Читать книгу Хоккёкусей. Сила стихий - Екатерина Ивицкая - Страница 4

Предчувствуя беду, Кагеро выбежала из дома навстречу Асунаро – она не сомневалась: появление деверя связано с исчезновением Ооками.

– Что с ним? – выдохнула она и, чувствуя, как от леденящего ужаса подгибаются ноги, вцепилась Асунаро в плечо.

Тот помедлил с ответом, но затем посмотрел ей в глаза и негромко произнес:

– Он жив… Я пришел за вами. Поднимите детей, перенесу вас в Укиту.

Кагеро не шелохнулась, только сильнее сжала сведённые судорогой пальцы. Боль в предплечье вынудила Асунаро перехватить ее запястье и без резких движений взять дрожащую ладонь в свою руку.

– Его пытали. Подкинули около получаса назад под ворота моего поместья. – Он говорил ровно и негромко, видя по стекленеющему взгляду Кагеро, что каждое слово наносит по ее выдержке сильный удар. – Собаки переполошили весь дом, почуяв кровь. Я послал за лекарем во дворец Повелителя – состояние Ооками крайне тяжелое. Потом сразу за вами. Мы теряем время на лишние разговоры, зовите детей.

Кагеро показалось, что жизнь остановилось. Вокруг не было звуков, она больше не различала цвета и предметы. Ледяное отчаяние выжигало сердце и подбиралось к душе, но резкий и жесткий окрик Асунаро – он, видя ее состояние, позвал по имени – вернул способность соображать. Кагеро на мгновение прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. С выдохом ушло оцепенение: она, словно ветер, перенеслась в дом и подняла с постелей детей, которые еще не успели даже заснуть. По отчаянию в глазах матери Цуру и Саншуо поняли – случилось что-то серьезное, и сами молча и быстро оделись, но, уже стоя на террасе, девочка дернулась обратно:

– Я забыла Омотю!

– Саншуо! – с надрывом воскликнула Кагеро. – Потом вернешься за куклой!

– Мамочка, я быстро! – она юркнула в свою комнату и нагнала всех уже во дворе.

Вдох. Выдох. Шаг в портал.

Через мгновение они стояли под яркими лучами утреннего солнца Хидари: в центральном парке их ждал Юми, а из дома навстречу спешила Тора, и ее глаза были полны слез. Стражники стояли не только у ворот, но и вдоль стены, словно опасаясь, что и на их господина могут напасть. Один из них засыпал песком бурые пятна и следы, которые были видны по всему двору, и Кагеро, понимая, что это – кровь Ооками, судорожно сглотнула появившийся в горле ком и подтолкнула детей к парку, чтобы они не успели их заметить.

– Лекарь уже пришел? – обратился к жене Асунаро.

Тора стерла слезы, которые при виде семьи брата против воли снова покатились по щекам, покачала головой и обняла подбежавших поздороваться детей.

– Где он? – спросила Кагеро ровным голосом.

Страх за жизнь Ооками сковывал движения и мысли, пришлось сделать усилие, чтобы при детях держать себя в руках.

– Наверху, в комнате… может, не стоит идти туда сейчас… – Тора переживала не меньше и уже видела, в каком состоянии брат.

– Ты не могла бы уложить детей спать? Они как раз собирались… – Кагеро, не обратив на слова подруги никакого внимания, сорвалась в указанном направлении.

Переглянувшись с женой и тяжело вздохнув, Асунаро пошел следом, так как знал, что увидит и без того издерганная Кагеро. Глотая слезы, Тора покачала головой и повела притихших и зевающих Цуру и Саншуо – они ничего не поняли из обрывков разговора взрослых – в комнату, в которой дети останавливались, приезжая в гости. Кагеро же взлетела по ступенькам на второй этаж, оглянулась и вопросительно посмотрела на едва поспевающего за ней Асунаро.

– В первой справа, – мрачно и коротко ответил тот, мысленно готовясь к возможной истерике непредсказуемой родственницы.

Но Кагеро была внешне спокойна и собрана. Она быстро пересекла галерею и вошла в указанную комнату, однако, сделав два шага, застыла от ужаса: тело, лежащее на низкой кровати, с которой были скинуты все подушки, несомненно, принадлежало ее мужу. Но как оно выглядело – этого Кагеро не могла вообразить даже в самых страшных кошмарах: заросшее щетиной лицо было не тронуто, но руки, ноги и торс представляли собой месиво из лоскутов кожи, обрывков одежды и запекшейся крови.

