Читать книгу Флот и Фолкленды. Архипелаг раздора. История Англо-аргентинского военного конфликта 1982 года - Е. А. Грановский - Страница 6

Доводы Великобритании и Аргентины в обоснование своего права владения Фолклендскими (Мальвинскими) островами звучат как нельзя более убедительно.

Позиция официального Лондона строилась и строится на трех основных аргументах:

1) Британия никогда не отказывалась от заявленных в 1765 году притязаний на эти земли, а формулировки Утрехтского договора и Конвенции о заливе Нутка являются слишком расплывчатыми, чтобы считать, что Испания получила исключительные права на островные территории в Южной Атлантике;

2) длительный временной отрезок фактического британского владения архипелагом дает основания для владения юридического, или, иными словами, «сила, оставшаяся без вызова длительный период, есть право»;

3) волеизъявление жителей Фолклендских островов (согласно статье 73 Устава ООН, гарантирующей право народов на самоопределение), подавляющее большинство которых выступает за сохранение за Фолклендами статуса заморской территории Великобритании.

Также слабым местом аргентинской риторики является подписанная 24 ноября 1849 г. между Соединенным Королевством и Аргентинской конфедерацией и ратифицированная в мае 1850-го Конвенция об урегулировании существующих разногласий и восстановлении дружбы20, в которой нет ни слова о раздоре по Фолклендам, что может расцениваться как признание британского суверенитета.

Аргентинская сторона, в свою очередь, убеждена в том, что имеет все права на Мальвинские острова по принципу uti possidetis как правопреемница Испании, а в обоснование испанского владения островами приводит множество актов и соглашений начиная с папской буллы «Inter сaetera» 1493 года, разделившей все уже известные заморские земли и те, которые будут открыты в будущем, между кастильским и португальским королевствами. Кроме того, спорные острова находятся на прилежащем к Аргентине континентальном шельфе, что позволяет претендовать на них, согласно Конвенции ООН о континентальных шельфах. Принцип права народов на самоопределение, по мнению аргентинских правоведов, не может быть применен в данном случае, так как современные жители островов – не коренное население, а завезенные поселенцы, которые заменили аргентинских колонистов.

Деятельность Организации Объединенных Наций в качестве регулятора международных отношений и распад мировой колониальной системы после Второй мировой войны создали предпосылки для разрешения территориального спора (читай: перехода островов под аргентинскую юрисдикцию) мирным путем. Воодушевленная этой перспективой, Аргентина стала активно поднимать вопрос о спорных островах на международной арене, апеллируя к положениям «Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам», утвержденной резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН №1514 (XV) от 14 декабря 1960 г. и провозглашавшей «необходимость незамедлительно и безоговорочно положить конец колониализму во всех его формах и проявлениях», а также недопустимость (на что особо упирала аргентинская сторона) «разрушения национального единства и территориальной целостности» обретших независимость стран. Еще пять лет спустя аргентинской дипломатии удалось продавить принятие Генеральной Ассамблеей ООН резолюции №2065 (XX) от 16 декабря 1965 г., признававшей колониальный статус Фолклендских островов и призывавшей изменить его путем переговоров. И все это на фоне стремительного развала Британской колониальной империи. В эти годы от нее отделяются Сьерра-Леоне, Танзания, Кувейт, Тринидад и Тобаго, Ямайка, Кения, Замбия, Мальта, Гамбия, Мальдивы… и т. д.

Важно отметить, что аргентинцы трактуют резолюцию ООН однозначно в свою пользу – как обязанность Великобритании уступить им спорный архипелаг. Вариант предоставления Фолклендским островам, подобно многим другим бывшим колониям, независимости ими не рассматривается в принципе. Можно себе представить, как заморская территория, обретя суверенность, проводит референдум о статусе островов и по его итогам подает заявку о вхождении обратно в состав Великобритании. Однако на практике такой остроумный ход только бы усилил давление на Фолкленды со стороны Буэнос-Айреса, и Аргентина никогда не признала бы легитимности референдума, обвиняя британцев в аннексии.

