Читать книгу Молот Люцифера - Джерри Пурнелл - Страница 14

Леонилла Малик расписалась на рецепте и отдала его пациенту, последнему за сегодняшнее утро. Когда он покинул ее кабинет, женщина выдвинула нижний ящик стола и достала бутылку «Гранд Марнье». Наполнила изящный стаканчик. Дорогой ликер достался ей в подарок от одного из товарищей-космонавтов. Когда она смаковала напиток, ею овладевало восхитительное упадническое настроение. Еще приятель подарил ей шелковые чулки и комбинацию – привез из Парижа.

«А я никогда не бывала за границей, – подумала она, наслаждаясь сладкой жидкостью, – какие бы усилия я ни прилагала, за рубеж меня не выпустят».

Хотелось бы ей понять свое нынешнее социальное положение. Ее отец был медиком, его ценила кремлевская элита. А затем раскрылся заговор врачей-вредителей, плод безумной убежденности сталинистов в том, что некие доктора пытались отравить главного революционера нашего времени, народного героя, учителя и вдохновителя, вождя мирового пролетариата товарища Иосифа Виссарионовича Сталина.

Отец Леониллы и еще сорок его коллег сгинули в подвалах Лубянки.

В наследство ей достался номер «Правды» за тысяча девятьсот пятидесятый год. В нем было старательно подчеркнуто каждое упоминание имени Сталина. Только на первой странице – девяносто один раз (причем десять раз его именовали Великим вождем и шесть – просто Великим Сталиным).

«Папе следовало бы отравить выродка», – подумала Леонилла. Мысль эта вызвала неприятное чувство: она противоречила давней традиции. В советских медицинских учебных заведениях клятву Гиппократа не изучали, но Малик мысленно прочла ее.

Будущее дочери врага народа казалось не особенно лучезарным. Но времена изменились, и отца посмертно реабилитировали. В числе прочего – во искупление содеянного – Леониллу избавили от должности секретарши в захолустном украинском городке и послали учиться в университет. Роман с полковником военно-воздушных сил привел к тому, что она научилась пилотировать самолеты. А затем, как ни странно, ее зачислили в отряд космонавтов, хотя ее положение там по сию пору оставалось неопределенным. Полковник стал генералом и, хотя уже давным-давно был женат, продолжал помогать ей.

Но молодому врачу так и не удалось побывать в космосе. Ее тренировали, но в полет до сих пор не назначили. Леонилла занималась лечением летчиков и их семей. И продолжала тренировки, надеясь на счастливый случай.

В дверь тихо постучали. Сержант Бреслов, паренек не старше девятнадцати лет, очень гордился тем, что он сержант Красной армии. Только, разумеется, она теперь не называлась Красной. Она перестала ею быть с тех пор, как Сталину пришлось переименовать ее после войны, которую он нарек Великой Отечественной. Бреслову больше нравилось именно «Красная». Он часто говорил о том, что хотел бы всему миру принести свободу на острие своего штыка.

– Товарищ капитан, для вас получено сообщение. Длинное. Вас переводят в Байконур. – Он нахмурился, уставившись на бутылку, которую Малик забыла спрятать.

– Значит, снова на работу, – произнесла женщина. – Это надо отметить. Составите мне компанию? – и налила стакан для Бреслова.

Юноша выпил, вытянувшись по стойке смирно. Это была для него единственная возможность выказать неодобрение офицерам, которые прикладывались к бутылке еще до обеда. Разумеется, в такое время пили многие, что служило Бреслову добавочным доказательством, как все прогнило с тех пор, как Красная армия перестала быть той самой армией, о которой всегда хвастливо рассказывал отец.

Спустя три часа Леонилла летела в сторону космодрома. Ей с трудом верилось в срочный приказ. Однако она находилась в кабине тренировочного реактивного самолета. Ее вещи будут высланы позднее. Что там случилось – нечто важное? Она выбросила вопрос из головы и отдалась радости полета. Одна, в чистом небе, никто не заглядывает через плечо, другой пилот не перехватывает управление – сплошной восторг. Лишь одно в целом мире могло быть лучше.

Вдруг ее вызывают неспроста? Она не слышала о готовящихся экспедициях. Но все может быть.