Медленно, на негнущихся ногах, она подошла ближе и, как в трансе, опустилась на колени, не в силах оторвать взгляда от изувеченного тела: ей казалось, что время вокруг замерло. Кагеро мягко коснулась дрожащими пальцами окровавленной руки Ооками, которая свешивалась с края, и переплела его пальцы со своими. Она хотела было поднести ладонь мужа к щеке, но замерла, увидев, что подушечки рассечены и кровоточат. Кагеро так и застыла, наблюдая, как алая капелька крови набухает на кончике израненного пальца: это означало, что сердце Ооками все еще бьется…

На галерее послышались торопливые шаги. В комнату в сопровождении Торы стремительно вошел мужчина, увешанный различными амулетами, коротко поклонился Асунаро и бегло окинул взглядом лежащего на кровати Ооками.

– Женщинам тут не место, – бросил он, материализуя с помощью одного из амулетов какие-то снадобья и травы.

Но Кагеро, казалось, не видела пришедшего лекаря и не слышала его слов. Тяжело вздохнув, Тора подошла к подруге, присела рядом и приобняла за плечи, словно хотела предложить разделить свое горе с ней.

– Кагеро, пойдем… – она пыталась подобрать слова, которые могли бы вернуть подругу к реальности. – Пойдем проведаем, как там Цуру и Саншуо… Они, наверное, ждут, что ты заглянешь к ним перед сном.

Услышав имена детей, Кагеро действительно пришла в себя и огляделась, как будто видела комнату впервые. Затем поднялась, опираясь на руку Торы.

– Да… да, ты права… – пробормотала она и, кинув отчаянный взгляд на почти бездыханного мужа, вышла из комнаты в сопровождении хозяйки дома.

На галерее Кагеро стало легче: она прислонилась спиной к холодному мрамору и прикрыла глаза. Тора внимательно следила за ней, словно опасалась, что подруга лишится чувств от переживаний. Но Кагеро несколько раз мотнула головой, отгоняя видения, и устало потерла виски.

– Цуру и Саншуо уже спят?

Кагеро не осознавала, как долго находилась рядом с Ооками. Ей казалось, прошла целая вечность с момента, как Асунаро появился во дворе ее дома.

– Не думаю, – мягко ответила Тора. – Я их уложила совсем недавно.

– Они не должны знать о том, что произошло с отцом, – ровно и без эмоций сказала она. – Юми видел?..

Асунаро успел перехватить только перепуганную отчаянным воем собак Ясумин: девочка выскочила из своей комнаты и побежала вниз по лестнице следом за родителями. Проворный и стремительный Юми, перепрыгивая через ступеньки, опередил мать, и Тора не успела помешать ему замереть от испуга рядом с изрезанным телом дяди, которое стражники осторожно опустили на песок во внутреннем дворе.

– Да, но я скажу ему не вдаваться в подробности.

– Спасибо, – выдохнула Кагеро и кинула отчаянный взгляд в сторону запертой двери. – Действительно… пока схожу проведать их…

Но не успела она сделать и шага, как Тора коснулась ее плеча и жестко произнесла:

– Тогда надо взять себя в руки. Нельзя, чтобы дети видели тебя в таком состоянии.

Что на самом деле творилось в душе Кагеро, не знал и не мог представить никто. Раньше воспоминания никогда не терзали ее на Хидари – Ооками всегда был рядом, всегда защищал от них.

Теперь же она снова встретилась с ними лицом к лицу.

– Ты права… – закрывая глаза и сжимая пальцы в кулаки, прошептала Кагеро. – Ты права…

Сделав несколько глубоких вдохов, она выпрямилась и заставила себя на время отстраниться от увиденного. У нее еще были силы, чтобы противостоять призракам прошлого: черты лица смягчились, но напряжение чувствовалось в скованности движений и слишком прямой спине. Кивнув Торе, она пошла по галерее в левое крыло поместья, где располагались детские комнаты.

Цуру и Саншуо не спали: как только Кагеро появилась, они вскочили с кроватей и подбежали к матери. Оставшись одни, дети стали вспоминать обрывки услышанных разговоров взрослых, шёпотом делились тем, что успели заметить после того, как попали в дом дяди. И решили, что раз мама так переживает уже не первый день, значит, состояние отца тяжелое.

– Как папа? – обеспокоенно спросила Саншуо и с тревогой взглянула в глаза матери. – Ему очень плохо?

