Читать книгу Пряный аромат Востока - Джулия Грегсон - Страница 11

Тори проснулась в темноте и снова услыхала странные звуки. Они доносились из соседней каюты, где разместился мальчишка. Серия нараставших стонов, как будто кого-то схватили и мучили, потом бормотание, скрип койки. И тишина.

Испуганная, она лежала в темноте. Если бы парень вел себя более дружелюбно, она немедленно зашла бы к нему и спросила, все ли в порядке, но он был нелюдимым и странным. Девушки часто видели, как он курил на палубе и смотрел на море, а несколько дней назад, на балу в Сиенском салоне, устроил настоящую комедию. Оркестр играл вальсы, нравившиеся полковникам и пожилым пассажирам, и он внезапно вскочил и стал танцевать в одиночку, неистово и неуместно. Старики заворчали. Тогда она улыбнулась ему, ведь они, как-никак, были соседями, но он поспешно отвернулся.

Еще он устроил скандал и заявил, что ужинать вместе с Вивой будет он один. Девушки восприняли это заявление с облегчением, так как он был не самым приятным компаньоном за столом, но, с другой стороны, теперь из-за этого они меньше общались с Вивой, а она, по мнению Тори, была крайне загадочной и интересной особой.

– Могу поспорить, что я старше его года на три, не больше, – посетовала она Розе, – но из-за него чувствую себя пожилой теткой.

– Не забудь, – возразила Роза, всегда мягче, чем Тори, судившая о людях, – что в его возрасте все становятся абсолютно несносными.

– Роза, ты никогда не была несносной, – улыбнулась Тори. – Это я была – за нас обеих.

Звуки прекратились так же неожиданно, как и начались. Тори не знала, что делать, положила голову на подушку, намереваясь все обдумать, заснула и обо всем забыла.

Через пять часов ее разбудило солнце. Она нежилась в его лучах, словно кошка на подоконнике, и снова подумала: «Как чудесно! Я свободна!»

Всего лишь три месяца назад ей не позволялось пудрить лицо без родительского разрешения, гулять одной, без компаньонки, по Лондону, не спать после половины второго ночи, а раз в две недели заставляли ходить на уроки хороших манер к миссис Крэддок в Сэлисбери.

Зато теперь ее день начнется с чая в постели, потом они посудачат с Розой по поводу вчерашнего вечера, потом будет чудесный завтрак, возможно, копченая рыба или яйца с беконом, и восхитительный кофе, который она наконец-то пьет когда хочет и чувствует себя настоящей взрослой леди. Утром их ждут всевозможные игры и, возможно, прогулка с Фрэнком, красивым помощником судового доктора, который вчера вышел на палубу как раз тогда, когда они с Розой любовались морским простором. В шесть часов Вива, милосердно оставлявшая их в покое в течение дня, придет к ним в каюту, и они устроят биши – как объяснила Вива, так на индоевропейском языке маратхи называются женские посиделки.

Накануне вечером, во время биши, у них зашла речь о том, какие качества следует искать в мужчине, и Тори, сама того не желая, рассказала Виве, которая умела внимательно слушать, про Пола, разбившего ей сердце прошлым летом.

– Поначалу все было замечательно, – с грустью начала Тори. – Мы встретились с ним на лужайке возле дома его родителей в Тэнгли, это недалеко от нас. Он был всегда очень сумрачный и утонченный. Три года он работал в Риме искусствоведом. Моя мать толкала меня к нему как сумасшедшая и считала его превосходной партией для меня, потому что у его родителей были деньги, а мы обеднели после войны.

Тори пыталась изобразить все в смешном свете, чтобы Вива посмеялась над ее глупостью, но даже теперь ей было больно и обидно вспоминать, какой чудесной показалась ей та первая встреча: аромат старомодных роз, звон бокалов с шампанским (праздновали тридцатилетие супружеской жизни его родителей) и потрясающий молодой человек в летнем костюме и соломенной шляпе, который учтиво беседовал с ней, рассказывал забавные истории и даже один раз шутливо поцеловал ей руку.