«Мне не раз везло. Что, если мне опять улыбнулась удача?» Она представила, что находится в настоящем «Союзе», ждет, когда взревут стартовые двигатели – они вынесут корабль в пустоту космического пространства.

И Леонилла выдала такую серию фигур высшего пилотажа, что если б кто из начальства увидел, то ее бы немедленно отстранили от полетов.

Внезапный порыв ветра, пронесшийся через долину Сан-Хоакин, качнул трейлер, и Барри Прайс тотчас проснулся… Мужчина лежал неподвижно, слушая успокаивающее урчание бульдозеров: бригады продолжали возводить ядерный комплекс. За окном вспыхнул свет.

Прайс осторожно привстал, стараясь не разбудить Долорес, но та заворочалась и открыла глаза.

– Который час? – сонно спросила она.

– Скоро шесть.

– Господи… Ложись спать. – Она потянулась к нему, простыня соскользнула, открыв ее загорелые груди.

Он уклонился, затем перехватил обе ее руки и нагнулся, чтобы поцеловать.

– Женщина, ты ненасытна.

– До сих пор никто не жаловался. Ты действительно встаешь?

– Да. Мне нужно поработать, а позже мы ожидаем гостей, и я обязан прочесть отчет Маклива, поданный еще позавчера. Это надо было сделать вчера вечером.

Долорес улыбнулась:

– Спорим, то, чем мы с тобой занимались, было веселее. Ты точно не хочешь вернуться в постель?

– Нет.

Он направился к раковине, открыл кран и подождал, пока не пойдет горячая вода.

– Ты просыпаешься быстрее всех, с кем мне доводилось иметь дело, – громко заметила Долорес. – А я ни свет ни заря вставать не буду. – Она спрятала голову под подушку и потянулась.

«Конечно, – подумал Барри, – йо-хо! Но тогда зачем я надеваю штаны?»

Одевшись, он украдкой взглянул на подругу и быстренько выскочил из трейлера. Солнце светило вовсю. Он потянулся, глубоко дыша. Трейлер стоял на краю походного лагеря, где жили большинство тех, кто возводил Сан-Хоакинский ядерный комплекс. Именно Долорес нашла ночлег далеко отсюда, но в последние дни редко там ночевала.

Барри шел к стройке и улыбался, но потом вспомнил о Ди, и улыбка увяла.

Она была восхитительна. И то, чем они занимались в свободное время – а его хватало, – никак не отражалось на работе. Она оказалась, в сущности, не столько секретаршей, сколько помощником по административной части, и он прекрасно понимал, что без нее не справится. В конце концов она стала столь же необходима, сколь и технический руководитель проекта, что приводило Прайса в ужас. Его томило предчувствие, что на него предъявят права – и причем довольно обоснованно, – права на его время и внимание, то есть случится то, что сделало его жизнь с Грейс невыносимой. Он не верил, что Долорес удовлетворится ролью его… кого? Он не мог найти ответа. Любовницы – нет, неправильно. Он не содержит ее. Сама мысль была смешна: она не из тех, кто позволяет мужчине получить контроль такого рода над ее жизнью.

«Пусть будет возлюбленная, – решил он, – а сейчас наслаждайся и радуйся».

Возле вагончика прораба он заметил кофейник. Барри налил себе чашку. Тут всегда был превосходный кофе. Чашку он отнес в свой кабинет и вытащил докладную Маклива.

Минутой позже он взвыл от ярости.

Когда около половины девятого явилась Долорес, он не успокоился. Она вошла – тоже с чашкой кофе – и обнаружила, что мужчина мечется по комнате.

– Что случилось? – спросила она.

«Вот что меня в ней привлекает, – подумал он, – на рабочем месте она отметает все личное».

Он потряс докладом:

– Ты знаешь, чего хотят эти идиоты?

– Конечно, нет.

– Им нужно, чтобы я упрятал комплекс под землю! И соорудил вокруг насыпь высотой пятьдесят футов!

– Это увеличит безопасность? – уточнила она.

– Нет! Косметика, и только. Даже… а, черт дери, Сан-Хоакин красив! И комплекс прекрасен. Им надо гордиться, а не упрятывать под тоннами грязи.

