Читать книгу Дневник лабуха длиною в жизнь - Эдвард Шик - Страница 7

Был поздний вечер теплого летнего дня. Мама читала при настольной лампе. Я ковырялся в носу. Лёня, с фонариком под одеялом, тоже читал. Папа был на работе. Вдруг что-то влетело в окно и шмякнулось на пол. Нас подкинуло от неожиданности. Я быстренько включил свет и… На полу лежала дохлая, вся в червях, кошка. Маму стошнило, я зажал нос рукой, к горлу подступила тошнота. Мы выскочили на кухню. Мама выпила воды, села на стул и, задыхаясь, пролепетала:

– Эдик! Что происходит?

– Мама! Да ты что? Откуда я могу это знать? – вполне искренне ответил я.

Но где-то далеко в моей бедной головушке мелькнула догадка, что косвенно я могу все же быть причастным к этому. Осторожно ступая, мы вернулись в комнату. Черви расползались по полу. Не буду рассказывать подробности… нам пришлось все это убрать. На следующий день я начал расследование.

Моими самыми близкими друзьями были Дзюнька и Вовка Борчанов. С Дзюнькой мы ходили в детский сад. Вместе играли, вместе росли. Отец его сгинул в лагерях – он воевал за Бандеру. Дзюнька был крепко сбитым парнишкой, с большой копной светлых, курчавых волос и всегда в хорошем настроении. Мы были не разлей вода. С Вовкой жили в одном подъезде, и учились в одном классе. Часто у себя дома угощал меня черным хлебом, натертым чесноком, с кусочком сала. Вкуснятина! Высокий, сухопарый блондин Вовка был прирожденным уличным бойцом и капитаном нашей дворовой футбольной команды. Учился он неплохо. Его боялись все. Отец его, одноногий алкоголик на костылях, носил один и тот же пиджак с приколотым орденом Красной Звезды и часто поколачивал жену до тех пор, пока Вовка не подрос.

На соседней улице жили два брата: Орка, мой одногодок, и Мирон, на два-три года его старше. У них обоих были какие-то злые, вороватые глаза. Отец их погиб, сражаясь за Степана Бандеру. Они не были моими близкими друзьями. Изредка мы вместе играли в футбол. За несколько дней до истории с кошкой я боролся на улице с Оркой. Мы не дрались, просто боролись. Вышло так, что оба упали, причем я упал на Орку. У него подвернулась и сломалась рука. Орке наложили гипс. Все видели, что я это сделал не намеренно, просто случайность. У Орки и Мирона было свое мнение о случившемся, и они твердо решили мне отомстить.

Через пару дней после того, как нам в окно зашвырнули кошку, Вовка, Дзюнька и я (о кошке они уже знали, о моих подозрениях тоже) курили в браме (подъезде) на Бассейне и увидели братьев. Один с рукой в гипсе, второй с руками в карманах направлялись к нам. Мы вышли из подъезда. Братья подошли, и только я собрался спросить не знают ли они что-нибудь про кошку, как Мирон с наглой улыбочкой бросил:

– Ну как тебе кошечка?

Я ринулся на него, но между нами бросился Дзюнька:

– На улице не надо. Пошли в браму!

Вся ватага зашла в браму. Вовка судил. Орку я вывел из строя в первую очередь, сильно схватив и резко потянув его за больную руку. Он заорал и присел на корточки, прижав к телу руку. В этот же момент я получил сильный удар в нос от Мирона. Брызнула кровь. Я рассвирепел, замахал руками, ногами и разбил ему нос. Еще несколько минут мы колотили друг друга, валяясь по подъезду. Вмешались Вовка с Дзюнькой и разняли нас. В этот день пока что на этом все закончилось.

Прошла неделя. На Бассейне братья не появлялись. Как-то вечером, когда на улице стемнело, я возвращался домой. Открыв дверь в подъезд, я увидел, как от стены оторвалась тень и бросилась ко мне. У тени в руке что-то блеснуло. Я почувствовал, как что-то липкое и теплое залило мне лицо. Тень быстро вскользнула из подъезда, но я заметил – это был Орка. Позже я узнал, что он грозился:

– За мою одну руку я его оставлю без одного глаза.

Слава богу, не вышло у него ничего из этой затеи. Однако в этот раз он рассек мне опасной бритвой бровь. Крови было много. Зажав рукою рану, я вошел в квартиру. Тарелка выскочила у мамы из рук, разлетевшись вдребезги.

– О-о-ой! Что с тобо-ой! – рифмой закричала она.

