Читать книгу Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны - Джо Аберкромби - Страница 23

Они сбились в кучу в промозглом подлеске и глядели на хутор.

Одна постройка была каменной и до того древней, что просела глубоко в землю. Над занесенной сугробами крышей вился тонкий гребешок дыма. У Ярви наполнился слюной рот и поползли мурашки, когда воспоминания о тепле и ужине проступили из тумана. Другая постройка, хлев, откуда нечасто и приглушенно блеяли овцы, была, кажется, перевернутым корабельным остовом, хотя как его затащили так далеко в глубь суши, нельзя было и представить. Остальные, сараи из нетесаных бревен, почти целиком скрылись под навалами сугробов, а промежутки меж ними перекрывала изгородь с заостренными кольями.

У самого входа, возле лунки во льду сидел закутанный в мех маленький мальчик, подперев парой палок свою удочку. Время от времени он шумно сморкался.

– Мне не по себе, – шепнул Джойд. – Сколько их там? Мы ничего не знаем о них.

– Зато знаем одно: они люди, а людям верить нельзя, – добавил Ничто.

– Мы знаем, что у них есть одежда, еда и пристанище. – Ярви посмотрел на Сумаэль, сгорбившуюся под всем тряпьем, каким они могли поделиться – довольно немногим. У нее стучали зубы – так сильно ее трясло, губы иссиня-серые, как сланец, веки то поникнут, сомкнутся, то распахнутся и снова поникнут. – У них есть то, без чего нам не выжить.

– Значит, все просто. – Ничто размотал ткань с рукояти меча. – Последнее слово за сталью.

Ярви выкатил на него глаза.

– Ты убьешь этого мальчишку?

Ральф неуютно поерзал плечами. Ничто своими только пожал.

– Если встает вопрос – его смерть или наша, тогда да, я убью и его, и любого, кто там попадется. И пополню ими ряды своих сожалений. – Он приподнялся, но Ярви ухватил мечника за драную рубаху и притянул обратно. И обнаружил, что смотрит в его суровые, бесстрастные, серые глаза. В упор те ничуть не казались менее сумасшедшими. Совсем наоборот.

– То же относится и к тебе, поваренок, – прошептал Ничто.

Ярви сглотнул, но не отвел взгляд и руку не разжал. На «Южном Ветре» Сумаэль рисковала ради него жизнью. Время расплачиваться. Вдобавок он уже устал быть трусом.

– Сперва попробуем поговорить. – Он встал, пытаясь придать себе облик, менее схожий с жалким оборвышем в беспросветном отчаянии – и у него ничего не вышло.

– Как только они тебя кончат, – поинтересовался Ничто. – Слово будет за сталью?

Ярви выдавил пар вместе со вздохом.

– Пожалуй. – И поплелся вниз, навстречу строениям.

Кругом все тихо. Ни одной живой души, кроме этого мальчика. Ярви остановился, не дойдя до него дюжины шагов.

– Эй.

Парнишка подскочил, сбивая удочку. Спотыкаясь, отпрыгнул и чуть не упал, а потом побежал к дому. Ярви оставалось лишь ждать и трястись от холода. От холода и страха перед тем, что будет дальше. Народ, живущий в таком жестоком краю, избытком доброты наверняка не страдает.

Те высыпали из каменного дома, словно пчелы из разрушенного улья. Он насчитал семерых: все закутаны в теплые шубы, и каждый с копьем. У троих, взамен металлических, наконечники из камня, но и эти целят решительно и непреклонно. Без единого звука его проворно обступили полукругом, наставив копья.

Ничего не поделать. Ярви лишь поднял руки, скинув обмотки из замызганной парусины, молча взмолился Отче Миру и сдавленно каркнул:

– Помогите мне.

Фигура посередине воткнула древко копья в снег и медленно подошла к Ярви. Откинула капюшон, явив копну соломенно-серых волос и лицо в глубоких морщинах от бесконечных невзгод и ненастий. С минуту она рассматривала гостя.

А потом ступила вперед и, прежде чем Ярви в страхе успел отдернуться, раскинула руки и крепко его обняла.

– Я – Шидуала, – сказала она на языке моря. – Ты один?

