Читать книгу Трое в больнице, не считая убийцы - Дмитрий Крепачев - Страница 8

Виктор резко распахнул дверь подъезда, и крупные колючие хлопья снега полетели прямо ему в лицо, подгоняемые холодным порывистым ветром. Без шарфа и шапки на улице было, конечно, очень неприятно. Туман расстилался еще ниже, чем ночью, небо стало темно-серым, и на улицах не было ни души. Под пушистым покровом свежего снега все казалось таким старым, как будто жизнь с каждым Новым годом движется не вперед, а, наоборот, вспять, в минувшие века.

– Вова! – осипший голос сорвался и увяз в липкой тишине растворяющегося утра. Снегирёв тяжело сглотнул и почувствовал, как защипало будто опухшее горло.

– Вова, черт тебя дери!

Ну, конечно. Чего еще можно было ожидать в ответ, как не абсолютной тишины? Мир вокруг Снегирёва будто бы совершенно вымер, он ощущал себя героем пост-апокалиптического фильма ужасов, где он – единственный человек, оставшийся в живых после какой-нибудь ужасной катастрофы, и теперь, объятый страхом, пытается найти хоть одну такую же живую душу рядом, и не важно, кто это будет.

Снегирёв отчего-то суетился и с каждой минутой все больше раздражался и горячился, попытка найти Вову на улице, видимо, терпела грандиозное поражение. Снег пошел только утром, значит, если бы брат застрял в каком-нибудь сугробе еще ночью, его все еще было бы заметно. Не мог же он, в конце концов, уйти один куда-то далеко от дома! Значит, его украли? «Господи, да кому этот дурень нужен», – фыркнув, подумал Виктор и, обойдя вокруг дома, решил заглянуть в подвал своего подъезда. Почему-то его шаги замедлялись по мере того, как он приближался к обшарпанной старой двери, дыхание его учащалось, становясь неровным и сбивчивым, губы высохли и снова потрескались, а руки дрожали. Подвал внезапно стал внушать ему настоящий ужас. Что он там увидит? Растерзанное тело своего собственного брата? Его пугала не перспектива потерять родного себе человека, а именно эта жуткая неизвестность, вероятность встретить то, чего совсем не ожидаешь увидеть. Виктор локтем, чтобы не повредить кисти рук, дернул за круглую ручку двери. Заперто. Господи, ну, конечно. Внутренности будто бы ложкой перемешали между собой и заморозили.

– Черт бы с тобой, но меня ведь посадят, если я тебя не найду, дурень ты этакий! И надо было тебе выкинуть эту штуку именно сейчас, когда я приехал…

Снегирёв, поморщившись, закурил, случайно вдохнув едкий сигаретный дым. Снежинки падали ему на волосы, оседали на ресницах и, кружась, приземлялись прямо на кончик носа. Волосы начинали еще больше виться от влаги, и Виктор резкими и раздраженными движениями головы пытался откидывать их со лба, потому что его невероятно злило то, как они неприятно к нему прилипали. Ну зачем, зачем ему надо было сюда приехать? Мог бы просто отправить сообщение по телефону с поздравлениями, и дело с концом! Нет же, надо было благородно заявиться туда, где тебя никто не ждал, кроме очередных неприятностей, и благородно навестить одинокого младшего братца! Снегирёв, бросив недокуренную сигарету в сугроб, пару секунд наблюдал за ее угасающей жизнью, и, решительно повернувшись, зашел обратно в подъезд.

– Ох, Вова, не делай меня врагом своим. Если ты у каких-то соседей ночуешь – я тебя лично привяжу к батарее и уеду, забрав с собой ключ от квартиры, маленький ты гаденыш.

Как будто бы брат его слышал.

Глупо, конечно, надеяться, что соседи откроют ему после того, что случилось ночью, да и вообще, если учитывать, что сегодня первое января. Все спят, после похмелья им и с кровати-то тяжело встать, не говоря уже о том, чтобы открыть дверь и принять незваных гостей.

На этаже было три квартиры, одна Вовы, другая Людмилы Владимировны и ее мужа, третья, кажется, совсем пустовала. Сначала Виктор постучался именно туда, зная, что ему не откроют. Так и вышло. Звонка не было, а на стуки никто не реагировал. Тогда он решительно пошел к двери стариков. Понятное дело, они оба могут быть в больнице, но все же… Он постучал раз, другой. Нет ответа. Значит, он попросту не знает, где искать своего брата.

