Читать книгу Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны - Джо Аберкромби - Страница 24

Ральф с огроменной ухмылкой выскользнул из-за деревьев. На одно плечо он повесил лук, с другого свисал убитый олень. Чтобы его умение обращаться с луком ни у кого не вызывало сомнений, он не стал вытаскивать стрелу из сердца животного.

Сумаэль удивленно приподняла бровь.

– Так от тебя, выходит, есть прок, помимо милой мордашки?

Тот подмигнул в ответ:

– Коли ты лучник, со стрелами дела идут совсем по-другому.

– Освежуешь сам, поваренок, или мне? – Анкран с ехидцей на перекошенных губах протягивал нож. Будто бы знал, что Ярви не согласится. Да, он не дурак. Когда Ярви вытаскивали на охоту, его рука не позволяла ему держать копье или натягивать лук, а когда добычу забивали, его тошнило. В те несколько раз отец пылал гневом, брат сыпал насмешками и даже их люди едва ли утруждались скрывать презрение.

В общем-то, как и в другие дни его детства.

– В этот раз можешь освежевать сам, – заявил Ярви. – Я тебе подскажу, если начнешь портачить.

После еды Джойд протянул босые ноги к огню и принялся втирать жир между толстых пальцев. Ральф выбросил последнюю косточку и обтер сальные руки о свой овчинный тулуп.

– Да, с солюшкой было б совсем по-другому.

Сумаэль покачала головой.

– У тебя вообще в жизни было что-нибудь такое, на что ты ни разу не жаловался?

– Коль никак не найдешь на что жаловаться, значит, ты плохо ищешь. – Ральф откинулся, подперся локтем и, улыбаясь в темноту, почесывал буйно разросшуюся бороду. – Правда, вот женкой своей я всегда был доволен. Так-то, решил, на весле проклятом и сдохну. Но раз покамест тень еще отбрасываю, надумалось мне снова ее повидать. Хоть сказать ей – здравствуй. Хоть знать, что жива.

– Если есть у нее хоть капля разума, она продолжит жить дальше, – проговорила Сумаэль. – Ей досталась в удел немалая доля. Слишком большая, чтобы растрачивать жизнь, глядючи в окошко.

Ральф шмыгнул носом и харкнул в огонь.

– А мужиков получше меня сыскать не так уж и трудно.

– С этим мы все согласны. – Ничто сидел вплотную к огню, повернувшись к остальным прямою спиной, и начищал тряпицей обнаженный клинок у себя на коленях.

Ральф лишь свысока улыбнулся.

– А ты-то как, а, Ничто? Ты годами скоблил палубу, а теперь остаток лет будешь скоблить этот свой меч? Что будешь делать ты, когда мы доберемся до Вульсгарда?

До Ярви дошло, что с тех самых пор, как «Южный Ветер» поглотили волны, кто-то из них впервые заговорил о том, что будет после. Только сейчас, впервые, им показалось, что это «после» и в самом деле наступит.

– Мне надо свести кое с кем счеты. И, вот тебе и вот: двадцать лет, а они свежи – все никак не засохнут. – Ничто вновь принялся неистово тереть меч. – Того и жди – прольются кровавым дождем.

– Все, что не снег, – погоду улучшит, – заметил Джойд. – А я поищу проезд на юг, к себе в Каталию. Моя деревня зовется Нэйджит, и там, в колодце, самая вкусная вода на свете.

Он сложил руки на животе и улыбнулся так, как обычно улыбался, вспоминая родные места.

– И я снова вволю оттуда напьюсь.

– Пожалуй, и я отправлюсь с тобой, – промолвила Сумаэль. – Мне почти по пути.

– По пути куда? – решил спросить Ярви. Хоть они не один месяц спали, почитай, бок о бок, он не узнал о ней ничегошеньки, а ему, как оказалось, этого бы очень хотелось. Она ответила насупленным взглядом, видно, ей пришлось не по нраву отворять запечатанную надолго дверь, но потом пожала плечами.

– В Первый Град. Я там выросла. Мой отец был в своем роде знаменит. Корабельщик императрицы. А брат его, быть может, до сих пор им и служит. Надеюсь. Если не умер. Пока меня нет, все могло поменяться.

Она смолкла и уставилась в пламя, уставился вместе с нею и Ярви. Его тоже снедала тревога о том, что могло измениться в Торлбю без него.

– Что ж, от твоей компании не откажусь, – высказался Джойд. – Та, кто на деле знает, где она… находится, будет большим подспорьем в долгом пути. А ты, Анкран?