– С ним все будет хорошо, – Кагеро присела и обняла детей. – К нему приехал лекарь, и ваш отец скоро поправится. Вам пока надо немного поспать, хотя бы до обеда.

Кагеро отвечала ровным и тихим голосом, стараясь, чтобы тревога не передалась детям. Ей отчаянно хотелось вернуться обратно – опуститься в сейдза20 рядом с дверью в комнату, в которой вел борьбу за жизнь Ооками, – но заставляла себя не думать об этом. Сейчас она была нужна детям, а на Хидари мужу никак не могла помочь.

– А потом мы можем пойти поиграть во дворе с Юми? – спросил Цуру.

Раз мама говорила, что все хорошо – значит, так и было. Они тоже недавно тяжело болели, и пришлось звать лекаря – его горькие микстуры поставили их на ноги за пару дней. Поэтому повода для переживаний больше не было.

– После того как поспите – да, можете.

Кагеро приобняла близнецов за плечи и подвела к кроватям.

– Ой, ты поранилась! – воскликнул Цуру, указывая на кровь на рукаве матери.

Вдох. Выдох.

– Ничего страшного, сынок, – после паузы ответила Кагеро: заставить себя не думать о том, почему кровь туда попала, было нелегко. – Эта рана затянется… Ложись спать…

Поцеловав и крепко обняв каждого, Кагеро вышла вслед за Торой в коридор и прикрыла дверь комнаты.

***

Тора и Кагеро уже несколько часов сидели на подушках центральной террасы второго этажа в ожидании Асунаро и лекаря, которые все никак не выходили из комнаты. Кагеро порывалась сесть ближе, на холодный мраморный пол галереи, но Тора не позволила ей сделать это – увлекла на подушки и почти насильно заставила выпить хоть одну чашку чая (в которую предусмотрительно добавила успокоительное зелье). Натянутые до предела нервы могла расслабить лишь катана Нии-ши21, но выходить из дома Кагеро не решилась, вместо этого погрузилась в подобие транса и сидела без движения, уставившись в одну точку на противоположной стене. Зелья никогда не помогали ей.

За это время Тора была вынуждена несколько раз отлучиться, чтобы отдать приказы слугам об обеде и проведать Ясумин и Юми, который обещал матери присматривать за младшими сестрами и братом. Но все остальное время она внимательно следила за неподвижной подругой и старалась не думать о том, что происходит в соседней комнате.

Скрипнула дверь. Послышались шаги, и Кагеро дернула головой, выходя из транса. Вскочить на ноги она не успела – на террасе появились Асунаро и лекарь, и вместе с ними ворвался вихрь ароматов лечебных трав. Кое-где на их рукавах были заметны пятна крови, но выражение лиц было усталым, а не скорбным, и, несмотря на это, Кагеро поняла, что не может первой задать вопрос, словно ком в горле мешал ей говорить. Пока они усаживались на подушки, Тора позвала слуг, чтобы те принесли чай.

– Ваш муж жив, госпожа Нии-ши, – наконец ответил лекарь, понимая, что его слов ждут с замиранием сердца. – Состояние еще тяжелое, но мы с советником Асунаро сделали все возможное, чтобы не дать ему уйти к Повелителю душ. Он должен оставаться здесь, на Хидари. Любое перемещение на Сейто для него смертельно.

Кагеро облегченно вздохнула и уронила голову на ладони. Тем временем лекарь, приняв пиалу с чаем из рук хозяйки, продолжал:

– Я залечил как внешние раны, так и многочисленные внутренние. Целебные заклинания должны привести его тело в нормальное состояние дней за шесть-восемь. Это время он пробудет без сознания, магия будет подпитывать его, а когда придет в себя, вернет физическую форму за день-другой. Шрамы месяц или два будут видны, но большая часть через полгода исчезнет.

– Физическую? – переспросила Кагеро, почувствовав, что лекарь выделил это слово.

– Мне сложно предположить, как пережитое скажется на его душевном состоянии. Мои заклинания смягчат восприятие в первое время. Ваш муж будет помнить, что с ним происходило, но это не доставит ему сильных страданий. Полагаю, когда вы вернетесь на Сейто, воспоминания могут стать более яркими. С ним работал настоящий мастер, поэтому я не удивлюсь, если его душевное состояние претерпит некоторые изменения.

– Настоящий мастер? Что вы имеете в виду? – Кагеро медленно выпрямила спину, а в глазах появился опасный блеск.