– Да пошло оно все к черту! – выругался он вслух, идя к двери его квартиры.

В этот момент соседняя дверь тихонько приоткрылась. Но из нее никто не вышел, не выглянул. Она просто скрипнула.

– Ю… Юрий? – Виктор не знал его отчества, но Юрой звать его было некрасиво, – Юрий, это вы?

В ответ была лишь тишина. Это пугало его еще сильнее, чем если бы он увидел труп в подвале. Он собрался с силами и шагнул к двери. Она открылась на четверть, но в проеме было темно и, казалось, никого внутри не было. В такие моменты человек может ожидать любой чертовщины. Из двери может выскочить монстр, убийца с ножом, труп, да что угодно!

– Юрий, вы дома?

– Заходи, – послышался стон откуда-то из комнаты.

Виктор зашел внутрь, и ему ударил в нос запах старости. Запах приближающейся смерти.

– Почему у вас открыта дверь?

– Я жду.

– Кого ждете? Врачей?

– Я жду смерть.

На стене он увидел картину двух лебедей, которой раньше не было здесь. Два дня назад ее не было!

– Красивая картина, – сказал он и присел на кресло, рядом со стариком.

– Она символизирует вашу любовь с Людмилой Владимировной? – спросил Виктор после молчания.

Старик снова не ответил, он пялился в стену напротив себя и молчал. Его руки были сложены за спиной. Горе съедало его изнутри.

– Послушайте, мне надо с вами поговорить. Вова пропал.

– Вова?

– Мой брат.

– Понятно.

«Он не слышит меня», – понял Виктор. Настолько он поглощен в свои мысли, что не реагирует на окружающий мир.

– Я хочу сказать, что я думал, вдруг он у вас и…

– Нет, – прервал его старик.

Ясно. Надо уходить.

– Как там Людмила Владимировна? – зачем он спросил об этом? Надо уходить. Прямо сейчас.

– Умерла.

Виктору хотелось ответить «понятно» и уйти. Но он не этот старик. Он выше этого.

– Мне… жаль.

– Конечно! Вам всем жаль! Вам всем просто жаль! Твари! Гады! Я ненавижу вас! Грешники! Вас надо сжечь! Дьяволы!

В этот момент Виктор увидел, что в руках за спиной у старика нож. Нож для мяса, огромный и острый. Он вытащил руки из-за спины и выставил перед собой.

– Что вы… Нет!

Но было поздно. Юрий направил нож себе в грудь. Лезвие было настолько острым, что вошло почти полностью. Виктор видел, как изо рта старика выходит алая кровь, в таком количестве, что мужчина просто задыхался и хрипел. Надо помочь, но как?

– Юрий, зачем?

И тут до Виктора дошло. Старик обезумел и убил свою жену, пока те смотрели салют. Возможно, Вова видел что-то, тогда старик решил и его убить. И закопать где-нибудь. Ну, и в завершение, чтобы его не посадили в тюрьму, решил убить себя. Великолепный финал!

– Господи, боже мой, – невнятно бормотал Виктор, пока отчего-то не слушающимися пальцами набирал всего две цифры номера скорой. Услышав от оператора обещание приехать как можно быстрее, которое обычно никогда не исполняется, Снегирёв пустым взглядом смерил лежащий на полу труп старика. Он был еще теплым. Лужа крови растекалась под ним все больше и больше, и Виктор непроизвольно отступил на шаг, чтобы не запачкать новые черные ботинки. Работа в полиции приглушает все человеческие чувства в человеке, если они, конечно, присутствовали в его душе до поступления на службу. Вид мертвого человека и струйки выстреливающей из раны крови уже не наводили на Виктора ужас, не внушали никакого отвращения, ему просто было наплевать. Ну, умер и умер, теперь-то что? Он не один такой. Люди погибают каждую минуту, и что теперь, заботиться и переживать о каждом? Слишком мала эта потеря, слишком ничтожна, чтобы придавать ей какое-то значение. Что этот старик мог дать миру? Абсолютно ничего. Так зачем же ему было продолжать жить? Тем более, если он сумасшедший.

