Читать книгу Заледеневший - Джеймс Тейбор - Страница 7

– Спасибо за заботу. Я и правда чувствую себя неважно, – сказала Халли Грейтеру. – Да это и неудивительно, ведь мне придется провести здесь всего четыре дня и четыре ночи, а я не могу припомнить, когда по-настоящему спала в последний раз. Впрочем, не волнуйтесь. Мне приходилось бывать в горах на высоте двадцать четыре тысячи футов и спускаться в пещеры глубиной почти в две мили.

Начальник станции ухмыльнулся.

– Вы находите это забавным?

– Здесь нам приходится совершать бессчетное количество восхождений, и каждое имеет свои особенности. «Я одолел восхождение на Рамдудл» или еще на что-то, – передразнил Грейдер кого-то и покачал головой. – Ну сколько вы находитесь на покоренной вами вершине? Неделю-две? И что там, лютый мороз и скорость ветра – пятьдесят-шестьдесят узлов? А на полюсе люди находятся по году. А средняя температура зимой здесь сто пять градусов ниже нуля. Ураганные ветры со скоростью в сотню узлов дуют, не ослабевая, неделями. Расселины в ледниках такие, что в них легко может въехать локомотив. Так что, да, меня забавляет невежество типичного фунджиса.

Халли спокойно ждала продолжения, понимая, что Зак рисуется перед новичком и наслаждается ситуацией.

– Поверьте, вы почувствуете себя еще хуже, – продолжал он. – Здесь проявляется некий симптом, называемый синдромом Т-3. Ваша щитовидная железа сжимается, словно усыхает. Память отказывает. Случаются приступы буйства. Некоторые люди начинают галлюцинировать.

– Нечто похожее происходит в глубоких пещерах. Там подобное состояние называют «вознесением». Это…

– Помните фильм «Сияние»? Где Николсон начинает преследовать свое семейство, бегая за ними с топором.

– И что?

– Это и есть синдром Т-3. Вам, очевидно, не придется пробыть здесь достаточно долго, чтобы стать свидетелем тяжелого обострения. Но подобное наблюдали многие. Ну это для сведения.

Халли хотела еще что-то сказать. А может, и о чем-то спросить. Но о чем? Неразбериха, возникающая в голове на большой высоте, ведет к помутнению сознания. Надо выиграть время. Указав кивком головы на три стоящие в рамках на столе фотографии молодых людей в белой военно-морской форме, она спросила:

– Ваши сыновья?

– Нет.

Девушка снова стала ждать.

Зак тоже взял паузу. Да черт с ним, с этим разговором, в самом-то деле.

– Вам наверняка уже известно, – сказала Халли, – но как бы для протокола повторю: я временно откомандирована сюда Ведомством по развитию и продвижению передовых биомедицинских исследований, БАРДА, являющегося одной из структур Центра контроля заболеваний в Вашингтоне. По согласованию с Национальным научным фондом и для оказания помощи доктору… хм… – Как же, черт возьми, его фамилия? Язык сломаешь.

– Фидо Муктаподхай, – подсказал Грейтер. – Мук-та-пóд-хай. Но все называют его Фидо по вполне понятным причинам.

– Все верно. Для оказания помощи в завершении его исследовательского проекта. Центр контроля заболеваний срочно послал меня сюда. Мне сказали, что Фидо и Эмили Дьюрант вместе изучали образцы льда из глубоких слоев и обнаружили нечто необычное. Они были вынуждены спешно закончить работы до начала зимовки.

– И у них оставался какой-то нерешенный вопрос?

– А вам известны подробности об их исследованиях?

– Нет. Но более важно то, что вы не были проинструктированы относительно этого места.

– Я разговаривала с…

– Вы не прошли мой инструктаж.

– Может это дело подождать, пока я хоть чуточку посплю?

– Объясняю коротко и просто. Здесь командую я. Я как капитан на судне. Могу на вас жениться, а могу и продать вас. Единственным законом на полюсе являются ПВРС, а я привожу их в жизнь.

– ПВРС?

– А вы что, не читали об этом в инструкциях перед приездом сюда?

– Никто не давал мне никаких инструкций.

– Господи боже мой! ПВРС – это «Правила внутреннего распорядка станции». Им необходимо следовать неукоснительно. Их несоблюдение приводит людей к травмам и несчастьям. А то и к смерти. Ясно?

