Читать книгу Эпоха невинности - Эдит Уортон - Страница 5

На следующий день после помолвки полагалось наносить визиты. И этот ритуал соблюдался неукоснительно и точно. В полном соответствии с ним, Ньюланд Арчер сначала отправился с матерью и сестрой к миссис Велланд, после чего он, миссис Велланд и Мэй покатили к старой миссис Мэнсон Минготт – получить благословение почтенной главы рода.

Визиты к миссис Мэнсон Минготт всегда забавляли молодого человека. Ее дом уже сам по себе являлся музейным экспонатом, хоть и не таким древним, как некоторые другие старинные фамильные особняки на Юниверсити-плейс и в нижней части Пятой авеню. Там в мрачной гармонии сочетались затканные махровыми розами ковры и палисандровые консоли, арочные камины из черного мрамора и огромные застекленные книжные шкафы красного дерева. Миссис Минготт, построившая свой дом позже, выбросила громоздкую мебель времен своей юности и перемешала остатки наследия предков с фривольными французскими гобеленами времен Второй империи. Обычно она восседала у окна гостиной на первом этаже, невозмутимо наблюдая поток современной жизни, который время от времени подкатывал к дверям ее убежища.

О нет, она вовсе не желала торопить этот поток, ибо была настолько же терпелива, насколько уверена в себе. Миссис Минготт точно знала, что придет время – и покосившиеся заборы, каменоломни, грязные салуны, полуразрушенные теплицы в запущенных огородах и пригорки, с которых здешние козы созерцали окрестный пейзаж, исчезнут под натиском таких же, как у нее, а может, и более величественных особняков. Что булыжную мостовую, по которой громыхали старые омнибусы, заменят гладким асфальтом, каким покрыты парижские улицы. А пока что те, кого она желала видеть, вполне благополучно добирались к миссис Минготт, и она ничуть не страдала от своей географической изоляции. Больше того: она могла заполнить свой дом гостями с такой же легкостью, как и Бофорты, не добавляя при этом ни единого блюда к повседневному меню.

Ее собственная плоть, разросшаяся в середине жизни до исполинских размеров, превратила ее из энергичной пухленькой женщины с изящными ступнями и точеными лодыжками в некий величественный природный феномен. Тем не менее, она отнеслась к этой метаморфозе философски, как, впрочем, и ко всем прочим своим злоключениям. Но теперь, в глубокой старости, миссис Минготт была вознаграждена тем, что в зеркале отражалась гладкая, плотная, бело-розовая кожа ее миниатюрного моложавого личика, лишенного даже признаков морщин. Зато ниже многоярусный подбородок складка за складкой спускался в головокружительные бездны ее необъятной груди, прикрытой белоснежным кружевом, скрепленным брошью с миниатюрным портретом покойного мистера Минготта, а еще ниже волны черного шелка переливались через подлокотники широкого и глубокого кресла, а на их гребнях, подобно чайкам, белели две крохотные руки.

Бремя собственной плоти уже давно не позволяло миссис Мэнсон Минготт спускаться и подниматься по лестницам, и она, со свойственной ей решительностью, перенесла комнаты для приемов наверх, а сама, дерзко нарушив здешние представления о приличиях, расположилась на первом этаже. Поэтому, сидя рядом с ней у окна гостиной, вы могли видеть в проеме никогда не закрывавшейся двери, обрамленной желтыми штофными портьерами, ее спальню с гигантских размеров низкой кроватью, туалетный столик с легкомысленными кружевными фестончиками и настенное зеркало в позолоченной раме.

Гости миссис Минготт поражались и восхищались этим «заграничным» расположением комнат, напоминавшим сцены из французских романов, где, как известно, даже архитектура побуждает к такой безнравственности, какую простодушный американец не смеет даже вообразить. В подобных апартаментах как раз и обитали грешные дамы Старого Света, имевшие любовников: все без исключений комнаты расположены на одном этаже в неприличном соседстве одна с другой.

Ньюланд Арчер частенько развлекался, мысленно перенося в спальню миссис Минготт фривольные сцены, вычитанные у французских авторов, и при этом сознавал: если бы этой бесстрашной женщине в самом деле понадобился любовник, она бы его непременно завела.

Во время визита новообрученной пары, графини Оленской, к всеобщему облегчению, не оказалось в гостиной ее бабушки. Миссис Минготт объявила, что Эллен отправилась прогуляться, но прогулка под полуденным солнцем, да еще и в часы, когда полагается совершать покупки, сама по себе выглядела весьма неделикатным поступком со стороны скомпрометированной женщины. Тем не менее, ее отсутствие избавило всех от неловкости и той смутной тени несчастливого прошлого, которая могла бы омрачить настроение жениха и невесты.

Визит прошел успешно, чего и следовало ожидать. Старую миссис Минготт порадовало известие о помолвке, которую уже давно предвидели и одобрили на семейном совете все родственники, а изящное обручальное кольцо невесты с крупным сапфиром, который удерживали в гнезде совершенно невидимые лапки, привело ее в полный восторг.

– Конечно, в этой новомодной оправе камень выглядит куда как эффектно, но для глаза, привыкшего к украшениям прошлых лет, он кажется каким-то голым, – заметила миссис Велланд, искоса поглядывая на будущего зятя.

– Для глаза, привыкшего к украшениям прошлых лет? Уж не мои ли глаза ты имеешь в виду, милочка? Ничего подобного – люблю все новое! – возразила глава семейства, поднося камень к своим маленьким зорким глазкам, никогда не знавшим очков.