– Сумасшедший… Черт подери их, этих сумасшедших! И Вову вместе с ними. – Даже как будто рассеянно прибавил Снегирёв. – А ведь точно…

Виктор о чем-то задумался, пару минут постоял, глядя в широко распахнутые мутные глаза уже начавшего остывать трупа и, ведомый какой-то внезапной, яркой мыслью, только что заслышав вой сирен скорой помощи, постарался как можно быстрее и незаметнее выскользнуть из квартиры, притворив для вида дверь, и выскочить из подъезда.

Широкими быстрыми шагами он направлялся к автобусной остановке неподалеку, изредка оглядываясь на чужие окна, тревожимый ощущением, что за ним обязательно кто-то наблюдает. Запрыгивая в подъезжающий автобус и нащупывая в кармане мелочь, Виктор в последний раз посмотрел на свой родной дом, серый, старый и такой жалкий. Он не рассчитывал туда возвращаться.

Автобус вывез его из города на открытую местность. Вокруг лежал ослепляющий снег, серое небо угрюмо хмурилось, и только бело-синее здание возвышалось над этим всем. Остановка была рядом, и Виктор вышел на свежий воздух. Он попал на рабочий автобус, поэтому внутри тот был буквально забит.

Психиатрическая больница имела пять этажей и была выложена из синего и белого кирпича. Вход внутрь выступал вперед, делая ее размеры еще более внушительными для здания советской постройки. Около главного корпуса кое-где были раскиданы в каком-то беспорядке еще несколько маленьких домиков, стоянка, и расчищенная от снега дорожка для автомобилей и людей.

Виктор старательно обходил всех, кто встречался ему у входа. Некоторые из них были психами, некоторые посетителями, но как их отличить? В наше время каждый человек – псих, и каждого надо бояться. Где-где, а в психбольнице ему еще побывать не удавалось. Какое счастье первого января сунуться в это гиблое, безнадежное место! Внутри воздух был стерильно-чистым, пахнущим хлоркой и какими-то лекарственными препаратами. В холле стояли старенькие трухлявые диванчики из растрескавшегося коричневого кожзаменителя, на полу хрустела под ногами расколотая плитка.

За стойкой его встретила молодая девушка, лет двадцати, которая могла быть довольно приятной наружности, но ее лицо в свете флуоресцентных ламп представлялось пепельно-серым, отчего она казалась старше лет на десять.

– Извините, я из полиции города Ярославля, ищу здесь своего брата, Владимира Снегирева.

Виктор показал свои документы, а администратор ахнула, покачав головой.

– Простите, ваш брат не появлялся здесь с того самого времени, как у него начался отпуск, а это было примерно неделю назад.

– ОТПУСТИТЕ МЕНЯ!

Виктор, вздрогнув, обернулся, а девушка за стойкой регистрации, казалось, не обратила на этот дикий возглас никакого внимания. Крики доносились с верхнего этажа и эхом отражались от грязно-белых стен.

– Что у вас там? – поинтересовался Снегирёв у девушки, которая что-то быстро писала на бумажке.

– Простите, сегодня у нас ЧП. Нашли труп охранника, а один из пациентов сбежал.

– Что?

Девушка уже убежала наверх. Виктор направился за ней, вдруг там нужна помощь. Суета происходила на втором этаже. Пациенты, вышедшие из своих палат, толпились одной большой нестройной кучкой в дальнем конце коридора и, дергая друг друга за замызганные завязочки на халатах, наблюдали за происходящим с неподдельно-детским интересом. Из туалета вытаскивали какую-то девочку. Золотистые спутанные волосы волнистыми прядями падали ей на лицо, закрывая глаза, она визжала, рычала, кусалась и резко отбивалась от рук мужчины, который выносил ее.

– Я не пойду никуда!!! Отпустите!!! Я хочу умереть!!! – ее голос истерически срывался и хрипел, и от его звука мурашки пробежали по спине Снегирёва.

– Тише, – приятно, как будто стремясь ее загипнотизировать, сказал мужчина. – Тише, пойдем с нами. Все будет хорошо.

«Хорошо уже никому не будет», – подумал Виктор, взглядом провожая все еще пытающуюся вырваться из рук мужчины рыдающую пациентку.