Она поставила чашку на стол и неуверенно улыбнулась:

– Тебе обязательно поступать таким образом?

– Надеюсь, что нет, но Маклив утверждает, что члены комиссии в восторге от подобной идеи! И мэр тоже. Вероятно, я буду вынужден пойти им навстречу, и – будь оно все проклято! – график полетит в тартарары! Придется отзывать людей, занятых рытьем котлована номер четыре и…

– Кстати, дамы из Ассоциации родителей и учителей будут здесь минут через пятнадцать.

– Хорошо, что напомнила, Ди. Я сейчас успокоюсь.

– Да, оно бы неплохо. Ты сейчас рычишь, как медведь. Постарайся быть милым, те дамы – за нас.

– И на том спасибо. – Барри вернулся к письменному столу и кофе, оглядел груды рабочих бумаг, которыми еще предстояло заняться, и вздохнул.

Пусть только посетительницы долго не задержатся. Может, он сумеет дозвониться до мэра, и тот услышит голос рассудка, и тогда Прайс снова займется неотложными делами…

Жизнь на строительной площадке кипела. На посторонний взгляд бульдозеры, подъемники, бетоновозы двигались беспорядочно, в разных направлениях. Рабочие перетаскивали материалы для формовки бетона. Прайс вел гостей сквозь «водоворот», почти не замечая его.

Гостьи видели рекламные ролики и потому благоразумно надели брюки и обувь на низком каблуке. Когда Долорес раздала им каски, они восприняли это с пониманием. И лишних вопросов пока не задавали.

Прайс подвел их к третьему реактору. Сейчас он представлял собой лабиринт стальных балок и фанерных листов, возведение защитного купола было еще далеко от завершения. Подходящее место, чтобы продемонстрировать гостям особенности системы безопасности. Прайс уповал на то, что его не будут перебивать. Ди говорила, что, общаясь с ней, дамы вели себя вполне благоразумно, и это вселяло надежду, но прошлый опыт заставлял Барри держаться настороженно.

Они выбрались к более тихому участку, где отсутствовали рабочие, но все равно было шумно: рядом рычали бульдозеры, неподалеку плотники возводили конструкции, вовсю шла сварка труб.

– Я знаю, что мы отнимаем у вас много времени, – произнесла миссис Гундерсон. – Но мы посчитали важным встретиться с вами. Многие родители задают вопросы. Школа находится в нескольких милях отсюда…

Прайс улыбнулся, соглашаясь, и с энтузиазмом кивнул: мол, он готов к сотрудничеству и диалогу. Но мысленно он уже перенесся далеко-далеко. Он продолжал обмозговывать докладную Маклива.

– А все эти люди действительно работают на вас? – спросила другая дама.

– Их наняла корпорация «Бечтел», – ответил он. – Строительство ведет «Бечтел Инжиниринг». Управление по водным ресурсам и энергетике не может содержать столько людей на постоянном жалованье.

Миссис Гундерсон не заинтересовали подробности администрирования. Она напомнила Барри его самого: ей хотелось моментально добраться до сути. Полная, дорого одетая женщина. Муж – владелец крупной фермы, расположенной по соседству.

– Вы собирались показать нам, как обеспечивается безопасность, – заявила она.

– Разумеется. – Он махнул рукой в сторону возводящегося купола. – Во-первых, само сооружение. Несколько футов бетона. Если внутри что-нибудь случится, то оно внутри и останется. Но я хотел бы вам показать вот что. – Он показал на трубу, уходящую под недостроенный купол. – Наша главная линия охлаждения. Нержавеющая сталь. Два фута в диаметре. Толщина стенки – один дюйм. Там лежит отрезанный кусок трубы, и ручаюсь, вам его не поднять.

Миссис Гундерсон приняла вызов. Она ухватилась за край четырехфутового отрезка – на том все и закончилось.

– Чтобы случилась утечка хладагента, ее должно прорвать, – добавил Прайс. – Понятия не имею, как такое может произойти, но предположим, что утечка есть. В самом сооружения ребята сейчас устанавливают аварийные резервуары с охладителем – вон те громадные баки. Если давление воды в главной линии охлаждения упадет, жидкость из резервуаров под высоким давлением пойдет прямо в активную зону реактора.

