Читать книгу Дело о скелете - Дмитрий Тучин - Страница 23

Глава 10

По мере движения к центру, занявшего около двадцати минут, архитектура за окном менялась. От поворота к повороту, дома приобретали все больше деталей, к прямоугольным, невзрачным, добавлялась фигурная лепнина под сводами крыш, подобие колонн, как бы впечатанных наполовину в стены по бокам от входных дверей.

Плоские крыши сменялись двускатными, а серая черепица, наливаясь цветом становилась сначала желтой, потом оранжевой, и в той, исторической части, где правил бал старый город с каменными узкими улочками, вовсе становилась красной.

Аарон проехал через длинный виадук над скоростным шестиполосным шоссе, пересекающим город, точно энергетический барьер на грани двух эпох. «Меж двух времен», подумал он и улыбнулся, и прежде чем старые дома, подобные средневековым рыцарям побежали со всех сторон, а колеса его новенького "мерса", въехав на каменную мостовую, зашуршали громче, успел подумать, как порой причудливо можно истолковать названия известных произведений.

Он припарковался на углу Австрийской и Зеленой.

В отличие от «Инсайда», «Столичное обозрение» владело собственным помещением, во весь первый этаж жилого дома. Тяжелые, дубовые двери, выходящие на тихий, перешеходный переулок, с рядами молодых елочек вдоль каждого дома, пару лет назад заменили на стеклянные, с фотоэлементами.

Послушные двери распахнулись ему навстречу. Охранник – средних лет мужчина, в белой рубашке без рукавов и черных брюках, шагнул пересекая Аарону путь. Коротко стриженная по военному голова, наклонилась в бок, когда он окинул Аарона взглядом с ног до головы, правая рука легла на рукоять дубинки, висящей на поясе.

Аарон бывал здесь раньше и успел отметить, что подавляющее большинство сотрудников «Обозрения» имели немецкие фамилии, что впрочем его не удивляло. Экспаты предпочитали работать с людьми схожего менталитета, однако на беджике у охранника значилось имя – Жак, который как и многие французы, напоминал Аарону персонажа французских молодежных сериалов конца двадцатого века.

– Добрый день! Вы к кому? – спросил Жак.

Мгновение потребовалось Аарону, чтобы сформулировать в уме убедительные слова.

– К Отто Кауфману. Насчет Ивонн Шнайдер.

Наверное сказалась солидарность соотечественников. Взгляд Жака смягчился, глаза раскрылись чуть шире, рука вспорхнула с рукоятки дубинки и повисла в воздухе, а плечи ссутулились.

– Ивонн? Что-то случилось с госпожой Шнайдер?

Аарон не ожидал этого вопроса. Он не спускал взгляда с турникета и красного крестика, возвещающего о том, что путь закрыт.

Он так же помнил, что темный цвет кожи даже в наше время, может вызвать определенные мысли у некоторых людей. И у французов в особенности. Но сейчас он ничего уже изменить не мог. Если Жак и составил о нем мнение, то десять секунд уже прошли. Он мог теперь либо все испортить, либо сделать все, как следует.

– Это очень личное, – сказал он. – И очень срочное дело.

– Хорошо, подождите.

Жак прошел к стеклянной будке. Подковки на его ботинках скребли мраморный пол. От этого звука Аарону захотелось заскрипеть зубами. И почему, черт побери, некоторые люди волочат ноги,      словно наложили в штаны.

Жак, надо отдать ему должное, делал все быстро. Срочность, как видно, и для него означала именно то, что следует, а не просто слово. Он ткнул указательным пальцем в корпус стационарного телефона, глянул на Аарона взявшегося за поручень турникета, поднял и что-то сказал в трубку. Снова оглядел его с ног до головы. Потом кивнул.

Дальше все пошло по заведенному распорядку. Жак попросил паспорт, сделал запись в журнале, и следом, Аарон уже шел по устланному красным ковром залу, почти ничем не отличавшемуся от редакции «Инсайда» за тем исключением, что каждого склонившегося над клавиатурами компьютеров человека окружал низкий, до пояса заслон светлого дерева, превращавший весь в зал в подобие улья, так что каждый сотрудни мог видеть лишь головы своих коллег, да и то, когда они поднимали ее, сев прямо.

Кабинет Кауфмана, как и положено, находился за закрытой дверью. Аарон постучал три раза и вошел. Главный редактор, в джинсах и сиреневом джемпере, заложив руки за спину смотрел в окно. Стоял он спокойно, как и положено, полному, уверенному в себе человеку, знающему толк в своей работе и в том, как действовать в непредвиденной ситуации.

Аарон знал от Ивонн, что Кауфман принадлежал к довольно чистому соционическому типу Бальзак. Отделять ум от эмоций и по возможности держать последние под контролем. Именно таким он и оказался.