Читать книгу Дело о скелете - Дмитрий Тучин - Страница 11

Глава 8

– Ясно, – сказал Дирк.

Похоже он совершенно не был настроен на расспросы и близкое знакомство. Так она подумала в тот момент и, возможно, и он и девочка на самом деле являлись семьей и встретили Ивонн случайно. Да только вот ее никак не хотела покидать мысль, что все покатилось по наклонной именно с того самого момента как они поговорили, как она взглянула на руну, собственноручно начертанную и невесть откуда взявшуюся. Словно сознание ее представляло собой ровное стекло, поверхность которого внезапно пошло мелкими трещинами. Или вот хороший пример:      словно бы весь окружающий мир начал отдаляться, превращаясь постепенно в экран кинотеатра, где она сидела в полном одиночестве, в темноте, посреди огромного пустого зала.

Но и этот образ пугал Ивонн не столь сильно, как ожидание того, что этот экран в конце-концов погаснет. Исчезнут картинки, звуки, запахи, а она останется в сознании (темните своего тела) не в силах включить обратно этот долбаный кинопроектор.

***

…И сейчас, на четвертый день, без сна, без отдыха, без нормального аппетита, такой исход казался Ивонн вполне возможным. Мир впереди тускнел, изображение дергалось, заикалось, мелькали засвеченные кадры. Так плохо ей не было еще никогда…

***

…Дирк подхватил дочурку на руки, усадив ее словно птичку на загорелое (как и его тугие икры) предплечье, а ее белые, тонкие словно веревочки руки (одна из них с характерным звуком скользнула по его небритой щеке) обняли его за шею. И жест это выглядел настолько умилительно и интимно, что Ивонн явно почувствовала себя с ними чужой. Третьей лишней, как обычно говорят..

– Ну, что, кажется нам пора домой. – Они с дочкой переглянулись. – Да?

Мия, с улыбочкой на лице, закрутила головой, расплескивая по сторонам золотистые пружинки волос.

– Ну почему?

В лице Дирка не оказалось ни намека на серьезность, несмотря на кажущееся старание. Похоже эта парочка не просто откровенно любовалась друг-другом, они словно разыгрывали перед Ивонн некую сцену, чтобы продемонстрировать как сильно влюблены.

– Я хочу мороженное, папа!

– У нас дома есть мороженное.

– Нет, я хочу здесь.

Примерно тут все и закончилось…

***

Ивонн смутно осознавала (еще как смутно, учитывая меркнущий перед глазами свет), что вряд ли заметки об этой парочке войдут в статью, поскольку не имеют к теме статьи никакого отношения, но продолжала водить рукой по мягкому разлинованному в узкую полоску листу блокнота.       Мало кто из пишущих людей может объяснить, что заставляет вот так вот браться за перо, часто (и это верно), довольно часто без особого на то желания. В точности, как лежачий больной с переломанными ногами встает ежедневно и корчась от боли ходит по коридорам, в надежде на шанс встретить следующий день, и еще много других дней…

***

…Он обратился к Ивонн, стараясь не обращать внимание на детские пальчики, разрывающие, теребящие в негодовании ворот его футболки.

– Похоже у нас тут экстренная ситуация. Хорошего вам вечера.

Он развернулся и зашагал прочь, быстро, как будто спешил в туалет.

– Папочка, нет! Папочка!

Обернувшись, Мия тянула по воздуху к Ивонн свои руки с растопыренными пальчиками, точно застывшая на лету супердевочка. Она лезла, карабкалась, извивалась, как червяк пытаясь вырваться из крепких отцовских объятий. Золотистые кудряшки заслоняли лицо.

Через несколько шагов Дирк остановился, обернулся и девочка в его руках, как по волшебству затихла, снова уселась на него руку, словно на жердочку. На запястье его, когда он протянул руку с выставленным указательным пальцем, Ивонн только сейчас заметила фенечку – красные и синие кубики, насаженные поочередно на черную нить.

– И все таки, – сказал он, – это руна. Такие используют для колдовства, или для защиты. Я бы на вашем месте узнал, что она значит. Наверняка она тут неспроста…

***

…Ивонн кончила писать и положила ручку поверх блокнота.

Неожиданно ей вспомнилось с каким скрипом тот коп согласился на интервью. Извивался, как змея на сковородке.

При разговоре по телефону она разумеется решила (она почти была уверена), что он испугался, а от того говорил чересчур резковато, с наездом, но встретившись с ним Ивонн поняла, что, то был всего лишь на всего упреждающий удар, ширма, прятавшая за собой мягкого человека, живущего не совсем своей жизнью. В прочем как и многие в нашем мире. Вполне вероятно в нем жил художник, или актер, человек с творческой жилкой, которому волею судьбы пришлось выполнять неприятную работу социального мусорщика.

Он сказал, что дело это крайне опасное, хотя как она не старалась, так и не смог ответить, в чем эта опасность заключается.

Сказал, правда, что само по себе интервью, может навлечь неприятные последствия. Использовал разные обтекаемые словечки, как политик – сказал много, а в итоге дал ей чуть больше информации, сверх того что Ивонн накопала сама, и при том без посторонней помощи.

И вообще, довольно странный он тип. Несмотря на жару, в перчатках. Эмблема яхт клуба на лацкане пиджака, явно подаренного кем-то из местных городских богатеев, как и "Ролексы". Что, впрочем, неудивительно для главного городского следователя, наверняка водящего дружбу с местными шишками.

Его коротко стриженая с проседью голова постоянно вертелась, а колючий взгляд шарил по лицам оказавшихся рядом людей, по окнам стоящих или проезжающих машин, пока они сидели в уличном кафе близ пятого, главного над остальными четырьмя, отдела полиции. Немыслимо для полицейского, но вместе с тем это наводило на нехорошие мысли: чего может боятся практически неприкасаемый чиновник, а во-вторых, если ему есть чего бояться, значит командировка Ивонн может затянуться.

Копать придется глубже, чем планировалось. И кто знает, какие гады водятся там, на глубине. Да только сейчас вопрос стоял не столько в том, хватит ли смелости и терпения, сколько о том (как бы страшно это не звучало) доживет ли она до конца. На сколько еще бессонных суток хватит резервов молодого организма. А еще, еще есть Софи, есть Курт, есть друзья, люди готовые принять взбалмошную и упрямую, как ослица Ивонн Шнайдер. Без них она, как одинокая крольчиха в лесу, подлежащем вырубке.

Нет и не было смысла в этой затее. Ивонн лишь теперь поняла, как важны для нее близкие люди, и есть много вещей более важных нежели погоня за сенсацией, ценой собственной жизни и здоровья. И что если тот непонятный то ли иероглиф, то ли рунический символ и вправду может защитить ее: быть может вернуть жизнь в нормальное, привычное русло. События не происходят просто так, а значит встреча с мужчиной и девочкой явилась звеном в цепи событий, что бы сообщить ей жизненно важную информацию.

Ивонн огляделась по сторонам. Из колонок звучала печальная музыка, из всего, что было в полутемном баре, остался лишь бармен в черной жилетке и белой рубашке с бабочкой, протирающий стаканы на фоне сверкающих разноцветных бутылок. При виде него Ивонн подумала про ворону посреди калейдоскопа опавшей осенней листвы, которая взлетит в небо лишь только ты приблизишься на опасное расстояние.

Она вытащила наугад купюру из бумажника, бросила на стол и подставив сумку к краю столика сгребла в нее блокнот с ручкой и мобильный телефон…