаю, каменные вкрапления невелики – размером от бейсбольного мяча до маленького холма.

Харви почувствовал облегчение, правда, смешанное с тревогой.

Значит, все-таки холм?..

– Но, разумеется, это не имеет значения, – заметил Чарльз. – Камни вкраплены в замерзшие газы и водяной лед. И удар будет таким, как если бы с Землей столкнулось несколько твердых небесных тел, а не скопление небольших обломков.

Рэндолл помолчал, обдумывая услышанное. Фильм придется тщательно редактировать.

– Но я совершенно не беспокоюсь. Даже железно-никелевые метеориты обычно сгорают раньше, чем успевают достигнуть земной поверхности. Собственно, за всю историю человечества документально зафиксирован один-единственный случай, когда падение метеорита принесло кому-либо вред.

– Та женщина из Алабамы! – воскликнул Форрестер. – Ее фото тогда напечатали в «Лайфе». Ну и синяк у нее был! Я такого в жизни не видел. Вроде бы это вылилось в судебный процесс? Хозяйка квартиры, где жила потерпевшая, утверждала, что метеорит принадлежит ей – поскольку свой путь он завершил в подвале принадлежащего ей дома.

– Послушайте, – выпалил Харви. – Комета войдет в атмосферу с гораздо большей скоростью, чем обычный метеорит, и состоит в основном изо льда. Получается, что и сгореть она должна быстрее, верно?

Оба ученых затрясли головами: один с вытянутой физиономией, украшенной круглыми очками, которые сильно увеличивали его глаза, второй – с густой растрепанной бородой, над которой поблескивали стекла в массивной оправе. У противоположной стены точно так же мотал головой Марк.

– Метеориты сгорают быстрее, – объяснил Шарпс. – Если падающее тело превышает определенный размер, то не важно, есть у Земли атмосфера или нет.

– Это важно только для нас, – невозмутимо добавил Форрестер.

Чарльз осекся, потом рассмеялся. Очень вежливо. Харви решил, что смех его звучит искусственно. Шарпс старался не обидеть Форрестера.

– Нам нужна хорошая аналогия. – Планетолог наморщил лоб.

– Мороженое, политое горячим шоколадным соусом, – подсказал Дэн.

– А?..

– Кубическая миля мороженого с горячим шоколадом, – прогудел «гений здравомыслия», – обладающая космической скоростью.

Глаза Шарпса вспыхнули.

– Превосходно! Предположим, что Земля столкнется с порцией мороженого, любопытно…

«Господи, да они свихнулись», – сказал себе Харви.

Оба ученых наперегонки кинулись к доске. Чарльз принялся что-то рисовать.

– Мороженое с горячим шоколадом. Давайте посмотрим: в середину кладем шарик ванильного, сверху льем шоколад…

Он не обращал внимания на странные сдавленные звуки у него за спиной. Во время записи Тим не вымолвил ни слова. Теперь он согнулся пополам, пытаясь сдержать смех. Он поднял взгляд, хрюкнул, справился с собой, придал лицу постное выражение, но его прорвало.

– Не могу!.. – выговорил он и загоготал. – Моя комета! Кубическая миля… ванильного… моро… женого!..

– Политого горячим шоколадом в качестве внешней оболочки, – подлил масла в огонь Форрестер. – Но шоколадный слой испарится, когда Молот обогнет Солнце.

– Она называется кометой Хамнера – Брауна, – заявил Тим, стараясь сдержаться. – Хамнера – Брауна, – повторил он.

– Нет, дорогой мой, это кубическая миля ванильного мороженого с шоколадом. И слой, находящийся под внешней оболочкой, по-прежнему остается в замороженном состоянии, – произнес Шарпс.

– Но вы забыли… – начал Харви.

– На один полюс нашей порции мы кладем вишенку и допускаем, что в перигелии этот полюс находился в тени. – Чарльз нарисовал кругляш.

Схема демонстрировала, что, когда комета обогнет Солнце, «вишенка», расположенная на оси сплюснутого сфероида, окажется в противоположной от него стороне.

– Нам ни к чему, чтобы ягодку подпалило, – встрял Дэн. – Давайте насыплем сверху толченых орехов. Это будут каменные вкрапления… Диаметр вишни у нас, предположим, двести футов…

– И ее доставит самолет Канадских Королевских военно-воздушных сил, – сказал Шарпс.

– Стен Фриберг! Ух ты! – Форрестер расхохотался. – Ж-ж-ж… бух! Все прилипнут к экранам телевизоров!