– Нет, – прошептал он, борясь со слезой облегчения. – Со мной мои одновесельники…

В доме у них было тесно, низко и не продохнуть от пота и запаха дыма. И это был настоящий дворец. Из почерневшего деревянного котелка, отшлифованного за годы использования, накладывали жирную тушеную баранину с корешками. Ярви хватал кусочки пальцами – еды чудесней он не пробовал никогда. Вдоль кривых стен шли лавки, по одну сторону от шкворчащего очага сидели Ярви и его друзья, а по другую – хозяева: Шидуала, четверо мужчин – он посчитал их ее сыновьями, и мальчишка с проруби, который пялился во все глаза на Сумаэль и Джойда, словно те – эльфы и вышли прямо из древних сказаний.

В его прошлом, в Торлбю, эти люди жили бы за пределами нищеты. Сейчас же изба ломилась от роскоши. На стенах висели деревянные и костяные орудия, хитроумные и замысловатые приспособления для охоты, рыбной ловли, рытья укрытий и добычи пропитания во льдах. Шкуры волков, медведей, тюленей и козлов лежали повсюду. Один из хозяев, мужик с густой бурой бородой, поковырял в котелке и вручил Джойду миску добавки, на что здоровяк ответил благодарным кивком и тут же принялся уплетать, прикрыв глаза от восторга.

Анкран наклонился к нему:

– По-моему, мы съели весь их ужин.

Джойд застыл, не вынув изо рта пальцы, а бородатый мужик рассмеялся и, свесившись через очаг, хлопнул его по плечу.

– Простите, – сказал Ярви, отодвигая миску.

– По-моему, вы голодней, чем мы, – произнесла Шидуала. На языке моря они говорили немного странно. – И идете на диво окольным путем.

– Мы направляемся в Вульсгард из земель племени баньи, – ответил Анкран.

Женщина обдумала его слова.

– Тогда ваш путь на диво прям, хотя и крайне необычен.

Ярви был с нею согласен.

– Знай мы наперед о том, как он труден, выбрали бы другую дорогу.

– Так и случается, когда выбирать уже поздно.

– А теперь нам остается только идти до конца.

– Так и случается, когда выбирать уже поздно.

Ничто придвинулся к Ярви и зашептал своим хриплым, стертым в песок голосом:

– Не верю я им.

– Он хочет поблагодарить вас за гостеприимство, – поспешно озвучил Ярви.

– Мы все благодарим вас, – сказал Анкран. – И богов вашего жилища.

Ярви смахнул золу со вставленного в очаг молитвенного камня:

– И Ту, Что Выдыхает Метель.

– Хорошо речено и хорошо принято. – Шидуала прищурилась. – Там, откуда ты родом, она – одна из малых богов?

Ярви кивнул.

– Но у вас она – среди высоких?

– Как и многое другое, боги кажутся больше с близкого расстояния. Здесь Та, Что Выдыхает Метель, извечный наш спутник.

– Поутру мы воздадим ей первую молитву, – сказал Анкран.

– Разумно, – сказала Шидуала.

– А вторую – вам, – сказал Ярви. – Вы спасли нам жизнь.

– Здесь все живое обязано стоять друг за друга. – Она улыбнулась, и бороздки на ее лице напомнили Ярви мать Гундринг, и на миг он затосковал по дому. – Любому из нас хватает и одного врага – зимы.

– Мы понимаем. – Ярви поглядел на Сумаэль – ее приткнули поближе к огню. Закрыв глаза, девушка покачивалась под одеялом. На ее лицо вернулись почти все прежние краски.

– Можете перезимовать вместе с нами, до наступления тепла.

– Я не могу, – хрипло произнес Анкран, на его лице набухли желваки. – Я должен попасть к семье.

– А я – к своей, – добавил Ярви, пусть его и подгоняла нужда не спасти, а убить своих родичей. – Мы продолжим путь. Правда, у вас есть много вещей, без которых нам будет худо…

Шидуала оценила их печальный расклад и заинтересованно приподняла брови.

– Есть, есть. Можем с радостью их обменять.

При слове «обменять» ее сыновья заулыбались и согласно кивнули.

Ярви бросил взгляд на Анкрана, и тот развел пустыми руками:

– Нам нечего дать взамен.

– Вон там у вас меч.

Ничто насупился мрачнее прежнего, приобнял оружие и чуточку приблизил к себе. Ярви до боли ясно сознавал, что еще несколько минут назад тот с радостью убил бы всех этих людей.