Халли молча кивнула. Она предпочитала на удар отвечать ударом – по возможности, более сильным, чем полученный. Это качество она унаследовала не только от своего отца-солдата, но и от матери, которая была инструктором верховой езды. Взросление в окружении двух старших братьев только отточило этот навык. И вот теперь, стоя в затхлом вонючем кабинете, полусонная и донельзя раздраженная, Халли считала невозможным не ответить на брошенный вызов… Да будь она проклята, эта неведомая земля!

Но тут Грейтер решил, очевидно, немного ее взбодрить. Открыв ящик письменного стола, он вынул черный кожаный чехол для удостоверения и пистолет, в котором она опознала полуавтоматический «ЗИГ-Зауэр». Не отрывая глаз от Халли, он открыл чехол и продемонстрировал латунную эмблему в форме звездочки, затем поместил его на стол, положив рядом пистолет дулом в сторону.

«Может, он собирается покрутить пистолет на манер «бутылочки»?» – подумала Лиленд, но тут же признала эту мысль безумной. «Будь же серьезной, – приказала она себе. – Он просто хочет посмотреть, как я реагирую на оружие».

– Вам необходимо усвоить кое-что еще, – сказал Зак. – Начальник станции по положению считается помощником федерального маршала США. Я принял присягу и прошел соответствующую подготовку. А значит, здесь я и есть закон. Понимайте это буквально.

Сильнейшая усталость похожа на опьянение – она снимает ограничения и провоцирует на шалости, Халли. Слова вырвались сами собой:

– Позвольте мне?

Прежде чем Грейтер успел что-либо возразить, Халли схватила пистолет. Выщелкнув обойму, поймала ее левой рукой на лету, затем передернула затвор, выбросив патрон из ствола, и поймала его, крутящегося в воздухе, той же ладонью, где уже лежала обойма. Ей было очень приятно наблюдать, что Грейтер едва сдерживается, пытаясь не показать свое удивление.

– Вы предпочитаете сороковой калибр триста пятьдесят седьмому?

– Итак, вы знакомы с оружием, – спокойно констатировал начальник станции. – Отлично. Теперь положите-ка мой пистолет на стол.

– Выросла на ферме в Вирджинии. Мне больше по душе дульная скорость «магнума». – Лиленд вставила на место магазин, защелкнула фиксатор ствола, сняла пистолет со взвода и положила его на стол, поставив рядом пузатый патрон. – Не люблю оставлять патрон в патроннике. На «ЗИГе» нет предохранителя, – пояснила она.

– Сороковой калибр – это то, чем мы располагаем. Предохранители – для «перфораторов». Хотя в деле несколько медленный. – Грейтер убрал со стола чехол для удостоверения и пистолет. – Итак, можно закончить разговор, поскольку все ясно. Мерритт продолжает исследования. Я слежу за тем, чтобы все остались живы. Ваша задача – продержаться положенное время и убраться отсюда.

Впервые в его голосе послышалось удовлетворение. И это переполнило чашу терпения Халли.

– Мистер Грейтер, что я такого сделала, чтобы за столь короткое время нашего знакомства так сильно вас взбесить?

Выражение его лица не изменилось. Да и был ли у этого человека на лице хоть один мускул?

– Меня взбесило само ваше появление здесь.

– Но почему? Я же здесь для того, чтобы помочь. Ведь до этого мы никогда не встречались.

– В моем отношении к вам нет ничего личного. Полюс – это такое место на земле, где проще простого умереть по причине неосторожности и неосведомленности.

Зак уставился на Халли долгим тяжелым и пристальным взглядом, а потом посмотрел на фотографии на столе.

– Но я-то человек опытный. И, по большей части, весьма осведомленный.

Если Грейтер и понял всю иронию ее высказывания, то не подал виду.

– Рад это слышать. Постоянно держите в памяти: наша станция – что-то вроде сторожевого поста на Марсе, только здесь холоднее и темнее.

– Я это понимаю. Поверьте, понимаю.

Сейчас Халли просто хотелось хоть немного поспать.

– И последнее: не подходите к подвалу и «Старому полюсу».

– А что это?

– Почитайте инструкцию по пребыванию на станции.

– У меня нет никакой инструкции по пребыванию на станции.

– Боже милостивый! – Закрыв глаза, Грейтер всплеснул руками. – Вас хотя бы снабдили всем необходимым в Центре?

– Центр контроля заболеваний в Вашингтоне? Вы его имеете в виду?

– Центр по снабжению одеждой. На «Мак-Мердо». Вы же там получали обмундирование для экстремально холодных погодных условий.