– На площади Ангульфа, в Торлбю, есть работорговая лавка, – прохрипел над огнем Анкран, и его костлявое лицо заливали тени. – Та самая, где меня купила Шадикширрам. У одного человека по имени Йоверфелл.

При звуках этого имени он передернулся. Небось так же, как Ярви, когда вспоминал имя Одема.

– У него моя жена. У него мой сын. Я должен их вернуть.

– И как ты собираешься за это взяться? – спросил его Ральф.

– Отыщу какой-нибудь способ. – Анкран сжал кулак и вмял его себе в колено, потом снова, сильней и сильней, пока не отрезвел от боли. – Обязательно.

Ярви растерянно хлопал глазами через костер. Поначалу он возненавидел Анкрана с первого взгляда. Перехитрил его, довел до падения и побоев и занял его место. Потом согласился взять его в попутчики, прошагал вместе с ним много миль, принимал то, чем Анкран бескорыстно делился. Стал на него полагаться. А теперь же случилось прежде непредставимое. Он начал им восхищаться.

Все, что бы ни делал Ярви, он делал для себя. Его свобода, его месть, его престол. Анкран же поступался всем – добром и честью – ради своей семьи.

– Может быть, я смогу помочь.

Анкран пристально посмотрел на него:

– Ты?

– У меня есть друзья в Торлбю. Могущественные друзья.

– Тот повар, у которого ты служил? – прыснул со смеху Ральф.

– Нет.

Ярви и сам не понял, отчего выбрал именно эту минуту. То ли каким-то чудом в нем уцелел обломок гордости и некстати кольнул изнутри. То ли чем сильней он привязывался к этой шайке отбросов, тем тяжелее на него давила ежедневная ложь. То ли счел, что Анкран все равно дознается до правды. А может, он просто сглупил.

– Лайтлин, – произнес он. – Супруга покойного короля Атрика.

Джойд одышливо вздохнул и опустился на шкуры. Ральф даже не потрудился хихикнуть.

– И кем ты приходишься Золотой Королеве Гетланда?

Ярви сдержал голос, хотя сердце внезапно заколотилось с грохотом:

– Ее младшим сыном.

От этого все на какое-то время затихли.

И Ярви смолк первым, ибо до него дошло, что можно было оставаться поваренком и отправиться куда угодно. Последовать за Ральфом, чтобы сказать его жене здравствуй, или пойти за Ничто, какое бы безумие ни созревало в его чокнутой башке. Уплыть с Джойдом и испить из колодца в дебрях Каталии. Или поехать еще дальше, любоваться вместе с Сумаэль на чудеса Первого Града. Он и она, вместе…

Но теперь идти было некуда – его путь упирался в Черный престол. Впрочем, еще можно отправиться в Последнюю дверь.

– Мое настоящее имя не Йорв. Меня зовут Ярви. И я – законный король Гетланда.

Наступила долгая тишина. Даже Ничто бросил натирать меч и, не вставая с камня, повернулся с лихорадочным блеском в глазах.

Анкран негромко прочистил горло.

– Поэтому ты так херово готовишь еду.

– Ты что же это? Не шутишь? – спросила Сумаэль.

Ярви ответил ей долгим и ровным взглядом.

– Слышишь мой громкий смех?

– Тогда соблаговолите ответить, с какого ляда короля Гетланда привязали к веслу гнилой торговой галеры?

Ярви потуже натянул на плечи овчину и всмотрелся в огонь. Языки пламени оборачивались ликами прошлого и былыми поступками.

– Из-за своей руки или из-за того, что у меня ее нет, я хотел отречься от наследования и вступить в Общину служителей. Но моего отца, Атрика, убили. Его предал Гром-гиль-Горм со своей служительницей, матерью Скейр. Так мне сказали. И я повел двадцать семь кораблей в набег. Дядя мой, Одем, вынашивал свои планы. – Его голос вдруг задрожал. – Среди которых было: прикончить меня и самому сесть на трон.

– Принц Ярви, – проурчал Анкран. – Атриков младшенький. У того рука была искалечена.

Ярви протянул руку к свету, и Анкран убедился воочию, пристукивая себя по свернутому носу.

– Да, когда мы шли через Торлбю, бродила молва о его кончине.

– Они чуток поспешили о ней объявлять. Я упал с башни, и Матерь Море вынесла меня прямо в руки Гром-гиль-Горма. Я притворился поваренком, а он нацепил на меня ошейник и продал в Вульсгард, в рабство.