В 1966 году между Великобританией и Аргентиной были начаты переговоры о будущем островов, которые с перерывами и разной степенью интенсивности продолжались вплоть до 1982 года. Прагматично мыслящие политики в Великобритании придерживались мнения, что переход Фолклендских островов под юрисдикцию Аргентины сулит больше плюсов (улучшение политических и торговых отношений с Аргентиной, исключение из бюджета расходов на поддержку отдаленной заморской территории), чем минусов. Однако процесс уступки островов буксовал из-за твердого нежелания их населения избавляться от британского «колониального гнета» и тем более становиться аргентинскими подданными, непримиримой позиции крайне правого крыла Консервативной партии в британском парламенте и нагнетания великодержавной истерии средствами массовой информации.

Непреклонная позиция фолклендцев была главным препятствием уступке островов Аргентине. В иной стране через него бы легко переступили, однако британские политические традиции не позволяли этого сделать. Причем высшие должностные лица государства руководствовались отнюдь не социально-гуманистическими соображениями, а сознанием того, что в условиях жесткой политической борьбы и конкуренции за министерские кресла принятие такого решения неминуемо поставит крест на их карьере. Даже «железная леди» британской политики Маргарет Тэтчер, инициировавшая множество непопулярных экономических мер, не отважилась на столь смелый шаг. Общая линия британского МИДа строилась на том, что установления аргентинского суверенитета над Фолклендами в конечном итоге не избежать, но нужно получить достаточные гарантии и обеспечить соблюдение интересов жителей архипелага.

Примечательно, что означенные жители все это время не являлись полноправными гражданами Соединенного Королевства. А после принятия британским парламентом Закона об иммиграции (1971) и Закона о британском гражданстве (1981) и вовсе были ущемлены в правах, в частности, ограничены в возможности на въезд и пребывание в метрополии21. Тем не менее большинство из них неразрывно связывало свою судьбу с Великобританией, и перспектива стать гражданами Аргентины здесь практически ни у кого не вызывала энтузиазма, а обещания и заверения аргентинских официальных лиц казались по меньшей мере лицемерными. В этом отношении моральная сила британской позиции заключалась в том, что в отличие от Аргентины, которая рассматривала острова просто как оспариваемую территорию, а их население – в качестве досадной помехи, британская сторона была озабочена судьбой живущих здесь людей, хотя никогда не ставился вопрос о возможности переселения сравнительно немногочисленной общины на Британские острова22.

При всем при этом от проблемы нельзя было просто отмахнуться. В Лондоне стремились чтить решения ООН и отдавали себе отчет, как много теряют из-за нарушения торгово-экономических связей с Аргентиной. Немало масла в огонь подливало Движение неприсоединения, поддержавшее позицию Аргентины, что грозило осложнением отношений и с другими странами из числа его членов. Единственным способом выпутаться из сложившейся непростой ситуации виделось убедить жителей Фолклендов в преимуществах стать аргентинцами путем их интеграции в социально-экономическую жизнь южноамериканского континента.

В конце 1966 года между Аргентиной и Великобританией было заключено Соглашение об установлении торговых отношений, а 1 июля 1971 г. подписано Соглашение в области коммуникаций, согласно которому официально устанавливалось авиационное сообщение между Фолклендскими островами и материком, фолклендцам были разрешены поездки в Аргентину по специальному удостоверению личности, т. н. «белой карте», открыт доступ в аргентинские образовательные учреждения, обеспечены поставки свежих продуктов и энергоресурсов. Граждане Аргентины, в свою очередь, получили возможность посещать острова без виз и регистрации. В 1972 году аргентинцы построили на Фолклендах аэродром и установили телефонную связь.

Воздушные перевозки между архипелагом и материком в соответствии с Соглашением в области коммуникаций взяла на себя аргентинская государственная авиакомпания LADE. Ее авиационный парк состоял из военно-транспортных и вспомогательных самолетов военно-воздушных сил Аргентины, пилотировали их военные летчики. Эта тренировка потом им пригодилась в ходе войны. Первоначально применялись летающие лодки Грумман HU-16 «Альбатрос». Начиная с июля 1971 года они осуществили несколько транспортно-пассажирских рейсов, приводняясь в Стэнли-Харборе, а 12 января 1972 г. было открыто регулярное авиасообщение – «Альбатросы» летали на Фолкленды два раза в месяц.

