Читать книгу Свет, который мы потеряли - Джилл Сантополо - Страница 15

Впрочем, такие сомнения возникали не часто. Между нами было гораздо больше общего, мы идеально подходили друг другу. Оба неравнодушные ко всему, что касалось наших чувств, нашего будущего, наших мечтаний о профессиональной карьере. Ты просматривал каждый эпизод телешоу «Вся Галактика», над которым я работала, подкидывал идеи, например о том, как различные виды пришельцев из космоса моделируют социальные ситуации, в которых могут оказаться дети. Казалось, тебя это очень увлекает, а потому я задавала тебе вопросы, не дожидаясь, пока шоу запустят в производство.

Тогда я еще работала не в полную силу. Но уже просматривала сценарии, сценарные раскадровки, посылала отзывы боссу. Возможно, я относилась к этой обязанности серьезней, чем было нужно. Я приносила сценарии домой, мы вместе читали их в лицах и подробнейшим образом обсуждали. Ты всегда хотел исполнять роль Галакто, зеленого человечка, похожего на лягушку. Моей же любимицей была Электра, темно-фиолетовое существо с искрящимися щупальцами. Я заметила, что после чтения сценария «Всей Галактики» тебе легче делиться со мной собственными мечтами. Это шоу делалось для того, чтобы помочь детям выражать чувства, делиться ими с другими, но мне кажется, взрослым оно тоже помогало. Помню, как-то мы работали над одной серией и у нас случился разговор. Было начало ноября, и мы уже прошли треть последнего сезона.

Галакто сидит у себя во дворике, обхватив голову руками. Входит Электра.

Электра. Что случилось, Галакто? Ты выглядишь расстроенным.

Галакто. Папа хочет, чтобы я играл в старбол, а я старбол терпеть не могу!

Электра. А он это знает?

Галакто. Я боюсь ему говорить. Вдруг папа больше не захочет быть моим папой, если узнает, что я не люблю старбол так, как любит он?

Электра. Моему папе тоже нравится старбол, а мне нет, поэтому вместе мы с ним играем во что-нибудь другое. А ты составь списочек, что вам с папой обоим нравится, а?

Галакто. Думаешь, поможет? И я больше не буду играть в противный старбол?

Электра. Думаю, попробовать стоит.

Галакто. Ладно!

– Может, пусть лучше Электра любит старбол, а ее отец нет, как думаешь? – спросила я, когда мы закончили чтение. – Ну, чтобы сломать гендерный стереотип, понимаешь? Стоит предложить?

– Отличная идея! – воскликнул ты, глядя на меня на секунду дольше обычного.

И в эту минуту мне показалось, что тебе по душе не только моя идея, но и каждая грань моей личности.

Я сделала на сценарии пометки, потом перечитала еще раз про себя.

– А как думаешь, может, Электре стоит рассказать, что они с отцом любят делать вместе? Может, диалог станет от этого… крепче?

На этот раз ты не ответил, и я заглянула тебе в лицо. Ты пристально смотрел на голубя, воркующего на пожарной лестнице.

– Боюсь, я постепенно превращаюсь в него, – проговорил ты.

Я опустила распечатку сценария:

– В кого?

Звучит нелепо, но я подумала, будто ты говоришь о голубе.

Ты потер пальцами подбородок:

– В папашу своего. Что буду мечтать, к чему-то стремиться, но у меня ничего не выйдет. Это испоганит мне душу, я разозлюсь на весь мир и всем, кто окажется рядом, принесу только горе.

– А о чем ты мечтаешь? – спросила я. – О чем-то новеньком?

– Ты знаешь, кто такой Стив Маккарри?

Я помотала головой, а ты схватил с пола мой ноутбук, застучал по клавишам и повернул компьютер экраном ко мне. Я увидела обложку журнала «Нэшнл джиографик» и на ней – фотографию какой-то девицы. На голове платок, глаза зеленющие, обалдеть можно. Выражение лица испуганное, затравленное.

