Читать книгу Дело о скелете - Дмитрий Тучин - Страница 41

Глава 28

– Ну это очевидно. – сказал Аарон, – Догерти.

– Вот именно. – продолжил Андервуд. – Там дилемма вышла, а Догерти старший, человек принципиальный. Если сажать то всех, если отмазывать, тоже всех.

Понятно, какой вариант он выбрал. Своего сынка он наверняка готовил себе на замену.

– То есть, он был бы сейчас вместо вас?

Андервуд громко выдохнул, что было больше похоже на «Пфф». Сие по видимому означало, что этот риторический вопрос подразумевает только один ответ. А точнее, не требует ответа вовсе.

– Ясно, – сказал Аарон.

На этот раз он остановился и оглянулся назад. Зашли они довольно далеко, пляж кончился, песок сменился заросшим низкой травой отлогим берегом. Впереди простиралась бескрайняя водная гладь. Честно сказать огромные массы воды пугали его, словно они вот вот могли двинуться на него, безо всякой причины.

– И что дальше?

– А это все, – сказал Андервуд и Аарон вспомнил, как нечто подобное уже

слышал вчера, от Кауфмана. Была здесь какая-то неприятная закономерность. Стоило ему начать собирать информацию и она тут же заканчивалась. Прямо как в захватывающем, детективном романе,      где автор предлагает самостоятельно додумать продолжение.

– Как все?

– Ну, – Андервуд стоял спиной к воде, повернувшись к Аарону всем корпусом. Он почесал затылок и виновато скривил рот. – Остальное вы знаете.

– Хорошо, но в таком случае, я не могу понять, как это поможет мне найти Ивонн Шнайдер. Я согласен, история грязненькая, но выходит люди, которым Ивонн своей статьей могла испортить жизнь, мертвы или сидят в      больнице для душевнобольных. И следовательно, она пропала по совершенно другой причине. Я прав?

Адервуд снова пожал плечами и отвел глаза в сторону.

– Или вы что-то скрываете? Так?

Такая весия давно крутилась у него в голове, правда наружу она вырвалась как-то сама собой.

– Что вы хотите сказать?

– Не знаю… – Аарон лихорадочно соображал, как не подать виду, что такой прием всего лишь навсего рассчитан на то, чтобы прощупать возможности и выведать чуть больше информации. Он пользовался      им время от времени, когда брал интервью. – Например вы      знаете,      кто убийца.      Знакомы с      ним. Или, его имя скрывается в чьих либо интересах, в то время как он продолжает свои дела, спустя много лет. И быть может Ивонн Шнайдер его очередная жертва…

Андервуд растерялся. Это стало заметно, пока он закусив губу, сверлил Аарона задумчивым взглядом. Без единого намека на разгорающийся гнев, или сдерживаемое желание броситься на него с кулаками.

– А вы наглый типок. – сказал он после долгой паузы.

Его нижняя губа отвисла, словно накачанная новокаином. И на мгновение Аарону показалось, что у него дрожит голос. А впрочем, он действительно дрожал. Ведь чутье сыщика наверняка говорило Эмосу Андервуду о том, что Аарон знает чуть больше, или кое о чем догадывается.

Андервуд развернулся и пошел прочь в обратном направлении, туда где рыбак все еще забрасывал свою удочку.

– Вы понятия не имеете, о чем говорите. – кринул он на ходу, остановился, и теперь уже злость вспыхнула в нем в полную силу. Каждое словно он сопровождал уколом указательного пальца в воздух. – Не представляете, в какое осиное гнездо сунули нос. Вы и ваша подружка. А ей я сказал то, что скажу сейчас и вам: забудьте про это дело. Езжайте домой и пишите об актуальных вещах, ради общественной пользы, хотя бы. И чем быстрее, тем лучше.

Выплюнув свою тираду, словно мешавшую в горле слизь, Адервуд успел пройти еще несколько шагов.

– А что если я буду искать дальше, Эмос? – крикнул Аарон. Он не делал попытки догнать его, но шел следом. Так было легче совладать со слабостью в коленях. – Со мной будет так же, как и с другими журналистами?

      Андервуд хорошо все расслышал.

Со спины и на большом расстоянии было трудно определить выражение его лица, однако то, как он буквально прилип к месту, означало, что прием на дурака снова сработал. Пресловутое, двусмысленное утверждение: "Я все знаю", но только в новой интерпретации, произнесенное к месту и не к месту, способно твоить настоящие чудеса дознания.

      И Андервуд купился. Черт побери. Он таки купился.

Арону так не везло еще никогда за всю журналистскую карьеру. Восторг его был сравним с тем, как если бы он два раза попал в десятку, играя в дартс темной безлунной ночью.

      Ветер с озера дул сильнее. Шорты на ногах у Андервуда, захлопали как два приспущенных черных флага, на белых, волосатых столбах, а он продолжал неподвижно стоять, как чучело, по стокйке смирно. Как чрезвыйчайно реалистичная восковая копия самого себя.

"Бьюсь о заклад", подумал Аарон с удовольствием, "он очнется, только если его обгадят чайки. Когда ты в глубоком шоке, боль и отчаяние похожи на смертоносный вихрь, уносящий в небо, и порой, птичье дерьмо – единственное, что способно тебя снова прибить к земле."

Не решаясь подходить ближе к неподвижной фигуре, он замедлил шаг. На всякий случай встал рядом с россыпью небольших, но увесистых камней.

– Вам было 15, не так ли, в восемдесят шестом? Одного возраста, с ребятней на стройке. Сколько вас тогда было, восемь? Никого не забыли? Иначе откуда вам знать, как все было… Из газет?

      Андервуд развернулся так резко, что Аарон едва поборол в себе желание нагнуться и схватить черный булыжник, угловатый, с острыми краями – не чета тем, что валяются на берегу океана.

       "Не вздумай", сказал он себе. "На сей раз может не повзти. Толстяк толстяку рознь, и может быть у этого есть более веская причина, чтобы врать".

Но Андервуд и не думал подходить. Он успокоился, и как видно сообразил, что может не совладать с собой, а значит скажет или сделает то, о чем в последствии пожалеет.

– Я был там, на стройке и, ваша правда, видел как все было. Да, только теперь никого, кого волнует тот случай, не осталось. Так зачем ворошить прошлое? Езжайте домой. Я ничем не смогу помочь. Дай бог, если ваша Ивонн, или как ее там, вернется домой, как ни в чем не бывало. В отличие о остальных…

Он еще хотел что-то сказать. Судя по тому, как быстро его кадык ходил в низ и верх, ему едва доставало усилий сдерживать тот поток мусора, от которого следовало освободиться давным давно.

Верно и другое. Открыть рот и поведать миру все, о чем он знал, означало некоторые последствия ввиде излишнего и назойливого внимания к своей высокой персоне. Не только прессы, но и других, многих людей, почитавших начальника уголовной полиции Эмоса Андервуда за непререкаемый авторитет.