– Комета огибает Солнце, таща за собой светящийся хвост из поддельных взбитых сливок, и летит к Земле, целясь проскочить нам в глотку… Дэн, какова плотность ванильного мороженого?

Тот пожал плечами:

– Бывает разной. Скажем, две трети.

– Ладно. Ноль шестьсот шестьдесят шесть, наверное. – Шарпс схватил со стола карманный калькулятор и принялся лихорадочно тыкать в кнопки. – Ох, как же мне нравятся современные штуковины! А раньше считали на логарифмичке. Никогда заранее не мог угадать, где окажется запятая. Пусть будет кубическая миля. Пять тысяч двести восемьдесят футов, умножим на двенадцать, чтобы перевести в дюймы, и еще на два, запятая, пятьдесят четыре, переводя в сантиметры… возводим в куб… Мы имеем два, запятая, семьсот семьдесят шесть, умноженные на десять в пятнадцатой степени, кубических сантиметров ванильного мороженого. Чтобы его съесть, понадобится немало времени. Умножаем на плотность… И извольте – получается примерно два на десять в пятнадцатой степени граммов. Два миллиарда тонн. Теперь насчет шоколадного соуса… – Он опять стал жать на кнопки.

«Человеку счастье привалило, – подумал Харви, – очень болтливому человеку, в распоряжении которого – последняя модель карманного чуда вычислительной техники».

– Как вы полагаете, чему равна плотность соуса? – осведомился Чарльз.

– Предположим, ноль девять, – откликнулся Форрестер.

– Вам никогда не приходилось делать соус? – подала голос Шарлин. – В воде он тонет. Его проверяют, капая в чашку с холодной водой. По крайней мере, мама всегда так делала.

– Тогда пусть один и две, – произнес Дэн.

– Еще миллиард с половиной тонн горячего шоколадного соуса! – затараторил Шарпс.

Хамнер снова издал сдавленный звук.

– Каменные включения можно не принимать во внимание, – продолжал Шарпс. – Теперь понимаете почему?

– Боже мой, да! – закивал Харви, вздрогнул и покосился на работающую камеру. – Естественно, док, нет никакого смысла принимать в расчет всякие включения.

– Надеюсь, вы не собираетесь показывать это в эфире? – негодующе заорал Тим.

– Вы запрещаете? – удивился Рэндолл.

– Нет. – Хамнер скрючился, хихикая.

– Далее. Скорость у кометы, простите за тавтологию, кометная. И поистине огромная. Но какова же параболическая скорость на земной орбите. Дэн?

– Двадцать девять целых семь десятых километра в секунду. Умножить на корень квадратный из двух.

– Сорок два километра в секунду! – возвестил Шарпс. – Плюс орбитальная скорость нашей планеты. Все зависит от геометрии столкновения. Если, к примеру, взять скорость сближения пятьдесят километров в секунду, это будет достаточно разумно?

– Вполне, – отозвался Форрестер. – У метеоритов данная величина колеблется от двадцати до, пожалуй, семидесяти. Вполне.

– Пусть будет пятьдесят. Возводим в квадрат, делим пополам… Переводим массу в граммы… Получается где-то около двух на десять в двадцать восьмой степени эргов. Вот что такое наше ванильное мороженое. Далее: можно принять, что большая часть поверхностного слоя соуса вскипела и испарилась, но поймите, Харви, при этом комета пробудет в атмосфере не слишком долго. При лобовом столкновении – две секунды. И какая бы масса ни сгорала, выделится достаточно энергии, чтобы тепловой баланс Земли изменился. Взрыв будет внушительный. Предположим, нашей планете будет передано двадцать процентов энергии поверхностного слоя, тогда, – нажато еще несколько кнопок, и Шарпс драматически возвысил голос, – общий результат будет таков: два и семь десятых, умноженные на десять в двадцать восьмой степени, эргов. Вот ваше столкновение.

– Ну… – развел руками Рэндолл. – Число солидное…

– Единица с двадцатью восемью нулями, – тихо проговорил Марк.

– Шестьсот сорок тысяч мегатонн, – мягко произнес Форрестер. – Не шутка…

– Господи, пастеризованная планета, – не унимался Марк.

– Не совсем. – Дэн расчехлил свой калькулятор. – Три тысячи Кракатау. Или если насчет Тиры говорят верно, – одновременному извержению трехсот Тир.

– Тира? – переспросил Харви.

– Вулкан в Средиземноморье, – пояснил Ческу. – Бронзовый век. Отсюда берет начало легенда об Атлантиде.