– Пол был на три года старше меня, – продолжала Тори с деланым весельем, – и гораздо, гораздо интереснее, чем другие знакомые парни. Он приглашал меня на концерты, где объяснял мне смысл произведения, дал мне роман под названием «Мидлмарч»[13]. Вы читали его, Вива? Довольно интересный. Пол ужаснулся, что я ничего о нем не слышала. Еще он советовал мне, какие цвета я должна носить. Я даже не знала, что у меня оливковая кожа, пока он не сказал мне.

– А ты помнишь, какое милое письмо он прислал тебе? – Роза поддержала ее шутливый тон, хотя помнила, как после всего ее подруга рыдала в летнем домике.

– О да-да, точно, – ответила Тори. – Ну-ка посмотрим, помню ли я его, – сказала она, хотя слова навсегда впечатались в ее мозг. – «Мир так богат, – произнесла она с театральным пафосом, – он полон бесценных сокровищ и интересных людей. Забудьтесь в нем».

– Интересные слова. – Вива засмеялась; она любила слушать их истории, хотя никогда не рассказывала своим подопечным о себе. – Что же случилось потом?

– Он исчез. – Внезапно Тори расхотелось рассказывать. Дальше все было совсем не забавно. Правда, в которой слишком больно признаться, заключалась в том, что к концу лета Тори была уверена в прочности их отношений. Мечтала о доме, который у них будет, и думала, как они назовут детей.

Но потом, она до сих пор не понимала причину, все рухнуло.

Это произошло однажды утром в начале осени. Пол спросил у ее матери – та боготворила его еще сильнее, так как он общался с ней на беглом французском, – можно ли ему взять Тори на пикник в Магдален, свой старый оксфордский колледж. Мать, предчувствуя близкое предложение руки и сердца, была в восторге и не видела необходимости в компаньонке для дочери.

Утром они побывали в Бодлианской библиотеке, смотрели древние рукописи, а после ленча, под раскидистой ивой возле какого-то там знаменитого моста, он свернул полотенце и положил ей под голову. И неожиданно – все произошло почти помимо ее воли – на нее нахлынул восторг от запаха трав, при виде этой реки, уток, голубого неба, при мысли о том, что рядом с ней ее возлюбленный. Она повернулась к нему, обхватила его лицо руками и поцеловала.

И тут – о, ужас! – он вскочил на ноги и почти что закричал на нее.

– Пожалуйста, больше никогда так не делай! – И отряхнул траву с брюк.

– Почему, глупыш? – Она пыталась сказать это игривым тоном, но безуспешно.

Он стоял над ней на фоне голубого неба и сердито сверкал глазами.

– Я не терплю такие вещи, – сказал он. – Это нелепо и смешно.

Съеденный сэндвич окаменел в ее желудке.

– Я ничего не понимаю, – пробормотала она. (Даже теперь ей было больно вспоминать те минуты.) – Я думала, что мы… Кажется, ты сказал, что любишь меня…

– Тебе до этого еще расти и расти, – отрезал он, словно в этом была ее вина. Вдобавок ко всему она встала, попятилась и нечаянно наступила каблуком на оборку юбки. Юбка сползла вниз, и это добавилось к оскорбительному сознанию, что она опозорилась перед ним.

Всю обратную дорогу она проплакала, ненавидя свои слезы и немножко надеясь, что он одумается. Но он был глух к ее горю. На следующей неделе он появился, снова вежливый и обаятельный, чтобы сообщить ей, что ему снова предложили работу в Риме и он должен туда поехать. И что если по его неосторожности у нее сложилось ощущение, что между ними возможно что-то большее, то ему очень жаль. Она потрясающая, замечательная девушка. Какой-нибудь другой парень будет очень счастлив с ней…

