Читать книгу Хождение по воде - Дмитрий Роюк - Страница 8

На циферблате одновременно всплыло четыре ноля. Я стоял укутанный в шарф и следил, как столица погружалась в туманный мрак.

Меня всегда впечатлял вид с Крымского моста. Здесь можно почувствовать город в целом, его тяжелую историю и быт. Проникнуть в тайные углы прошлого, услышать русскую колыбель.

Свет напрасно сочился из разных углов города. Плотный туман со вчерашнего дня окутал слепотой улицы. Вокруг все казалось блеклым и неживым, замершим до первого луча солнца. Последнее придавало особый картинный вид. И лишь фантазер может почувствовать это. Без воображения и фантазии Москва – обычный город.

Ветер продувал черную парку насквозь, легкие джинсы мотыляло в колене. Мне никуда не хотелось идти. Грузная мысль кусала меня. Давно я так не думал о ней. Я был уверен, что в скором времени нас ничего не будет объединять.

Меня кинуло в пот от ее тени. Ведь сначала я увидел именно ее, затем стройная фигура из воска толкнула меня, пройдя мимо паркового сквера. Неужели искру почувствовал только я?

Она лишь удалялась из виду.

Знать бы, что эта тяга не запутает мою жизнь окончательно.

Я наклонился через перила моста. Черная вода лениво плескалась об углы бетонных плит. Было как-то не по себе. Одиноко. Странные желания небрежно ступали на поверхность души.

Я сильно устал, потеряв последовательность и согласие действий внутри сердца. Куда стремится сердце, насмехается ум, куда же стремится ум, сердце лишь сочувствует и скорбит.

Я посмотрел на часы. Пора. Через час Артем передаст ключи от квартиры, которую мне придется вскрыть. Сейчас он искусно заливает в глотку алкоголь себе и хозяевам дома в Химках. Беседует отвлеченно о многих вещах сразу. Без запинок строчит сладкую быль. Гости умело поддакивают, запивая болтовню Артема шампанским. Аккуратно выкладывают заплесневелый сыр дор-блю на язык. Тема изысканно чешет, сопровождая слова пальцами рук. Подливает алкоголь, не кривясь, ест. Впрочем, как всегда. Классическая схема лжи.

Я пошел в сторону Большой Якиманки. Возле посольства Франции стоял Артем, переминаясь с ноги на ногу. Ресторан «Александровский зал» находился недалеко от посольства.

– Старичок, мне ужасно холодно. Почему так долго?

– Не ной, барышня.

– Можно быть повежливее?

– Что это за красный бант?

– Это бабочка француза, – Тема деловито указал на дом посольства и отдернул бабочку.

На нем была приталенная рубашка с одним нагрудным карманом черной отделки.

– Для безупречного стиля, – сказал Артем, заметив, что я обратил внимание на рубашку.

– Ты вырядился как щегол.

– Все к лицу.

– Не раздражай.

– Вот, – Артем кинул мне ключи. – Химки, дом 78, квартира 863, Молодежный проспект. Я позвоню, в случае чего.

– Как гости?

– Э-э-э, – Тема лукаво подмигнул. – Пьяны в трясину. Тоже мне аристократы.

От Артема никто не уходил трезвым.

– Ладно. Хватит трепать языком.

– Я наберу.

* * *

Я поймал такси. Раскинулся на заднем сидении. Попытался думать о хорошем. Впереди кража. Судорога свела руки. Я потер мокрые ладони.

«Шеф, двойная плата. Очень спешу!»

Таксист послушно кивнул и придавил педаль газа.

Как на карусели замелькали дома и улицы. Во рту было сухо, в сердце громко. Я дышал, как уставший до смерти вол. Горячая кровь била в голову.

Когда мы подъехали к дому, шофер резко обернулся и напомнил мне о двойной плате.

Я не поскупился и дал ему втрое больше.

Открыл дверь такси. Беглым взглядом обвел окна дома. Месяц назад мы были здесь с Темой. Он обнюхал каждый угол, как ищейка, прошмыгнул по всем подъездам. Затем он обошел два раза дом по кругу, и только потом мы поднялись к нужной квартире. На темно-бурой двери сверкали три золотые цифры: 8, 6 и 3. Тема потер номер пальцем, придав делу некую тайну. Шепотом произнес: «Свершилось!»

Почти весь дом спал, но кое-где горел свет. На качелях сидел мальчик с девочкой. Они посмотрели, кто приехал. Я постарался спрятать голову в куртку, как черепаха, и пошел к подъезду.

Набрал код. Пальцы не слушались. Дальше будет куда хуже. Вошел в лифт. Нажал на восьмерку.

Лифт тронулся с места. Куда легче я перенес свой первый полет на самолете.

Вошел в квартиру. Включил в коридоре свет. Сделал пару шагов. Осмотрелся. Никого нет.