– Он не расстанется с ним, – сказал Ярви.

– Есть еще одна штука – и будь она наша, я бы ей попользовался всласть. – Мужик с бурой бородой с другой стороны огня пристально уставился на Сумаэль.

Джойд оцепенел, Ральф зарычал от негодования, а когда заговорил Анкран, его голос кромсал, как секира:

– Мы не продаем своих. Ни за какую цену.

Шидуала рассмеялась.

– Вы не так поняли. У нас почти нет металла. – Она обогнула очаг, выгибая бедра, коснулась сверкавшего сталью ошейника Сумаэль и вытянула из-под ворота кусок ее изящной цепи. – Вот что мы хотели бы взять.

Ярви почувствовал, как на лице расплывается улыбка. Давненько она там не появлялась, и расставаться с ней не хотелось.

– В таком случае… – Он размотал платок из истрепанной парусины и выудил собственную цепь, потяжелее. – Может быть, заберете и эту?

Глаза бородатого загорелись, когда он взвесил цепь в руке, а потом у него отвалилась челюсть: Ничто настеж рванул свой воротник.

– Вот, как-то так, – произнес он, вытягивая наружу громадные звенья.

И вот теперь уже улыбались все. Ярви подсел поближе к огню и потер ладони, как это делала мать.

– Ну а сейчас – давайте меняться.

Ничто прошептал ему на ухо:

– Я ж тебе говорил – последнее слово будет за сталью!

Хрустнув напоследок, отвалилась проржавелая заклепка, и ошейник Ничто распахнулся.

– Этот упрямый попался, – отметил бородатый, глядя на подпорченное зубило.

С некоторой запинкой Ничто привстал с колоды, дотронулся дрожащей ладонью до шеи – ее огибал мозолистый след, там, где железо много лет натирало кожу.

– Двадцать лет я носил этот ошейник, – тихо вымолвил он, и на глазах заблестели слезы.

Ральф похлопал его по плечу.

– Свой я носил только три, а все равно без него стал легким, как ветер. Тебе-то, небось, вообще мнится, что сейчас ты полетишь вдаль.

– Да, – прошептал Ничто. – Полечу.

Ярви рассеянно ковырял застарелые ожоги там, где прежде сидел его собственный ошейник, и наблюдал, как Анкран складывает вещи, за которые они уплатили оковами. Удочку и приманку. Лопату, сделанную из лопатки могучего лося. Бронзовый нож, по виду – эпохи, последовавшей за Сокрушением Божиим. Девять стрел для Ральфова лука. Деревянную миску. Сухой мох для растопки. Свитую из шерсти веревку. Овечий сыр, баранину и сушеную рыбу. Меховые одежды, наволочки из грубо тканного полотна и невыделанную шерсть для набивки. Кожаные мешки, чтобы все туда запихнуть. И даже дровни – чтобы было на чем тянуть это добро.

В прежние дни эти вещи считались бы жалким хламом, сплошной нищенской рухлядью. Теперь они представали горою сокровищ.

Сумаэль под самый подбородок завернули в толстую белую шубу. Она прикрыла глаза, на лице проступала редкая для нее довольная улыбка, сквозь рассеченную губу просвечивал белый зуб.

– Ну как, получше? – спросил ее Джойд.

– Мне тепло, – прошептала она, не размыкая глаз. – Если я сплю, не буди, ладно?

Шидуала бросила раскрытый ошейник Ничто в бочонок, куда уже сложили прочие цепи.

– Если примете совет…

– Непременно, – отозвался Анкран.

– Идите к северо-западу. Через два дня вы попадете в страну, где из-под земли пышет жаром огонь. По краю тех земель бегут теплые ручьи – они изобилуют рыбой.

– Мне рассказывали об этой стране, – проговорил Ярви, вспоминая плывущий над очагом голос матери Гундринг.

– К северо-западу, – подтвердил Анкран.

Шидуала кивнула.

– И пусть вам сопутствуют боги. – Она повернулась, чтобы уйти, но тут Ничто неожиданно упал на колени, взял ее руку и прижался к ней растрескавшимися губами.

– Вашей доброты я никогда не забуду, – сказал он, утирая слезы.

– Никто из нас ее не забудет, – сказал Ярви.

С улыбкой она помогла Ничто подняться и потрепала его по щеке.

– И другой мне награды не надо.