Мать не разговаривала с Тори целых два дня! Зато Роза обняла ее и объявила, что Пол абсолютный мерзавец и свинья и что он будет потом жалеть до конца жизни, что потерял Тори. Они проговорили всю ночь до утра в летнем домике, она выплакала все свои слезы и выкурила столько сигарет, что на следующий день у нее саднило ноздри. Ласковые утешения Розы помогли ей. Теперь плавание на «Императрице» поднимало ей дух, но часть ее души до сих пор оставалась израненной и уязвленной, так что зря она рассказала эту историю…

– Как славно плыть на таком судне в молодые годы, – с грустью сказал ей накануне вечером майор Смит, их попутчик. И точно: танцы, игры, легкий флирт. Но после Пола у нее остался голод. Голод по миру, который он открыл перед ней: полному бесценных сокровищ и интересных людей. Голод по мужчине, который любил бы ее такой, как она есть, без корсета и замысловатой прически. Неужели такое абсолютно, совершенно невозможно?

Солнце поднималось все выше, море сияло сапфирной синевой. В каюту вошел Судай с подносом.

– Чай, леди. – Без малейших упреков он обошел платье с боа из перьев; Тори сбросила его вечером и оставила лежать на полу. – Чай и фруктовый бисквит, горячие булочки, иравади.

Ни Тори, ни Роза не имели ни малейшего понятия, что такое иравади, но каждое утро их смех вызывал на его лице детский восторг.

Он торжественно налил им чай из серебряного чайника, выложил горячие булочки из салфетки на тарелочки. Улыбнулся, когда они сказали, что он абсолютный молодчина, и, все еще сияя, удалился.

– Мне нравится Судай, – прочувствованно сказала Тори, когда за ним закрылась дверь. – А сейчас ложись ко мне, Роза; давай посплетничаем, устроим гап.

Гап, их новый синоним к слову «сплетни», они позаимствовали из лекции «Кухня хинди для мэмсахиб», которые подполковник Горман читал дважды в неделю в салоне «Веллингтон». Роза слушала их с живым интересом, Тори ходила на лекции за компанию.

Роза прыгнула на койку и устроилась напротив подруги.

– Только не лягни меня, – предупредила она. – А то я нечаянно ошпарю тебя чаем.

– Первый пункт программы, – сказала Тори. – Марлен или Сюзанна?

Они обе восхищались Марлен и Сюзанной – самыми гламурными девушками на пароходе, занимавшими одну из лучших кают – настоящие апартаменты – на палубе А.

– Вообще-то, они обычные секретарши, – пренебрежительно заметила миссис Горман, супруга подполковника. Ходили слухи, что Марлен в последнее время работала у индийца, ужасно богатого торговца коврами. Но Тори с Розой и половина парохода были заворожены их короткими стрижками и нескончаемыми платьями, расшитыми бисером, их загадочными взорами и портсигарами из гагата и жемчуга.

– Вчера вечером Марлен танцевала с Джиту, – сообщила Тори. – Он положил ей руку на спину вот так. – Тори дотронулась ладонью до резинки на пижаме. – И когда мы с миссис Горман смотрели на них, она сказала, что знала еще одну такую девушку, хорошенькую и аккуратную, которая в прошлом году поехала в Индию. До этого она работала в спортивном магазине «Лиллиуайтс» в отделе шарфов. В Индии она попала во дворец махараджи. Угадай, что он заставлял ее делать! Принимать ванну шесть раз в день – вот и все!

Роза удивленно вытаращила глаза.

– Зачем?

– Понятия не имею. Вероятно, ему нравилось смотреть на нее.

– Ничего себе! – Роза даже порозовела от смущения. – Как это странно и неприятно.

– Далее, – торопливо продолжала Тори, надеясь, что она не сказала ничего неловкого – хотя трудно было представить, что капитан Джек Чендлер захочет смотреть, как Роза принимает ванну. – Ты слышала ночью какие-то ужасные звуки?

– Какие звуки?

– В соседней каюте, где этот мальчишка. Разве ты не слышала? – удивилась Тори. – Что-то вроде «О господи! О боже! О! О! О!»

– Какой ужас! – У Розы округлились глаза и стали еще синее. – Наверное, ему снился кошмар.