– И там-то мы с Триггом тебя и купили, – вполголоса протянул Анкран, со всех сторон обкатывая его рассказ – так купец мог бы осматривать кольцо у ювелира перед покупкой, пытаясь взвесить, сколько в этом сплаве настоящего золота. – Потому что ты, по твоим словам, умел грести.

Ярви пожал плечами и втянул увечную руку обратно в теплый рукав.

– Как видишь, я способен еще и не на такое вранье.

Джойд пшикнул сквозь губы.

– Кто бы спорил, у каждого есть свои тайны, но эта – из ряда вон.

– И явно опаснее обычных, – сказала, прищурившись, Сумаэль. – Зачем прервал молчание?

Ярви на миг задумался.

– Вы заслуживаете правду. А я заслужил эту правду рассказать. А она – заслуживает быть услышанной.

И опять тишина. Джойд втер в ступни еще жира. Анкран и Сумаэль обменялись долгими взглядами. А потом Ральф просунул язык меж губами и похабно забекал.

– И че, кто-нибудь поверил в эту чушь?

– Поверил я. – Ничто, с громадными черными глазами, встал и воздел над головой меч. – И теперь я приношу клятву. – Он всадил меч в костер, по спирали взмыли искры, и все оторопело отпрянули. – Клянусь солнцу и луне. Да будет клятва на мне ярмом и во мне стрекалом. Да не знать мне покоя, покуда законный государь Гетланда снова не сядет на Черный престол.

Все замолкли на куда дольший срок, и ни один не был так потрясен, как Ярви.

– У кого-нибудь из вас было такое, когда вам казалось, что вы живете во сне? – пробурчал Ральф.

Джойд лишь снова вздохнул.

– Частенько.

– В кошмарном, – добавила Сумаэль.

Поутру нового дня они перевалили подъем, и вид, который их встретил, точно был порожден сновидением. Может быть, и кошмарным. Впереди вместо белых холмов стояли черные, и сквозь клубы дыма и пара вдалеке зыбко маячили горы.

– Жаркие земли! – провозгласил Анкран.

– Место, где боги льда и пламени объявили друг другу войну, – прошептал Ничто.

– С виду терпимо, – сказал Ярви, – для поля-то боя.

Между белым и черным протянулась полоса зеленой листвы. Ветерок колыхал поросль, в небе вились стаи птиц, под размазанным солнцем поблескивала вода.

– В царстве зимы прорубили весеннюю просеку, – сказала Сумаэль.

– Не верю я этому, – сказал Ничто.

– Чему же ты веришь? – спросил его Ярви.

Ничто приподнял меч и не столько улыбнулся, сколько приоткрыл щербатые зубы.

– Одному ему.

Пока они, оступаясь, брели туда, никто не упомянул вчерашнее откровенничанье. Словно сами не знали, стоит ли ему верить, и что делать дальше, если все-таки стоит, и поэтому решили притвориться, что ничего не было, и относиться к нему как прежде. В общем, Ярви все это устраивало. Он всегда чувствовал себя скорее поваренком, нежели королем.

Снег под его стоптанными сапогами сперва поредел, потом начал подтаивать и просачиваться сквозь подошвы, потом сделался скользким пополам с грязью, а потом совсем исчез. Земля сперва затянулась заплатками мха, потом поросла высокой травой, потом запестрела полевыми цветами, которым даже Ярви не знал названий. Наконец они вышли на бережок широкого пруда, оттуда, из молочно-мутных вод, вытекал ручей. Кривое дерево раскинуло над их головами свою крону цвета оранжевой ржавчины.

– Последние несколько лет, а особенно в последние дни я гадал, что же я натворил, чтобы заработать такое наказание, – произнес Джойд. – А теперь мне не ясно, чем же я заслужил такую награду.

– Жизнь воздает не по заслугам, – сказал Ральф, – а по тому, сколько ты сумел ухватить. Где там наша удочка?

И старый разбойник принялся таскать из взбаламученной воды рыбу – и так быстро, что только успевал насаживать наживку. Снова пошел снег, но на прогретую землю снежинки не оседали, а сухих веток кругом было навалом, поэтому путники развели костер, и Анкран устроил им пиршество, поджарив рыбу на плоском камне.

После еды Ярви развалился, положив руки на набитый живот, опустил ноги отмокать в теплую воду и задумался, когда и где в последний раз был так счастлив? Конечно, не на боевой пощадке, после очередных позорных тумаков. Точно не прячась от отцовских затрещин и не раскисая под сердитым материнским взглядом. И даже не подле очага матери Гундринг. Он поднял голову, разглядывая своих разномастных одновесельников. Станет ли хуже, если он так и не вернется домой? Ведь неисполненная клятва далеко не то же самое, что нарушенная…

– Пожалуй, неплохо бы нам остаться здесь, – лениво пробормотал он.