Ввод в строй аэродрома позволил задействовать турбовинтовые пассажирские самолеты Фоккер F-27 «Френдшип». C ноября 1972 года они стали совершать еженедельные рейсы между Стэнли и Комодоро-Ривадавией. Территориально аэродром располагался между восточной окраиной Порт-Стэнли и мысом Хукерс. Для быстрого строительства взлетно-посадочной полосы были использованы сборные алюминиевые панели, закупленные правительством Великобритании у американской компании «Харви Алюминум». Работы произвели аргентинские военные строители. ВПП имела длину 730 м и ширину 20 м, в 1976 году была удлинена до 800 м и использовалась до мая 1978 года, когда сильный шторм разметал сборное покрытие.

Параллельно с 1973 года британской компанией «Джонсон Констракшн» велось строительство аэропорта с капитальной ВПП на полуострове мыса Пембрук. Он был официально открыт 1 мая 1979 г., однако фактически начал эксплуатироваться за полтора года до того. Новый аэродром имел асфальтовую взлетно-посадочную полосу длиной 1250 м и шириной 45 м. Это сделало возможным использование реактивных ближнемагистральных лайнеров Фоккер F-28 «Феллоушип», первая посадка в аэропорту Стэнли произведена 17 мая 1978 г. Всего в 1972—1982 годах авиакомпания LADE осуществила 1515 рейсов между материком и Фолклендскими островами, доставив 21 597 пассажиров и 466 тонн груза. Последние авиарейсы состоялись 16, 23 и 30 марта 1982 г.

Еще одним важным пунктом Соглашения в области коммуникаций было снабжение Фолклендов топливом. В 1974 году государственная нефтяная компания YPF начала поставлять на острова горючее по внутриаргентинским ценам, которые были ниже мировых. Однако по главному вопросу, о суверенитете островов, стороны не продвинулись ни на шаг, ограничившись констатацией намерений. Генеральная Ассамблея ООН в связи с этим приняла 14 декабря 1973 года Резолюцию №3160 (XXVIII), в которой была выражена озабоченность отсутствием прогресса в переговорном процессе и дана рекомендация его ускорить. Трудно выполнимые пожелания в ситуации, когда за столом переговоров одна сторона проявляла бескомпромиссное нетерпение, а другая прибегала к изощренной тактике проволочек и сведению переговоров к обсуждению частных проблем.

На самом деле следует отдать должное британской дипломатии, она, сколько было возможно долго и самоотверженно, морочила аргентинцам голову. Однако к середине 1970-х в Буэнос-Айресе уже разуверились относительно сговорчивости британцев. Последней каплей стала отправка Великобританией на острова правительственной комиссии во главе с лордом Шеклтоном, целью которой было изучение возможностей экономического развития Фолклендов. Намерение развивать экономику и инфраструктуру островов указывало на нежелание с ними расставаться. Тем более что британцы не скрывали своих планов наладить в водах архипелага промысел криля и приступить к разведке нефтяных месторождений. Таким образом, из спора за «малозначимый клочок территории» конфликт начал перерастать в столкновение экономических интересов. В декабре 1975 года представитель Аргентинской Республики выступил на сессии Генеральной Ассамблеи ООН с решительным заявлением: «Мы готовы к продолжению сотрудничества, но пределы нашего терпения и нашей благожелательности не следует переоценивать. Особенно в том случае, если мы получим от другой стороны настойчивый и неоправданный отказ вести переговоры».