Он завел их под купол, стараясь не упускать ни единой детали в своей экскурсии. Продемонстрировал насосы для заполнения оболочки реактора водой и резервуар на тридцать тысяч галлонов, где будет храниться запас жидкости, необходимый для турбин.

– Они предназначены для аварийного обеспечения охлаждения, – пояснил Барри.

– Объем подачи? – осведомилась миссис Гундерсон.

– Сто галлонов в минуту. Примерно как у шести садовых шлангов.

– Мне не кажется, что это очень уж много. Неужели больше ничего не потребуется?

– Ничего. Поверьте мне, миссис Гундерсон, мы максимально печемся о безопасности ваших детей. Кстати, тех аварий, к которым мы готовимся, вообще никогда не происходило. У нас есть специалисты, работа которых заключается в выдумывании несчастных случаев. Они сочиняют всякие странные глупости, которые – мы уверены – попросту не могут случиться. Это делается, чтобы мы могли подготовиться к любому развитию событий, к любому невероятному сценарию.

Прайс показал посетительницам все корпуса, понимая, что масштаб сооружений произведет на них впечатление – как, впрочем, и на него самого. Он любил энергетический комплекс. Он стал смыслом его жизни.

Когда эксурсия завершилась, Барри повел их обратно. «В информационном центре ими займутся пиарщики. Хоть бы я не облажался, – подумал он, – они могут здорово помочь нам, если пожелают. Но могу и навредить».

– Меня кое-что беспокоит, – сказала миссис Гундерсон. – Диверсия. Да, вы сделали все возможное для предотвращения аварий, но предположим, что кто-то намеренно попытается… взорвать комплекс. Вы ведь не можете предсказать его действия, а сумасшедших в нашем мире хватает.

– А мы предусмотрели, каким образом могла бы быть устроена диверсия! – рассмеялся Прайс. – Извините, рассказывать не буду.

Женщины неуверенно заулыбались в ответ.

– Значит, вы гарантируете, что банда психопатов не сумеет нанести ущерба вашему комплексу? – спросила миссис Гундерсон.

Барри покачал головой:

– Не волнуйтесь. Полагаю, что никто и никогда не сможет повредить вам – что бы ни предпринималось. Но полностью обезопасить наш комплекс, конечно, нереально. Взгляните на турбины. Они делают три тысячи шестьсот оборотов в минуту. Лопасти вращаются настолько стремительно, что, если в паропровод попадет несколько капель воды, турбину разорвет. Силовая подстанция уязвима для любого идиота с динамитом. Мы не сможем остановить тех, кто задумал уничтожить комплекс, но точно так же никто не будет способен предотвратить поджог резервуаров на электростанциях, работающих на нефти. Однако в наших силах проследить, чтобы никто из народонаселения не пострадал.

– А ваши сотрудники?

Он пожал плечами:

– В принципе никому не кажется странным, что полицейские и пожарные преданы своему делу. Но о тех, кто работает на силовых комплексах, известно гораздо меньше. Люди иначе расценивали бы их труд, если бы хоть раз увидели, как наши парни, стоя по пояс в нефтяной жиже, перекрывают клапан. Или если бы понаблюдали за монтером, вкалывающим на вершине вышки среди электрических разрядов… Мы должны делать свою работу, миссис Гундерсон. Вот так мы и живем – если нам не мешают.

В Хьюстоне, пригороде Эль-Лаго, дул теплый ветерок, и небо было ясное. Сезон дождей окончился, и сотни семейств загорали на задних дворах. В магазинчиках почти полностью распродали запас пива.

Замотанный, голодный и счастливый (оттого что все выходные ему предстояло провести дома) Рик Деланти вытащил порцию готовых бургеров из гриля и рассовал их по булочкам. Его обнесенный проволочной сеткой сад наполняли тепло, дым и шум – там разместилась дюжина друзей Рика вместе со своими благоверными. Поодаль вопили дети, затевая новую игру.

«Ребятня быстро привыкает к радостям, – подумал Деланти, – даже если радости эти редки. Подумаешь, папа дома».

– …ничего нового тут нет, – послышался голос его супруги. – Научные фантасты писали о космических колониях еще десятки лет назад.