– Ваш приятель прав, – просиял Шарпс. – Хотя я не уверен насчет оценки количества выделившийся энергии. Рассмотрим проблему под другим углом. Человечество в течение года расходует около десяти в двадцать девятой степени эргов. Сюда входит электрическая энергия, уголь, ядерная энергия, кухонные плиты, автомобили… дальше перечисляйте сами. Ну а наше мороженое несет в себе запас энергии, равный тридцати процентам ежегодного мирового энергетического бюджета.

– Не так уж и плохо, – произнес Рэндолл.

– Не так уж плохо по сравнению с чем? – спросил Шарпс. – Ведь мы говорим о запасе годовой энергии, выделившемся за минуту! Вероятно, комета влетит прямиком в воды Мирового океана. Если она ударится о сушу, в месте столкновения все будет уничтожено, но энергия, скажем так, быстро уйдет обратно в космос. С другой стороны, если комета ударится об океанское дно, то вода испарится. Погодите-ка, эрги перевести в калории… Черт возьми! Мой калькулятор для такой операции не приспособлен.

– Я помогу, – сказал Форрестер. – При столкновении испарится шестьдесят миллионов кубических километров воды. Или, если вам это по нраву, пятьдесят миллиардов акрофутов. Вполне достаточно, чтобы Штаты оказались на глубине в двести двенадцать футов.

– Чудесно! – подвел итог Шарпс. – Итак, в атмосферу уходит шестьдесят миллионов кубических километров воды. И они, Харви, возвращаются дождем. Значительная часть прольется над полярными областями. А поскольку вода замерзает, то в тех областях будет идти снег. Сформируются ледники… и они движутся к экваториальным областям… да. Между прочим, историки полагают, что вследствие извержения Тиры изменился климат нашей планеты. Мы точно знаем, что извержение Тамборы – примерно той же силы, каким было извержение Кракатау, – привело к тому, что ученые прошлого столетия назвали «годом без лета». Голод. Неурожаи. Наше мороженое с шоколадным соусом приведет, вероятно, к наступлению нового ледникового периода. Густая облачность. Тучи, отражающие тепло. Значит, и меньше солнечного света достигнет земной поверхности. А снег тоже отражает тепло. Температура понижается. Постоянно выпадают осадки. Ледники ползут к экватору, не успевая растаять. Положительная обратная связь.

Интервью приняло нешуточный оборот.

– Но ледниковые периоды заканчиваются. Почему это происходит? – спросил Рэндолл.

Ученые одновременно пожали плечами.

– А моя комета станет причиной очередного жуткого похолодания. Ледникового периода? – произнес Тим. Теперь он точь-в-точь походил на своего деда – скорбное, унылое лицо человека, который узнал, что похоронил шестьдесят тысяч долларов.

– Нет, – усмехнулся Форрестер. – Мы говорили лишь о ванильном мороженом. А Молот покрупнее.

– Комета Хамнера – Брауна. Насколько покрупнее?

Дэн неопределенно взмахнул руками:

– Раз в десять.

– Впечатляет, – произнес Харви.

Перед его мысленным взором вставали мрачные картины: через поля и леса ползут к югу ледники. Растительность убита снежными завалами. Вниз, по Северной Америке – в Калифорнию, по Европе – к Альпам и Пиренеям. За календарной зимой снова следует зима, каждая холоднее предыдущей. Куда там до «великих морозов» семьдесят шестого – семьдесят седьмого годов! И никто даже не упомянул приливы и отливы. Но комета не может иметь такую же плотность, как кубическая миля…

Тут его и накрыло. Рэндолл плюхнулся и утробно захохотал, потому что просто не мог говорить.

Позднее Харви сделал лично для себя дополнительную копию – в том жалком подобии кабинета, который предоставила ему студия: муляжи книг на полках, потертый ковер на полу. Здесь он мог говорить свободно.

«Прошу прощения у наших зрителей». (Вот что надо вставить сразу после очередного из его срывов. А во время интервью с Шарпсом их было несколько.) Кстати, что там говорил док?

– И нужно особо кое-что отметить. Первое: вероятность того, что твердая составляющая Хамнера – Брауна столкнется с Землей, в буквальном смысле ничтожна. На таком расстоянии сам дьявол не смог бы попасть в столь крошечную мишень, как наша планета. Второе: если «встреча» состоится, эффект, вероятно, будет как от воздействия нескольких массивных объектов. Некоторые из них упадут в океан, другие врежутся в сушу, где разрушения окажутся локальными. Итак, если комета влетит в наш общий дом, это будет похоже на то, как если дьявол пару раз грохнул по Земле чудовищным молотом.