– Да.

– Постойте. – Зак открыл серый шкаф, висевший позади его письменного стола.

Десятки ключей покачивались на небольших пронумерованных крючках. Он взял один. Ключи на всех остальных крючках были с дубликатами. А на крючке, с которого Грейтер снял ключ, дубликата не было.

– А где же запасной ключ? – спросила Халли, указав на пустой крючок.

Впервые она увидела на лице начальника станции неловкость, чуть пригасившую озлобленность.

– Утерян. – Закрыв шкаф, Зак положил снятый ключ на стол и подтолкнул к собеседнице. – Спальный корпус, крыло «А», второй этаж, номер «237». – Он объяснил ей, как туда пройти. – Вы верите в призраков, мисс Лиленд?

– Верю.

Халли с удовлетворением отметила про себя, что услышанный ответ оказался совсем не таким, какого Грейтер ожидал.

– Отлично. Значит, у вас будет хорошая компания. Это комната Эмили Дьюрант. Вас это не беспокоит?

– Ничуть. Мы были близкими подругами. Надеюсь, она меня навестит.

«Ха-ха, – подумала Халли. – Снова ты попался».

– Вы знали Эмили Дьюрант?

– Она до перехода в БАРДА работала в Центре контроля заболеваний. Над многими проектами мы трудились вместе. Однажды она спасла мне жизнь, когда мы попали под лавину при восхождении на гору в Денали. Это было несколько лет назад. А вы сами верите в призраков, мистер Грейтер?

Его взгляд снова остановился на снимках в черных рамках.

– Нет, – ответил он, однако Халли ясно видела, что сидящий перед ней мужчина говорит неправду.

Возможно, ей предстоит выяснить почему, а сейчас она слишком устала, чтобы этим заниматься. Но одно обстоятельство она все-таки хотела выяснить.

– А почему именно эта комната?

– Зимовка вот-вот начнется. Полевые станции закрываются, и весь персонал – и пробирки, и обслуга – уже перебрался на станцию. Прочие комнаты заняты. Комната Дьюрант освободилась, когда она умерла. Жду вас завтра в полдень. На сегодня все.

– Вообще-то не все. Никто в Вашингтоне не располагает подробными данными о смерти Эм. Как это произошло?

Выражение лица Грейтера изменилось так стремительно, словно его заморозил ледяной порыв ветра.

– Поговорите с Мерритт. Я ведь упоминал, что Дьюрант работала под ее началом. Она и обнаружила тело.

– Возможно, но вы ведь начальник станции. Мне очень хочется услышать…

– Я же сказал – поговорите с Мерритт. На Военно-морском флоте не повторяют дважды, мисс Лиленд.

– Доктор Лиленд. И мы сейчас не на Военно-морском флоте.

Халли ожидала, что Грейтер вспылит, раскричится. Обычно по мере того, как собеседник вроде него впадал в раж, сама она становилась все более спокойной и уравновешенной: трудно сражаться, если ты ослеплен яростью.

Но Зак ответил ровным и спокойным голосом:

– Да, мы не на Военно-морском флоте. Но мы в моем кабинете, и у меня много работы. Так что идите поговорите с Мерритт. – Легкий наклон головы. – Прошу вас.

Повернувшись на стуле, Грейтер застучал по компьютерной клавиатуре.

Халли остановилась, держась за ручку двери и глядя на висевшую на стене фотографию. У женщины были каштановые волосы до плеч. Две верхние пуговицы красной блузки расстегнуты, и в вырезе видна пышная грудь. Чистая кожа, вздернутый нос. Ее скорее можно принять за привлекательную девушку из группы поддержки спортивной команды, чем за красавицу-фотомодель. Но обведенные подводкой глаза, толстый слой теней на веках и яркая помада на губах старили это лицо, сводя на нет первоначально возникающий в сознании образ девчонки из группы поддержки.

Халли знала подобный тип женщин. Они имелись во всех слоях и группах. Картинная красота, твердая хватка – такие девушки только смеялись, когда мужчины от них уходили. Она не знала, как подобных девиц называют на флоте. В армии их называли «резервистками».

– Бывшая жена, верно?

Вопрос буквально соскочил у нее с языка. Как и фокус с пистолетом.

Грейтер согласно кивнул.

– Интересно, что с вашей фотографией делает она.

Начальник станции отвернулся, морщинистая кожа на затылке побагровела. Он снова начал печатать, и удары его пальцев по клавишам зазвучали, как пулеметная очередь.