Вместе с тем упадок экономической и военной мощи Великобритании, вследствие Второй мировой войны, деколонизации и нерадивой экономической политики правящих кабинетов, привел к значительному сокращению разрыва в соотношении военной мощи двух государств и сделал, как никогда прежде, возможным силовое решение вопроса. Причем у аргентинцев имелся заманчивый пример безнаказанного захвата Индией португальских колоний Гоа, Даман и Диу (1961), а у англичан – кошмарные воспоминания о провале попытки отбить у Египта национализированный Суэцкий канал (1956). Каждая отправка британцами на слом очередного своего авианосца приближала исполнение «аргентинской национальной мечты».

Генералы военной хунты, пришедшей к власти в Аргентине в результате государственного переворота 24 марта 1976 года, с присущей людям их профессии и воинского звания категоричностью стали рассматривать силовой отъем островов в качестве основного и единственно реалистичного варианта разрешения конфликта. План захвата Фолклендов23, разработанный Главным штабом ВМФ Аргентины, получил кодовое наименование «Гоа» в честь успешной операции индийских вооруженных сил по насильственному присоединению этого португальского анклава. Он подразумевал неожиданную высадку морского десанта на островах и, как утверждается, после их занятия предполагал депортацию всего англоязычного населения в Уругвай с последующей заменой его аргентинцами, однако в силу своей чрезмерной радикальности не был реализован. Переговорный процесс возобновлялся в 1977 и 1979—1981 годах, но для Аргентины это фактически был уже не более чем способ политического давления на Великобританию и подготовки мирового сообщества для благосклонного принятия будущей военной акции.

Предшествующие вводу аргентинских войск на Фолклендские острова два десятилетия отмечены рядом инцидентов, «булавочных уколов» (определение британской «Интеллидженс Сервис»), которые в обобщенном плане можно рассматривать как выражение стремлений аргентинской стороны проверить нервы оппонента на прочность, постоянно «раскачивать лодку» и продемонстрировать неотвратимость судьбы островов. При этом каждый новый эпизод практически целиком сводил на нет предшествующие усилия лондонских эмиссаров сформировать в глазах островитян привлекательный образ их будущей новой родины.

8 сентября 1964 г. Мигель Лоулер Фицджеральд, аргентинец ирландского происхождения, на самолете «Цессна-185» осуществил посадку на ипподроме Порт-Стэнли (взлетно-посадочной полосы там тогда еще не было), поднял аргентинский флаг и потребовал губернатора островов для проведения переговоров. Получив отказ, он вручил представителю местной администрации ультиматум с требованием аргентинского суверенитета над островами, после чего улетел обратно. Британской реакцией стала посылка для постоянного несения службы на островах отделения Королевской морской пехоты.

28 сентября 1966 г. состоялась акция, именуемая ее участниками «Операция Кондор». Вооруженная группа из 18 молодых националистов во главе с Дардо Мануэлем Кабо24 угнала пассажирский самолет DC-4 Аргентинских авиалиний (рейс 648) и посадила его на ипподроме Порт-Стэнли. Отважные «мучачос» намеревались захватить находившуюся поблизости от ипподрома губернаторскую резиденцию, заставить губернатора островов признать аргентинский суверенитет и тем самым спровоцировать взрыв патриотизма в Аргентине с последующим занятием архипелага аргентинскими войсками. На борту самолета в числе пассажиров по «странному» стечению обстоятельств оказались контр-адмирал Хосе Гусман, губернатор Огненной Земли (и номинальной Провинции Огненной Земли, Антарктиды и островов Южной Атлантики, в состав которой входили и Мальвинские острова), и популярный журналист Эктор Рикардо Гарсия, сотрудник газеты «Кроника» и журнала «Аси», подробно осветивший эти события в прессе.

Однако мало того что план был сам по себе нелепым, приземлившийся самолет завяз в топком грунте на большом удалении от объекта штурма, и все, что удалось участникам акции, прежде чем они были окружены морскими пехотинцами, полицейскими и вооруженными горожанами, – это вывесить семь аргентинских флагов и взять в заложники несколько местных жителей, решивших, что самолет потерпел аварию, и пришедших оказать помощь. Затем «кондоры» огласили написанное на английском языке воззвание, что отныне Фолкленды являются частью Аргентины, а Порт-Стэнли переименовывается в Пуэрто-Риверо. Прочие пассажиры самолета были объявлены заложниками, и, чтобы вызволить их, британцам пришлось произвести обмен на командира морпехов капитана Яна Мартина и сержанта полиции Терри Пека.