Жена его была высокой и черной. И заплетала волосы в тугие «африканские» косички. Рик еще помнил те времена, когда она распрямляла волосы.

– Вот о чем писал и сам Хайнлайн! – провозгласила Глория Деланти. И, ожидая подтверждения, взглянула на мужа. Но он был слишком занят – грилем и воспоминаниями о том, какой была жена в их студенческие годы в Чикаго.

– Нет, идея новая, – возразил парень из весьма узкой группы избранных. Эван едва не побывал на Луне – именно ему выпало остаться в кабине «Аполлона». – О’Нейл разработал экономический аспект строительства гигантских космических колоний. Он доказал, что можно не только писать фантастические рассказы, но и строить – по-настоящему.

– Как здорово! – отозвалась Глория. – Семейный проект астронавтов. Как подписать контракт?

– Ты уже это сделала, – улыбнулась Джейн Ритчи. – Когда согласилась стать женой летчика-испытателя.

– А разве мы женаты? – удивилась Глория. – Хотела бы я знать, Эван, вы в тренировочном центре вообще способны не выбиваться из графика?

Во двор вошел Джонни Бейкер:

– Эй, Рики! Я думал, что заблудился! С улицы кажется, что здесь все вымерло.

Раздался хор приветствий. В голосах мужчин, не видевших полковника Бейкера с тех пор, как он перебрался в Вашингтон, звучала искренняя сердечность. Но среди женщин особой теплоты не чувствовалось. Ничего другого Джонни и не ждал: после полета он развелся. Такое часто случалось с астронавтами, и его возвращение в Хьюстон многих озадачило.

Бейкер помахал им рукой и принюхался:

– Мне дадут перекусить?

– Ваш приказ будет исполнен, сэр, и, если только вы его не отмените…

– Почему у тебя никогда не бывает жареных цыплят?

– Боюсь стереотипов. Ведь я…

– Черный, – любезно подсказал Джонни.

– Правда? – Рик испуганно уставился на свои ладони. – Нет, это просто жир от бифштексов. Измазался.

– И кого выбрали для крутого полета к комете? – спросил Эван.

– Будь я проклят, если я в курсе, – ответил Бейкер. – В Вашингтоне молчат.

– Послать собираются меня, – произнес Деланти. – Сведения из надежного источника.

Бейкер замер: банка пива осталась полуоткрытой. Трое мужчин поблизости, оборвали разговор, их жены затаили дыхание.

– Я сходил к гадалке в Тексархане, и она…

– Живо давай мне ее имя и адрес! – воскликнул Джонни.

Остальные обиженно заулыбались и снова занялись разговорами.

– Как тебе не стыдно, – прошипел Бейкер и рассмеялся.

– А мне не стыдно, – нахально заявил Рик, переворачивая бифштексы лопаткой. – Почему нам нельзя сказать пораньше? Нас около дюжины, мы готовимся неделями, а нам ни слова. А ведь это будет последний полет – потом придется ждать, когда закончат «Шаттл». Я в списке уже шесть лет и еще не получал назначения в полет. Иногда я сомневаюсь, стоит ли игра свеч. – Он отложил лопатку в сторону. – И я вспоминаю Дика Слейтона.

Бейкер кивнул. Слейтон входил в первоначально отобранную семерку астронавтов и ждал целых тринадцать лет – вплоть до совместной экспедиции «Союз» – «Аполлон». Он был не хуже других, но лучшее применение ему находили на Земле. Бесконечные тренировки, после чего наверху решали: незаменим на нынешней работе.

– Диву даюсь, как он выдержал, – проговорил Джонни.

– Я тоже, – кивнул Деланти. – Но я – единственный в мире черный астронавт. Продолжаю надеяться, что это мой козырь.

К грилю подошла Глория:

– Эй, Джонни! О чем беседуете?

– А о чем всегда говорят астронавты, когда намечается новая экспедиция? – крикнула Джейн, стоявшая рядом с портативным холодильником для пива.

– Возможно, они тоже выжидают, – вымолвил Джонни. – Расовых беспорядков, например. Тогда в космос запустят чернокожего, чтобы доказать, что у нас все равны.

– Не смешно! – насупилась Глория.