– Не знаю.

– Ты не пошла к нему? Не спросила, все ли в порядке?

– Ну, я собиралась, но заснула.

– Вот молодец! Замечательная реакция. С тобой можно отправиться в джунгли.

– Понимаю. Это неправильно. Но я выпила бокал этого коктейля «Сингапурский слинг» и была сонная.

– Ладно, мы потом спросим его об этом, – примирительно сказала Роза. – И расскажем Виве. В это время она обычно сидит в библиотечном салоне.

– Я вот что тебе скажу – давай забудем об этом. – Тори принялась за вторую булочку. – Если не случится ничего плохого, я буду чувствовать себя ябедой.

– Ой, давай не драматизировать. – Роза ущипнула подругу за палец. – И перестань ронять крошки мне на ноги. Скорее всего, он слишком много ест, вот как мы, и у него тротаджиз. – «Тротаджиз» – придуманное ими индийское слово, означающее понос.

«Роза, не выходи замуж, – подумала Тори, слушая смех подруги и чувствуя себя уютно рядом с ней. – Я буду очень сильно скучать без тебя».

– Я приму ванну, – объявила Тори через пару минут. Они покончили с завтраком и лежали на подушке в одной полосе солнца.

– Подожди секунду. Я еще не закончила мой гап. – Роза с наслаждением потянулась. – Кто те люди, с которыми ты танцевала вчера? В меня тогда вцепилась миссис Левеллин-Пирс и рассказала мне все, что могла, о сорока семи подвидах рододендрона, которые видела в прошлом году в Симле. Я обещала ей, что непременно посмотрю на них.

– Господи, абсолютно все. Филипп, он такой хвастун. Полковник Грин, он дышал чесноком мне в шею. Роза, если я угощу тебя шоколадкой, ты нальешь мне ванну? У меня самой нет сил.

– А Фрэнк? – Роза вопросительно подняла брови. – Мы танцевали с Фрэнком, Фрэнком, Фрэнком, Фрэнки?

– А-а, с Фрэнком, – отозвалась с деланым безразличием Тори. Впервые после фиаско с Полом ее сердце билось учащенно, когда Фрэнк шел к ней по танцполу, чтобы пригласить на танец. Такой симпатичный в своем белом смокинге и с непослушной шевелюрой. И то, что он доктор, было восхитительно, хотя мама непременно бы заявила, что он ниже по своему положению, чем они. Но тут кроется опасность! – подсказывало ей сердце. Высшая степень опасности! Не говори о нем ни с кем!

– Фрэнк приятный, – уклончиво ответила она. – Ах да, я забыла вот что: он спрашивал, какие у нас с тобой планы, когда мы прибудем в Порт-Саид. Он знает превосходный ресторан там – туда все заходят.

– Ой, дорогая моя, ты ведь знаешь, что мы не можем, – ответила Роза. – Мы обещали твоей маме, что не будем покидать пароход после Гибралтара. Ты забыла?

– Мать помешалась на торговле белыми рабынями, – проворчала Тори. – Просто смешно! Да и Фрэнк взрослый парень! Он плавал на разных судах, ну, по крайней мере, на двух, да к тому же он врач – на тот случай, если с нами что-то случится.

– Что ж, надо подумать, – заявила Роза в своей рассудительной манере.

– Ну, Роза, ты можешь думать. А я пойду на берег. – Тори вскочила с койки и перешагнула через ворох одежды. – Я считаю, что тебе пора научиться думать самостоятельно, раз ты скоро выйдешь замуж.

По лицу Розы пробежала тень, и Тори пожалела о своих словах.

– Я сказала так не для того, чтобы тебе приказывать, – возразила Роза. – Просто ты мало его знаешь и…

Тори прекрасно понимала, о чем подумала подруга: «Я не хочу, чтобы ты снова рыдала от обиды». Но через несколько минут, сидя в ванне в цветастой шапочке, Тори стиснула зубы и подумала: «Плевать. Я опять готова. На этот раз я готова на все».