Сумаэль насмешливо подернула губами.

– Кто же тогда поведет народ Гетланда в счастливое завтра?

– У меня такое ощущение, что они доберутся туда и сами. Лучше я стану королем этого озера, а ты – моей служительницей.

– Матерью Сумаэль?

– Ты всегда знаешь верный путь. Будешь вести меня к меньшему злу и наибольшему благу.

Она фыркнула.

– Этих мест нет ни на одной карте. Надо отлить.

Ярви наблюдал, как она скрывается в высокой траве.

– У меня ощущение, что она тебе нравится, – протянул Анкран.

Ярви тряхнул головой.

– Ну… она нам всем нравится.

– Само собой, – подтвердил Джойд, широко ухмыляясь. – Без нее нам жизни нет. В буквальном смысле.

– Но тебе, – хрюкнул Ральф и закрыл глаза, подкладывая руки под голову, – она нравится.

Ярви кисло пошевелил губами, но возразить не смог.

– У меня искалечена рука, – обронил он. – Все остальное пока что при деле.

Анкран изобразил нечто, похожее на смех.

– И есть ощущение, что ты нравишься ей.

– Я? Да со мной она самая нелюдимая!

– Вот именно. – Улыбнулся и Ральф, вольготно поелозив по траве плечами. – Ах, я ведь помню, каково это: быть молодым.

– Ярви, – Ничто, высок и тверд, стоял на валуне неподалеку от раскидистого дерева. Совершенно не интересуясь, кто кому нравится, он изучал дорогу, по которой они пришли. – Мои глаза стары, а твои – молоды. Это дым?

Ярви, почитай обрадованный, что его отвлекли, взобрался к Ничто, вглядываясь на юг. Но долго продлиться его радости было не суждено. Как обычно.

– Трудно сказать, – ответил он. – Наверно.

Почти наверняка. Он разглядел прозрачные кляксы на фоне блеклого неба.

К ним присоединилась и Сумаэль. Прикрыв глаза ладонью, она не подавала и намека на то, что ей кто-либо нравится. Ее скулы отвердели:

– Он поднимается со стороны двора Шидуалы.

– Может, они разожгли костер, – предположил Ральф, но улыбка его померкла.

– Или костер разожгла Шадикширрам, – сказал Ничто.

Толковый служитель всегда уповает на лучшее, но готовится к худшему.

– Нам надо подняться в гору, – сказал Ярви. – Посмотреть, идет ли кто за нами.

Ничто вытянул губы и легонько сдул пылинку со своего сверкающего клинка.

– Сами знаете, идет.

И она шла за ними.

Всмотревшись сквозь странное круглое оконце трубы Сумаэль с каменистого склона над прудом, Ярви различил на снегу точки. Черные точки ползли вперед и надежда вмиг вытекла из него, как вино из проколотого меха. Когда дело касалось надежды, его обшивка давала течь уже с давних пор.

– Я насчитала две дюжины, – сказала Сумаэль. – Видимо, баньи с моряками «Южного Ветра». У них собаки и сани, и они, скорее всего, вооружены до зубов.

– И настроены нас уничтожить, – пробормотал Ярви.

– Ну, либо так, либо они очень, очень хотят пожелать нам доброго пути на прощание, – отозвался Ральф.

Ярви опустил трубу. Трудно представить, что какой-то час назад они веселились. Лица друзей опять вытянулись в привычной, до невыносимости надоевшей тревоге.

Само собой, исключая Ничто, чей взгляд, как всегда, горел безумием.

– Как далеко они от нас?

– Вроде бы милях в шестнадцати, – ответила Сумаэль.

Ярви свыкся принимать ее догадки за истину.

– Сколько времени у них займет покрыть эти мили?

Она провела подсчет, беззвучно шевеля губами.

– Если подналягут на санях, то завтра с ранней зарей уже могут быть здесь.

– Тогда лучше бы нас здесь не было, – произнес Анкран.

– Ага. – Ярви оторвал глаза от своего безмятежного королевства и посмотрел наверх – на голую щебнистую осыпь и расколотые валуны. – В жаркой стране от их саней никакого толку.

Ничто нахмурился на белесое небо и грязными ногтями поскреб шею.

– Рано или поздно последнее слово будет за сталью. Это – закон.

– Тогда пускай поздно, – ответил Ярви, взваливая на себя поклажу. – А сейчас – бежим отсюда.