– Это его фотография, – сказал ты. – Сегодня на занятиях мы рассматривали его работы, и мне был понятен их смысл. Я чувствовал его всем сердцем, всей душой, всем, чем только можно. Вот так и я хочу снимать. Должен, понимаешь?

Глаза твои пылали, такого огня я в них прежде не видела.

– Я понял, что, если хочу делать что-то хорошо, по-настоящему хорошо, как ты сейчас стараешься делать в этом вашем шоу, мне надо уехать из Нью-Йорка. В другом месте я со своим фотоаппаратом способен сделать гораздо больше.

– Уехать? – эхом отозвалась я. Из всего, что ты наговорил, у меня в голове осталось только это слово, и оно горело там неоновой рекламой. – Как уехать? А как же я?

На секунду лицо твое опустело, и я сразу поняла, что ты ждал от меня совсем других слов. Но, честное слово, чего же ты ожидал?

– Я… я не думал сейчас о тебе… и о нас с тобой… Это просто моя мечта, Люси. – Он словно оправдывался. – Я лишь говорил, о чем мечтаю. Тебя это огорчает?

– А ты хочешь, чтобы я плясала от радости, когда в твоей мечте для меня нет места? – спросила я.

– Я не говорил, что для тебя в ней нет места.

Я вспомнила, что несколько месяцев назад ты рассказывал про своих родителей. Попыталась выключить эту неоновую рекламу, не думать о том, что слово «уехать» может натворить в моей душе, не замечать, что мои вопросы ты оставил без ответа.

– Хорошо, ты просто об этом мечтаешь, – повторила я твои слова. – Но твоя мечта не пустяк для тебя.

В твоих глазах стояли слезы.

– Я хочу, чтобы каждый из нас понял: у людей, где бы они ни жили, одни и те же мечты и мы мало отличаемся друг от друга. Если я смогу это сделать, если смогу протянуть ниточку… – Ты помотал головой – никак не мог подобрать нужных слов. – Но мне надо больше фотографировать, больше учиться, ходить на разные курсы… Перед тем как уехать, я должен уже чего-то достичь.

Значит, время еще есть. У нас с тобой есть время. Возможно, получится, как у тебя с мамой: уезжая, ты будешь любить меня издалека, а закончив работу – возвращаться ко мне. Не так страшно, как казалось на первый взгляд. Может, все выйдет и неплохо.

Я обеими руками вцепилась тебе в руку:

– И ты достигнешь. Если действительно хочешь, у тебя получится.

Потом мы долго сидели обнявшись на диване, дышали в унисон, и каждый думал о своем.

– Можно, я тебе кое-что скажу? – спросила я.

Не глядя на тебя, я почувствовала, что ты кивнул.

– Я очень боюсь, что когда-нибудь я стану как моя мама.

Ты повернулся ко мне:

– Но ты ведь любишь ее.

Это верно. Я любила ее. И сейчас люблю.

– Я тебе рассказывала, что она познакомилась с папой, когда они учились на юридическом? Рассказывала?

Ты покачал головой.

– Она у тебя юрист?

– Была юристом, – ответила я, кладя голову тебе под подбородок. – Работала в окружной прокуратуре Манхэттена, а потом родился Джейсон, за ним – я. И она ушла с работы. Вся жизнь ее сузилась до нескольких близких ей человек. Жена Дона. Мать Люси и Джейсона. Такое случается со многими женщинами. И я не хочу, чтобы это случилось со мной.

Он заглянул мне в глаза:

– С тобой, Люси, этого не случится. Ты человек страстный, ты знаешь, чего хочешь, много работаешь, в отличие от других.

И ты поцеловал меня.

Я тоже поцеловала тебя, но при этом подумала, что и моя мать обладала всеми этими качествами, но они в ее жизни не сыграли никакой роли. Она все равно потеряла себя. Может, сама так захотела, кто знает?