– Почему? Неплохая теория, – возразил Деланти. – Если б я знал, как проходит отбор в НАСА, то получал бы назначения во все полеты. Почему ты вернулся к нам из пятиугольного дурдома?

– Приказ. Надо приступить к тренировкам. Я тоже кандидат в экспедицию к Молоту.

– Ну-ну. – Рик потыкал в один из бургеров: почти готов. – Вот что в корне меняет дело. Очередь из двоих. Ты должен оказаться первым.

Бейкер пожал плечами:

– Не представляю, как они выбирают. До сих пор не сумел понять, как меня вообще назначили на «Скайлэб».

– Ты еще пригодишься, – заметил Рик. – Опыт ремонтных работ в космосе. А корабль латают быстро, на скорую руку, на проверки времени нет. Все просто.

Глория кивнула, как и те, кто прислушивался к разговору. Затем окружающие вернулись к своей болтовне. Джонни пил пиво и вроде бы немного расслабился. Что ж… собравшиеся здесь всегда руководствовались логикой, как, естественно, и люди из космического центра НАСА в Хьюстоне.

– Кое-какие известия из Вашингтона я вам, однако, привез. Не официальные, но надежные. Русские посылают в космос женщину.

Странно, как распространилась тишина – точно круги по воде.

– Леониллу Малик. Доктора медицинских наук. Поэтому нам доктора в полет брать не понадобится. – Джонни повысил голос: – Короче говоря, русские посылают именно женщину, и вдобавок нам предстоит стыковка с их «Союзом». Источник конфиденциальный, ребята.

– Может, русские считают, что они должны что-то всем доказать, – пробормотал Дрю Веллен.

– Возможно, наши тоже, – отозвался кто-то.

У Рика екнуло сердце. Никто ничего ему не обещал, но он знал.

– Почему вы вдруг уставились на меня? – спросил он.

– Мясо горит, – выпалил Джонни.

Деланти опустил взгляд, посмотрел на дымящиеся бургеры.

– Горите, миленькие, горите, – сказал он.

В три часа ночи Лоретта Рэндолл услышала странный шум на кухне.

Посреди помещения прямо на полу была расстелена вчерашняя газета. На ней стояла самая большая прямоугольная форма для кексов, наполненная мукой. Но мука была повсюду – просыпанная.

Харви что-то бросал в форму. Лицо у него было усталое и опечаленное.

– Господи! Что ты делаешь?

– Привет. Домработница придет завтра, верно?

– Да, завтра пятница, но что она подумает?

– Доктор Шарпс сказал, что кратеры круглые. – Мужчина поднял руку над формой, в кулаке он что-то сжимал. Пальцы разжались, вниз упала гайка. Взметнулось белое облачко. – Каковы бы ни были скорость, масса, угол падения метеорита, кратер будет круглым. Думаю, он прав.

Пол оказался усеян горошинами и мелкими камушками. Пресс-папье оставило след размером с обеденную тарелку – сейчас, правда, размытый другими – мелкими отметинами. Харви оглянулся и, пригнувшись, метнул под острым углом в муку пробку.

Теперь «кратер» получился круглым.

Лоретта вздохнула, осознавая, что муж сошел с ума.

– Но зачем тебе это? Ты понимаешь, который час?

– Ага… – Он посмотрел на глобус, принесенный с работы.

На шаре были жирно обведены кругами Японское море, Бенгальский залив, дугообразная цепочка островов, ограничивающих Индийский океан, дважды – точка внутри Мексиканского залива. Если предположить, что хотя бы одна из этих окружностей и есть след, оставленный после столкновения с астероидом, то значит, в тот момент океаны вскипели, а все живое было сожжено.

Сколько раз появлялась жизнь на Земле и была стерта с ее лица, чтобы зародиться снова?

Если вкратце объяснить суть проблемы Лоретте, она до самого утра будет трястись от ужаса.

– Не обращай внимания, – сказал он. – Эксперимент для фильма.

– Ложись спать. Перед приходом Марии мы приберемся.

– Нет, ничего не трогай. И не позволяй Марии к чему-либо прикасаться! Я должен сделать несколько фотографий… с разных ракурсов…

И он, как в тумане, потянулся к жене.

Тесно прижавшись друг к другу, Харви и Лоретта вернулись в постель.