Вошел в ванную комнату и открыл кран. Попил, умылся. За дело.

Кухонным ножом вспорол одеяла, подушки, диван, порезал расписные обои. Творчески разбросал книги и фотографии. Технично разбил пару декоративных ваз. Переломал полки в шкафу. Сделал мелкий надкол кафеля в ванной.

Вдоволь наигравшись, я вошел в спальную комнату. Там стояла огромная кровать в прованском стиле и кресла в белых цветах. Фактурная отделка стен впечатляла. Овальное зеркало висело напротив. Я врезал по нему кулаком. На пол посыпались стекла. Встряхнул руку и ощутил острую боль в кисти. Вытер об одеяло кровь. Вернулся в ванную, чтобы омыть руку под холодной струей.

Пожалуй, все? Теперь нужно открывать клад. Михаил Аркадьевич раз в год снимает суммы с чужих счетов и пересылает деньги на острова. Рубли в его доме встречаются редко.

По возвращении пьяный Михаил Аркадьевич будет премного шокирован. Полицию он не вызовет. А если вздумает, то сильно пожалеет. Ему будет сложно объяснить, почему банкир среднего звена хранит столько шальных денег. Да и сам хмельной хозяин в разбитой квартире явно вызовет сомнения у ребят из правоохранительных органов. Поэтому Михаилу Аркадьевичу останется довольствоваться лишь крепким сном. Чтоб поутру все хорошенько обдумать.

Под кроватью я нащупал напольный шов. Поддел отверткой деревянную доску, особый настил. Высота от пола до потолка в каждой из комнат была одинакова, но здесь она явно отличалась на десять сантиметров. В спальной комнате под вырезной доской была пустота для хранения ценных вещей. Кстати, в прованском доме вы никогда не увидите ковролина, ламината и даже паркета. Только деревянные доски естественного цвета.

Как об этом пронюхал Артем – неизвестно. Я не спрашивал, чтобы не тешить его столь великое самолюбие. Его работа – находить объекты, моя – «зачищать». Он практически вне дела. Вдруг что, посадят меня, а Артем Соловьев найдет себе нового друга.

Я достал загерметизированный кулек. И серьезно был удивлен весом.

Вдруг в комнате раздался звонок.

Я взял трубку.

– Аркадич?

Я сглотнул слюну.

– Старичок! – раздался дикий смех. – Ты сумасшедший? Ты почему еще там?

– Артем… Я ненавижу тебя.

– Давай торопись. Они собираются домой. А то тебе придется работать официантом, если провалишь дело.

– С чего бы это?

– Ведь тебя знают все заведения Москвы. А ты наизусть их меню, – в трубке снова раздался смех.

– Ты зачем позвонил?

– Я звоню с телефона Михаила Аркадьевича. Аркадьевич звонит сам себе. Сообразил? Хе-хе! Ладно, береги себя.

– До свидания.

Я заторопился. Пакет был довольно толстый, чтобы спрятать его целиком. Сделал ювелирный надрез, достал долларовые пачки. Раскидал по карманам. И прямиком на выход.

На улице дышал май. Погода знатно изменилась. Было по-весеннему тепло.

Я постарался пройти незаметно и завернуть за угол, но меня все же настиг взгляд любопытной молодежи. Это была та самая пара, которую я встретил после выхода из такси. Я прошел мимо них и, как только завернул за дом, побежал.

Я бежал, принимая страх за радость. Никак не мог успокоить себя. На бегу набрал номер такси, чтобы вызвать к автобусной остановке машину.

Остановка «Монумент» была рядом, но каждый шаг наполнялся болью. Я бежал, ведь идти было куда страшней. Быстрый ход выдавал меня, ночной патруль сразу бы это заподозрил.

К счастью, я никого не встретил.

Рысью запрыгнул в такси. Якиманка.

* * *

В мои планы не входило встретить Артема в Москве. Он спал. Ему снилась вода. Стандартный сон во хмелю. Я вышел на Крымском мосту, будто надеялся вернуть день назад.

«Гадко поступил», – осознавал я, рыская по карманам. Пролистал купюры.

Воздух и вправду стал свежее. Здравствуй, май… Когда-то ты для меня был куда милее. Хотя в детстве все казалось прекрасным. Тогда я истинно смеялся и истинно плакал. Сейчас я доктор в науке грусть. Я достал две пачки и понял, что, как только наступит утро, отнесу деньги в детдом. Не все, чтоб не вызвать подозрений.

Заморосил дождь. Большие капли забили дробью по асфальту.

Не люблю зонты, но сейчас он бы явно не помешал. Вдалеке громыхнул гром. Вдоль моста покатился бумажный пакет. Когда-то в этой стране был ужасный голод. Сейчас отдавало именно им.

Я спрятал уши в воротник и неспешно зашагал в сторону Болотной набережной.