Но в итоге «Операция Кондор» обернулась фарсом. Аргентинцы заставили местного католического священника Рудольфа Роэля прочитать торжественную мессу на борту самолета на испанском языке и передали в эфир радиосообщение, что операция достигла цели. На следующий день под воздействием холода и долгих уговоров решить дело по-мирному угонщики с пением аргентинского гимна торжественно проследовали в сопровождении падре к церкви Св. Марии, где им было предоставлено «убежище», перед тем как репатриировать на транспорте ВМФ Аргентины «Баия Буэн Сусесо». Официальный Буэнос-Айрес осудил акцию, ее участники получили небольшие сроки тюремного заключения (суровой уголовной статьи за угон самолета тогда в Аргентине еще не предусматривалось), но при этом прослыли в своей стране настоящими героями25, хотя последующая судьба некоторых из них, в том числе Дардо Кабо, сложилась трагично – они пали от рук военной хунты, истреблявшей радикально настроенных перонистов. Великобритания, по опыту этого инцидента, увеличила штат отряда морской пехоты на островах с шести до сорока человек.

Мигель Фицджеральд 27 ноября 1968 г. совместно с журналистом Эктором Гарсией, бывшим в 1966 году пассажиром достопамятного рейса 648, совершил еще один полет на Фолкленды. На этот раз на двухмоторном самолете Аэро «Гранд Коммандер» и в ознаменование визита на острова британского правительственного эмиссара лорда Чалфонта. Однако теперь дорожка ипподрома оказалась предусмотрительно перегороженной, поэтому самолет пришлось сажать на одну из улиц Порт-Стэнли. Крылатая машина была повреждена, а Фицджеральд и Гарсия задержаны и принудительно репатриированы в Аргентину. Туда же позже в разобранном виде был отправлен их самолет.

С первым рейсом пассажирского лайнера Фоккер F-27 авиакомпании LADE, приземлившегося 15 ноября 1972 г. на только что построенной взлетно-посадочной полосе у мыса Хукерс, сюда в качестве туристов прибыла большая группа старших офицеров аргентинских вооруженных сил. Они, при полной военной форме, картинно позировали перед фото- и кинокамерами сопровождавших их представителей СМИ и возвещали о первом этапе возвращения «nuestras Malvinas»26. Впрочем, губернатор Фолклендских островов Эрнест Гордон Льюис не остался в долгу, подняв у взлетно-посадочной полосы британский флаг и явившись встречать самолет при парадных регалиях и в шляпе с плюмажем. Тем не менее местные жители были в возмущении. Для их утихомиривания пришлось вызывать морских пехотинцев.

В январе 1975 года аргентинские власти ввели новые правила иммиграционного контроля: для посещающих материк фолклендцев прежняя «белая карта» заменялась на удостоверение личности, в котором его владелец значился аргентинским гражданином Мальвинских островов. Без предъявления такого документа на паспортном контроле было невозможно вернуться домой или выехать из Аргентины в другие страны иначе, как на каком-нибудь случайном британском судне. Британская сторона сочла это грубым нарушением договоренностей 1971 года, однако, поскольку иных вариантов пассажирского сообщения Фолклендов с внешним миром на тот момент не предвиделось, оставила без ответа, т. е. фактически признала за Буэнос-Айресом право паспортного контроля в отношении населения островов, что в Аргентине посчитали большим шагом вперед в борьбе за суверенитет над территорией.

25 апреля 1975 г. заминированный автомобиль взорвался около здания британского посольства в Буэнос-Айресе, убит охранник посольства. Впрочем, в это время в Аргентине уже вовсю бушевало противостояние между экстремистскими группировками ультралевого и правоперонистского толка, и в ее столице регулярно что-то взрывалось, а вся страна все больше становилась похожа на большую пороховую бочку.