– Необыкновенно красиво, – добавила она, возвращая кольцо Мэй. – И выглядит очень богато. В мое время довольно было и камеи, оправленной жемчугом. Но ведь не кольца красят руки, не так ли, дорогой мистер Арчер? – и она помахала крошечной ручкой с острыми ноготками и жировыми складками, охватывавшими запястья, словно браслеты из слоновой кости. – С моей руки однажды делал слепок один великий скульптор в Риме. Вам тоже следовало бы заказать у него слепок руки Мэй, я уверена, он с этим великолепно справится, этот Фарриджани. У Мэй руки крупные – от нынешнего спорта суставы раздаются вширь, но кожа замечательно гладкая и белая… Так когда же свадьба?

Она остро взглянула в лицо Арчера, мгновенно сменив тему беседы.

«Н-ну…» – неуверенно пробормотала миссис Велланд, а молодой человек, улыбнувшись невесте, ответил:

– Как можно скорее, если вы поддержите меня, миссис Минготт.

– Мама, им нужно время, чтобы получше узнать друг друга, – заметила миссис Велланд, изобразив на лице приличествующее случаю сомнение.

Пожилая матрона тут же возмутилась:

– Узнать друг друга? Что за чушь! В Нью-Йорке и так все знают друг друга, поэтому позволь молодому человеку действовать по своему усмотрению, не жди, пока шампанское выдохнется. Пусть поженятся до начала великого поста. Я каждую зиму жду, что вот-вот подхвачу пневмонию, а мне так хочется устроить свадебный завтрак!

Многочисленные изъявления радости, изумления и благодарности постепенно перевели беседу в приятное и полушутливое русло, когда дверь вдруг отворилась и в комнату вошла графиня Оленская в шляпке и меховой накидке, а следом за ней в дверях возник Джулиус Бофорт.

Пока кузины обменивались радостными приветствиями, миссис Минготт протянула банкиру маленькую белую руку, некогда послужившую моделью для великого скульптора, и воскликнула:

– А! Бофорт! Какая редкая честь!

У нее была странная манера обращаться к мужчинам по фамилии – очевидно, приобретенная заграницей.

– Благодарю. Я и сам был бы не прочь, чтобы это случалось почаще, – ответил гость с небрежной самоуверенностью. – Но я вечно в делах, хотя вот сегодня встретил графиню Эллен на Мэдисон-сквер, и она любезно позволила мне ее проводить.

– Надеюсь, что теперь, когда Эллен опять с нами, в доме станет веселее! – воскликнула миссис Минготт с восхитительной бесцеремонностью. – Присаживайтесь, присаживайтесь, Бофорт. Придвиньте поближе это желтое кресло и, раз уж вы здесь, позабавьте нас свежими сплетнями. Говорят, ваш бал был восхитителен, и, насколько мне известно, вы пригласили на него миссис Лемюэл Стразерс? Я тоже была бы не прочь повидать эту особу…

Она уже забыла о родственниках, и те, сопровождаемые Эллен Оленской, уже начали спускаться в холл.

Старая миссис Минготт всегда восхищалась Джулиусом Бофортом – обоих сближало лекое презрение к светским условностям. И сейчас ей не терпелось узнать, что заставило Бофортов впервые за долгое время пригласить миссис Лемюэл Стразерс, вдову «Сапожной Ваксы Стразерса», которая год назад вернулась из длительной поездки по Европе, завершив тем самым ритуал посвящения в члены высшего общества. Едва оказавшись в Нью-Йорке, эта дама энергично приступила к его осаде, словно считала здешнее общество неприступной крепостью.

– Во всяком случае, если вы с Региной ее пригласили, значит, все в порядке. К тому же, мне говорили, что она все еще хороша собой, а наши снобы нуждаются в свежей крови и новом капитале, – с плотоядной улыбкой заявила матрона.

В прихожей, пока миссис Велланд и Мэй облачались в меха, Арчер заметил, что графиня Оленская поглядывает на него с легкой вопросительной улыбкой.

– Вы, конечно, уже знаете о нас с Мэй, – проговорил он со смущенным смешком. – Мэй очень рассердилась, что я не сообщил вам об этом еще вчера в Опере. Она действительно велела мне рассказать вам о помолвке, но там было столько народу, что я просто не мог, в этой толпе…

Улыбка в глазах графини Оленской погасла, теперь улыбались только ее губы. Сейчас она казалась гораздо моложе и живо напомнила Арчеру ту Эллен, которую он знал в детстве – озорную девчонку с копной темно-каштановых волос.

– Конечно, знаю. И очень рада. Вы абсолютно правы, в толпе о таких вещах говорить не следует.

Спутницы Арчера уже стояли на пороге, и Эллен протянула ему руку.

– До свидания. Навестите меня как-нибудь, – промолвила она, все еще не отрывая взгляда от лица Арчера.

Пока экипаж двигался по Пятой авеню, все, кто в нем находился, обстоятельно обсудили миссис Минготт – ее почтенный возраст, силу духа и редкостное своеобразие ее поступков. Никто и словом не упомянул об Эллен Оленской.

Впрочем, Арчер знал, что сейчас думает миссис Велланд: «Со стороны Эллен это большая ошибка – разгуливать по Пятой авеню в обществе Джулиуса Бофорта буквально на следующий день после приезда и в самые оживленные часы…» Мысленно он добавил: «И ей следовало бы знать, что человек, который только что объявил о своей помолвке, не должен тратить время на визиты к замужним дамам. Хотя в том обществе, где она вращалась, только этим и занимаются».

Несмотря на космополитические взгляды, которыми он гордился, молодой человек возблагодарил небеса за то, что живет в Нью-Йорке и намерен жениться на девушке своего круга.