Читать книгу Дело о скелете - Дмитрий Тучин - Страница 34

Глава 21

– Ну, что ж. Я вас оставляю. – Марк Лавров остановился за порогом комнаты и взялся за ручку двери, по всей видимости, чтобы закрыть ее, – Все что вам потребуется, в комнате есть. Ванна и туалет сразу у вашей комнаты. Кухня и все что в ней, в вашем распоряжении, в любое время. Не стесняйтесь. И… – он ехидно улыбнулся, и поднял вверх указательный палец.

– Чувствуйте себя как дома, – ответил Аарон. Его посетила острая уверенность, что это прозвучало уместно.

Профессор показал большой палец. Рука, торчащая из просторного, отвисшего вниз рукава халата рука, казалась невероятно тонкой.

– Совершенно верно, юноша. – сказал он. – Не, как дома. А именно, это и есть ваш дом, на ближайшую неделю. Вы нам тоже нравитесь, и пусть вас это не смущает, но мы вам рады, как своему. Не мучайте себя догадками. Смотрите на это, как на маленькую причуду заскучавших провинциалов. И кстати, – тут он словно угадал мысли Аарона, и у того, сразу полегчало на душе. Профессор определенно был человеком юмором. – Дверь комнаты закрывается изнутри. Не забудьте об этом, до того, как ляжете спать.

Секунду до Аарона доходил смысл этих слов, ведь выражение лица профессора, ровно столько времени оставалось серьезным, сколько потребовалось ему ретироваться чтобы скрыть свой сарказм. Однако полы его халата, прищемленные дверью, заставили его повернуться снова и выдернуть их и уж тогда оба они не могли ужержаться от широких улыбок, едва не переходящих в смех.

Разговор на этом закончился.

Аарон, все еще находился под впечатлением от этого нового места, однако дело, ради которого он приехал, напомнило о себе, едва только он по привычке (вредной привычке, от которой стоило бы избавиться) взглянул на свои часы. Девять утра воскресенья, пожалуй, слишком раннее время для звонка. Курт, с новой женой и дочерью, вылетел час назад и наверняка находился сейчас в самом центре западной европы, над Германией или Швейцарией. Надо думать, что он (вместо того, чтобы планировать рабочую встречу) всеми мыслями все еще находился во вчерашнем телефонном разговоре. Почему бы и нет… Аарон, как никак обещал найти Ивонн. Да, еще Софи, как пить дать, канючит о том, где мама, и почему она не может с ней поговорить. Выть может он рассчитывает, как только они приземлятся в Лиссабоне, набрать номер и услышать материнский голос. Ну, на крайний       случай, получить от Аарона сообщение, что она нашлась.

Аарон сел на кровать. Сытый и невыспавшийся, в другой ситуации он с удовольствием мог проспать до обеда. Но, время для человека, попавшего в неприятности, порой длится чересчур медленно. Медленно настолько, словно оно остановилось.

Еще в университете, кажется в конце третьего курса, он собирал материал для итоговой курсовой. Деннис Борк, нападающий футбольной команды университета, будущий выпускник факультета психоанализа, познакомил его с пятидесятилетней женщиной. Он проводил с ней сеансы регрессивной терапии, вполне успешно, если учесть, что она с легкостью согласилась на интервью.

Она пригласила его к себе домой, на уик-енд, где по своему обыкновению проводила время с тремя своими прекрасными детьми – сыновьями – и их семьями. К тому времени, как они встретились, она владела собственной фирмой по пошиву одежды, всегда находилась в хорошем настроении и выглядела лет на трицать пять.

Никто не знал о том, что с ней случилось, когда ей было семнадцать.             Удивительно вообще, что она осталась в здравом уме, и оставалось только догадываться, какие мысли крутились в ее голове, когда она отвечала на вопрос, что у нее с руками? И Аарон тоже не узнал, но разумеется догадался.

Никто не знал, что с ней случилось. Кроме Денниса Борка, Аарона, и ее отца, который задушил свою семнадцатилетнюю дочь, собравшуюся выйти замуж и создать семью.

Он похоронил ее в лесу за домом, в очень прочном, добротном ящике из под коробки передач для трактора. Она рассказала об этом Аарону, на веранде, сидя за столиком с голубой скатертью.

Лечение прошло успешно. И говорила она так, словно пересказывала просмотренный накануне, дешевенький триллер. Сильнее всего ему в память врезались слова той женщины о времени.

О том, какую шутку оно сыграло сней.

О том, как она просыпалась, в кромешной темноте, и собственными пальцами день за днем расцарапывала свежие, очень прочные доски.

Как день за днем просыпалась, работала, и засыпала снова, и кадый раз делала еще одну царапину, где-то в стороне, сама не зная за чем. Много их было, темных дней, заполненных одним единственным делом – сдеать дыру в крышке как можно шире. И много было зарубок, по одной за каждый день.       Но их она не считала.

Ее нашел лесник. На обходе, он услышал лай своей собаки. Когда он пришел на место, он увидел неестественно большую поганку, на толстой, длинной почти в пол метра бледной ножке, с обглоданной шляпкой, торчащую прямо из кучи гнилых и черных прошлогодних листьев. Но оказавшись ближе, он вдруг почувствал себя неважно, ведь гриб оказался рукой, чьи пальцы напоминали небрежно разломанные поподам большие лакричные конфетки со сливочной начинкой.

Аарон снял резинку и распустил волосы, чтобы хоть чем-то занять руки, не находящие себе места. Он помнил, как сейчас, как эта красивая, благоухающая женщина вдруг поднялась с места, зашла в дом, и пока он смотрел, как на лужайке перед домом дети одного из сыновей играли в бадминтон – они слелали всего-то по три удара каждый – она вернулась с куском доски в руке, вроде тех, которыми покрывают пол, длиной примерно с локоть взрослого человека.

– Время, – сказала она, положив доску на стол перед собой, – большой шутник. Все время пока лежала в больнице, – как их много было, этих врачей, – мне и дела не было до того, сколько времени и сколько дней прошло с тех пор, как меня достали из ящика. Уже потом, месяцев через шесть, а то и больше, решила узнать, как было дело. То бишь, сколько я там провела. А потом, решила, что хочу посмотреть на эту свою могилу, еще раз. Нашла того лесника, он указал мне место, и вместе мы его откопали.

Она провела пальцами по лежащей на столе доске, точно пианистка, которой требовался настрой перед выступлением. Правда, так оно почти и было. Пожалуй, перед тем как высказаться, ей действиетельно пришлось превозмочь то, что вероятно не хотело быть заново раскопанным и изученным.

– Я все это время знала, что именно хотела оттуда достать. Благо доска с зарубками, находилась на крышке, ровно в том месте, куда в темноте удобнее было тянуться рукой.

Ее пальцы, пока она говорила, нежно ощупывали перпендикулярные, частоколом шедшие по всей длине, кривые полоски. Достаточно широкие для следов от ножа или чего-то подобного. И тот кто незнал, в чем там дело, сказал бы, что так можно нацарапать только тупым, твердым предметом…