Новый виток конфронтации связан с отправкой на Фолклендские острова в конце 1975 года британской правительственной комиссии во главе с лордом Шеклтоном. 23 октября 1975 г. Аргентина отозвала из Лондона своего посла Мануэля де Анчорену «для консультаций», что в международной дипломатической практике является стандартным приемом выражения недовольства. 10 ноября МИД Аргентины объявил, что запрещает Эдварду Шеклтону транзит через свою территорию, а 14 ноября выступил со специальным заявлением, в котором отвергал права иностранных государств на разведку и эксплуатацию района островов, являющегося продолжением континентального шельфа Аргентины.

На Фолкленды члены комиссии Шеклтона были доставлены вспомогательным судном ВМФ Великобритании «Эндьюренс». И как бы совершенно невзначай прибыли они туда 3 января 1976 г., ровно в очередную годовщину захвата островов Великобританией. На что Аргентина 13 января сообщила, что посол Анчорена не станет возвращаться в Лондон, «ввиду текущего состояния дел по вопросу Фолклендских островов», и объявила о нежелательности нахождения британского посла в Буэнос-Айресе. Взаимный отзыв послов не означает разрыва дипломатических отношений, но относится в дипломатии к категории чрезвычайно недружественных демаршей. До 1980 года дипломатические отношения между двумя странами поддерживались через временных поверенных.

Но тем дело не ограничилось. 4 февраля 1976 г. эсминец ВМФ Аргентины «Альмиранте Сторни» предпринял попытку задержать в океане британское научно-исследовательское судно «Шеклтон»27, имея задачу отконвоировать его в порт Ушуая на Огненной Земле. При этом аргентинский корабль, очевидно из-за ошибочного опознавания, обращался к «Шеклтону» по УКВ-радио как к «Эндьюренсу» (оба эти судна имели полярную окраску: красный корпус, белые надстройки). На требование застопорить машины капитан «Шеклтона» Филип Уорн ответил: «Мы не находимся в аргентинских водах; мы больше чем в 200 милях от аргентинского материка, и британское правительство не признает эти воды аргентинскими. У меня нет намерения остановиться». «Альмиранте Сторни» относился к американскому типу «Флетчер» времен Второй мировой войны (до лихих событий 1982 года он не дожил, был списан по ветхости в конце 81-го). В иной ситуации появление такого «музейного экспоната» на видимости вызвало бы у британских моряков живой интерес и наверняка повлекло бы много острот. Однако в данный момент им было не до развлечений. Аргентинцы сделали предупредительные выстрелы по курсу британского судна, однако взять его на абордаж или открыть огонь на поражение не решились. Чтобы остудить их пыл, капитан Уорн сообщил, что на борту имеются взрывчатые вещества. «Альмиранте Сторни» преследовал «Шеклтон» почти до самых островов и лег на обратный курс, будучи только в 6 милях от берега архипелага. С воздуха за происходящим наблюдали патрульный самолет ВМФ Аргентины SP-2 «Нептун» и британский вертолет «Уосп» HAS.1 с «Эндьюренса», стоявшего на якоре в заливе Стэнли-Харбор.

Инцидент с «Шеклтоном» привел к обмену резкими нотами протеста. В заявлении постоянного представителя Аргентины при ООН об инциденте говорилось: «…аргентинский эсминец „Альмиранте Сторни“ сблизился с „Шеклтоном“, приказал застопорить машины и остановиться для осмотра, в соответствии с принятой практикой. Капитан судна Соединенного Королевства продолжил идти прежним курсом, игнорируя указание и подвергая опасности жизни членов команды и безопасность судна. В соответствии с существующими правилами, были произведены предупредительные выстрелы из артустановки малого калибра, но с учетом наличия на борту судна Соединенного Королевства взрывчатых веществ и из соображений максимального благоразумия командиру аргентинского корабля было приказано не применять силу, как подобало бы в этих обстоятельствах. Опрометчивая и провокационная позиция британского капитана, очевидно, демонстрировала намерения скрыть предпринимаемые „Шеклтоном“ деяния».