Я сказал, что упал. Рана оказалась глубокой. Мать бросилась обмывать мне лицо мокрым полотенцем, отец побежал на улицу к телефонному автомату вызывать «скорую». Мне наложили швы. К счастью, ничего важного не было задето. В последующие дни я ломал голову, обдумывая способы мести, но так и не мог ни до чего додуматься.

Однако случай представился довольно скоро. Мы с ребятами сидели на корточках в песочнице, играя в ножички. Игра заключалась в том, чтобы в определенном порядке сбрасывать ножичек с разных частей тела. Причем он должен был обязательно воткнуться в песок. У меня был симпатичный маленький ножичек с красной рукояткой. В конце улицы показался Орка, направляющийся уверенным шагом к нам. Одна рука в гипсе, другая в кармане. Остановился возле меня. Я все еще ходил с повязкой на голове.

– Ну шо? Повезло тебе с глазом, жид! – навис надо мной Орка.

Сплюнул под ноги и повернулся уходить. Не успел он сделать и шагу, как я из сидячего положения полоснул его своим ножичком по заднице.

Через дырку в брюках ручьем потекла кровь. Все пацаны вскочили на ноги. Они ведь знали, что меня порезал Орка.

– А-а-а! Сука! – заорал он, схватившись за задницу, злобно осматривая всех нас.

Дзюнька и Вовка молча стояли рядом со мной.

– Это еще не все! – зашипел гаденыш и поковылял в направлении своего дома.

– Правильно сделал! – поддержал Дзюнька.

– Молодец! – добавил Вовка. – Я всегда тебе говорил – бей первый.

На следующий день Вовка объявил, что завтра состоится тренировка по футболу. Тренера у нас не было – Вовка был тренером и капитаном нашей дворовой команды. Играли мы на большом пустыре в двух кварталах от площади.

Собралась вся команда. Пришли и Орка с Мироном. Вовка громко объявил:

– Слушайте, что я скажу! Война Эдьки с Оркой и Мироном закончена! У нас скоро игра, нам нужно тренироваться, и мы должны выиграть. Поняли?! – Он подошел в плотную к братьям. – Поняли?!

Они угрюмо кивнули. Война закончилась. Через пару лет Орка, а за ним и Мирон попали в колонию для малолетних преступников. Судьба обоим была уготована одинаковая: большей частью они сидели, в дальнейшем их убили – Мирона свои же урки в тюрьме, а Орку где-то в Сибири пристрелили во время побега.

А мой самый близкий друг Дзюнька погиб спустя два года после той злополучной истории с кошкой: в дождливую погоду он влез на крышу трехэтажного дома, поскользнулся и упал – прямо под двери своей квартиры. На следующий день умер. Это была моя самая первая большая потеря в жизни.

Пятый класс. Учительница математики забрала у меня маленький желтенький водяной пистолетик, из которого во время урока я расстреливал одноклассников. Такого пистолетика не было ни у кого, и потому я, сильно расстроившись, нахамил учительнице, за что она выгнала меня из класса. В конце года получил по математике переэкзаменовку. Летом, конечно же, не занимался: кто же будет корпеть над книжками, когда есть столько интересных игр – «пуговички», «фантики», «перышки», «цок», «касса», «об стеночку», а когда немножко подросли, пошли «ножички», «чижик», «кис-кис», «бутылочка». Переэкзаменовку я не сдал, и меня оставили на второй год.

Родителям трудно было бороться с моей врожденной ленью. Мама постоянно заставляла отца заниматься со мной музыкой. Это происходило следующим образом: отец садился на стул, я стоял рядом со скрипкой в руках, и начиналось.

– Ты что, не видишь? Здесь фа-диез! А здесь восьмая с точкой. Руку не опускай! Перестань смотреть в окно! Дина, я так больше не могу, он смотрит в книгу и видит фигу!

За окном на площади друзья гоняли мяч. Заниматься не было никаких сил.

– Применяй другие методы! – стоя в дверях, подбоченясь, науськивала мать.

Папа по своей инициативе бить меня не мог.

В музыкальной школе я сыграл свой последний сольный концерт со школьным оркестром. Когда пришли домой, я положил скрипку на стол и твердо произнес, оглядываясь на мать, стоявшую рядом с полотенцем в руках:

– Все! Я больше играть на скрипке не буду! Я ее ненавижу! Купите мне баян!

В музыкальной школе было два педагога по скрипке. Один – еврей, второй – украинец. У моего еврейского учителя не было среди выпускников такого количества хороших скрипачей, как у его украинского коллеги. У того же один из учеников, Олег Криса, стал впоследствии знаменитым скрипачом. И такое бывает.