Аргентинская сторона официально мотивировала свои действия тем, что британское судно проводило научные исследования на аргентинском континентальном шельфе, не выполнив установленные требования законодательства Аргентинской Республики. В британской историографии зачастую прямо связывают эту выходку с визитом на острова лорда Шеклтона, указывая истинным мотивом предполагаемое аргентинцами его нахождение на борту судна, ошибочно опознанного ими как «Эндьюренс», и их намерением захватить судно с британским пэром на борту28. Ответом Соединенного Королевства стала посылка в Южную Атлантику фрегата «Эскимо».

В завершении года Аргентина произвела небольшую «репетицию». В качестве объекта захвата был выбран маленький необитаемый остров Туле (Моррел) из группы островов Южный Туле в архипелаге Южных Сандвичевых островов29. Высадившаяся 7 ноября 1976 года с ледокола «Хенераль Сан Мартин» и транспорта «Баия Агирре» в юго-восточной части острова, обозначенной на аргентинских картах как полуостров Корбета Уругвай30, партия военно-строительного батальона ВМФ Аргентины начала возведение одноименной метеорологической станции. Никаких официальных заявлений при этом сделано не было. Британцы обнаружили аргентинское присутствие в Южном Туле только в конце декабря, когда вертолет с судна «Эндьюренс» совершил полет, чтобы забрать оставленное там ранее научное оборудование. 5 января 1977 г. аргентинский временный поверенный в делах был вызван в МИД Великобритании для дачи объяснений. Но в целом британская реакция осталась довольно мягкой. Информация о занятии Туле не публиковалась в британских СМИ, дабы не гнать волну. Даже парламент был извещен об этом событии только два года спустя. Аргентинская сторона заверила, что остров занят ею исключительно с научно-практическими целями, и выразила надежду, что этот факт «никак не омрачит отношения двух стран». Строительные работы на Туле продлились четыре месяца. Метеостанция «Корбета Уругвай» была введена в действие 18 марта 1977 г., вскоре после чего ее персонал был эвакуирован в преддверии полярной зимы. Однако в дальнейшем, начиная с сезона 1977—1978 годов и вплоть до 1982 года, она ежегодно эксплуатировалась. Персонал состоял из невооруженных военнослужащих, проводивших метеорологические наблюдения. При этом Аргентина объявила о безвозмездном предоставлении метеорологической информации мировому сообществу.

Отсутствие решительного ответа со стороны Лондона в Буэнос-Айресе сочли за проявление слабости. На самом деле новое британское правительство во главе с лейбористом Джеймсом Каллаганом (премьер-министр Великобритании в 1976—1979 гг.) руководствовалось стремлением вновь усадить аргентинцев за стол переговоров. Примерно в это же время в Уайтхолле получили информацию разведки, что военный план «Гоа» рассматривается аргентинской хунтой. Занятие Туле было расценено как проба сил с целью оценки возможной реакции Великобритании и мирового сообщества. Сама вероятность вторжения первоначально оценивалась как низкая, но затем игнорировать рост на берегах Ла-Платы милитаристских настроений стало уже невозможным.

В конце октября 1977 года премьер-министр Каллаган был не на шутку встревожен предоставленной ему разведывательной информацией Объединенного комитета разведывательных служб. Она содержала предостережение о возможном повторении акции, подобной занятию годом раньше острова Туле, а в случае провала предстоящего в декабре очередного раунда переговоров по Фолклендским островам – готовности аргентинцев перейти к силовому сценарию решения территориального спора. Для пресечения этих планов Каллаган отправил к Фолклендам боевые корабли. Сам служивший на флоте в годы Второй мировой войны, он пребывал в уверенности, что «морская сила» в современном мире если и не является, как в старые времена, «наиболее эффективным средством улаживания международных конфликтов», то во всяком случае способна возвращать их в вялотекущую стадию.

Развертывание отряда кораблей ВМФ Великобритании в водах Южной Атлантики, получившее кодовое наименование «Операция „Джорнимэн“»31, готовилось и проводилось в обстановке большой секретности, поскольку при обнаружении эти действия могли быть истолкованы аргентинской стороной как провокационные, со всеми вытекающими нежелательными последствиями. К Фолклендским островам отправились атомная подводная лодка «Дредноут», фрегаты «Алэкрити», «Феб», суда снабжения «Олуэн» и «Ресэрджент». Надводные корабли и суда снабжения вышли 24 и 25 ноября поодиночке из различных портов Британии и встретились в океане, а субмарина – 26 ноября из Гибралтара.

АПЛ «Дредноут» 12 декабря заняла позицию у побережья Фолклендов. Субмарина патрулировала на перископной глубине на расстоянии 4—5 морских миль от Порт-Стэнли, имея инструкцию не выдавать своего присутствия, а в случае обострения ситуации задерживать любые аргентинские суда, требовать от них «идентифицировать себя и обозначать намерения». Никакой аргентинской военной активности за пять дней ее нахождения на позиции отмечено не было, обнаружено в общей сложности девять судов, преимущественно рыболовных. Фрегаты и суда снабжения все это время оставались в отдалении 1000 морских миль северо-восточнее Фолклендов в ожидании дальнейших вводных, поскольку политики в Лондоне не могли прийти к единому мнению, уместна ли «демонстрация флага» в водах архипелага или следует ограничиться скрытным использованием подводной лодки. 19 декабря соединение получило приказ свернуть операцию и возвращаться. Британские силы покинули воды Южной Атлантики, так же не привлекая внимания, как до того здесь появились.

Никакой реакции со стороны Аргентины не последовало, но в дальнейшем ее позиция стала более сдержанной. Исследователи до сих пор не могут прийти к единому мнению, была ли оправдана посылка кораблей в Южную Атлантику, умерило ли это воинственность Буэнос-Айреса и вообще знали ли аргентинцы о присутствии британской АПЛ у Фолклендских островов в свете той секретности, в которой проводилась операция.

Пришедшие к власти в Великобритании в 1979 году консерваторы во главе с Маргарет Тэтчер предприняли еще одну хитроумную попытку урегулирования набившей оскомину проблемы. В министерстве иностранных дел ответственным за Латинскую Америку был назначен Николас Ридли. Он выдвинул несколько возможных решений, из которых наиболее перспективным казался вариант уступки островов Аргентине с одновременным взятием их в аренду на 99 лет. Такая мера удовлетворила бы чувство гордости аргентинцев и одновременно защитила бы привычный образ жизни населения островов. Для того чтобы убедить в этом фолклендцев, Ридли лично дважды, в июле 1979 и ноябре 1980 года, посетил архипелаг. Однако ничего не вышло. Схема «обратной аренды» была с возмущением отринута как на самих островах, так и в британском парламенте.

В феврале 1981 года Ридли совместно с двумя членами совета Фолклендских островов отправился на переговоры в Нью-Йорк, чтобы сообщить аргентинцам о фактическом снятии с повестки дня любого политического решения. При этом им было предложено самим обратиться напрямую к жителям островов, позиция которых являлась единственным ключом к любым возможным решениям в будущем. Аргентинская дипломатия сделала такую попытку. В одном из залов для закрытых заседаний в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке состоялась встреча заместителя министра иностранных дел Аргентины Карлоса Кавандоли с делегацией представителей Фолклендских островов. Кавандоли пустил в ход все свое личное обаяние и предложил им множество преференций: особый статус региональной автономии, сохранение государственного языка, традиций, денежной единицы, а также телевидение, новые школы, больницы и дороги. Фолклендцы отказались. Переговорный процесс снова зашел в тупик. В июле 1981 года Аргентина заявила официальный протест по поводу его фактической остановки.

Последняя встреча аргентинских и британских дипломатов состоялась в конце февраля 1982 года, когда в Аргентине уже велась подготовка к военной операции. Аргентинцы были, как всегда, напористы и требовали создания постоянной рабочей комиссии по Фолклендским островам с переходным от Великобритании к Аргентине председательством и ежемесячными заседаниями, Британская сторона – традиционно сдержана, но выразила заинтересованность. Переговорщики разъехались, как и после всех предыдущих встреч, ни с чем.