– Вы же не думаете, что его банально стегали хлыстом? – пожав плечами, ответил лекарь. – С ним работал человек, прошедший полное посвящение в искусство пыток! Все раны были нанесены с целью доставить максимальную боль с минимальными повреждениями тела. Это действительно был мастер, я видел немало бедолаг после подобных процедур, и они не шли ни в какое сравнение.

Тора заметно побледнела уже при первых словах о пытках, но Кагеро не изменилась в лице, только сильно сжала кулаки, впиваясь до боли ногтями в ладони.

– И много ли, советник, у вас в стране людей, владеющих таким искусством? – холодно спросила она.

Асунаро задумался, подсчитывая, сколько палачей работало в Подвалах дворца за последние годы:

– По всей стране, наверное, наберется больше сотни. Это из тех, кто активно практикует или уже отошел от дел, но мастерством все равно владеет. Пытки, Кагеро Нии-ши, распространены на Хидари как способ добывания нужной информации.

В комнате воцарилось молчание, которое прервал задумчивый голос лекаря:

– Только одного не могу понять… Зачем он рассек ему подушечки пальцев. Совершенно бесполезные раны с любой точки зрения… К тому же, учитывая, что повреждения были нанесены несколько часов назад, когда советник уже находился в таком состоянии, он даже не почувствовал боли. Это единственные ранки, которые не хотели затягиваться. Предполагаю, что для их нанесения использовали неизвестный мне амулет. Они больше не кровоточат, но все еще открыты. Я бы посоветовал прикладывать к пальцам примочки из ромашки…

– Благодарю вас, – Кагеро поднялась с подушек и поклонилась лекарю.

Больше медлить она не могла: отчаяние снова начинало брать верх, и ей было жизненно необходимо увидеть Ооками, пусть даже лежащего без сознания.

– Помочь Нии-ши – честь для меня, – ответил он с поклоном.

Кагеро коротко кивнула Асунаро и Торе, вышла из комнаты и направилась в спальню мужа. Жив. Самое главное – Ооками жив. А остальное уже не было важным.

***

Тихое появление Асунаро незадолго до восхода солнца в поместье князя Итачи прошло почти незамеченным. Дежуривший ночью стражник разбудил своего господина, и тот вышел во двор навстречу неожиданному гостю. Заходить в дом Асунаро отказался, и встревоженный его измученным видом Итачи предложил пройти в сад. Советник устало опустился на скамью и после небольшой паузы заговорил:

– Я хотел просить тебя и Кицуне погостить в Уките…

– Что случилось?

Итачи не тешил себя надеждой, что это простой визит вежливости.

– Ооками сильно изранен, Кагеро на грани. Мы с Торой не удержим ее, если он не выживет.

Князю не надо больше ничего объяснять, он слишком хорошо знал свою тещу, чтобы понимать, что происходит в ее душе, пока Ооками при смерти.

– Она уже порывается идти мстить?

– Некому, – Асунаро пожал плечами и устало потер виски: – Я не знаю исполнителя. К тому же она пока считает, что опасность позади. Лекарь, по моей просьбе, не сказал ей всей правды. Выживет ли он, будет ясно только через несколько дней.

– После того как Татегами22 отправился к Повелителю душ, от необдуманных действий ее если и может кто удержать, так это Ооками, – Итачи тяжело вздохнул, переживая за друга. – В любом случае, советник, на Хидари полетят головы с плеч: Кагеро не оставит это безнаказанным.

– Я знаю. И у нее есть полное право мстить… – тщетно пытаясь отогнать воспоминания о последних часах, ответил Асунаро. – То, что сделали с Ооками, ужасно.

Какое-то время они сидели молча, слушая нарастающий птичий гомон в предрассветной тишине и наблюдая, как восходящее солнце начинает окрашивать небо над кромкой леса. Итачи, пытаясь осознать услышанное, первый прервал молчание:

– Но кому это понадобилось?

Асунаро пожал плечами.

– Без понятия. Во дворце отрицают любую причастность к происшедшему. Ооками успешно закончил переговоры и собирался вернуться на Сейто. Но после того, как вышел во внутренний двор, больше его не видели. Стража посчитала, что он воспользовался порталом, и не обратила никакого внимания на то, кто был рядом с ним. Но на Сейто Ооками не появлялся… В любом случае тебе и Кицуне с Шикой лучше перебраться на время к нам, чтобы быть в курсе происходящего. А также… – добавил он после небольшой паузы, – чтобы это никак не могло затронуть дочь Нии-ши…

– Понятно… – протянул Итачи. – Ты думаешь, это может быть связано с Кагеро и ее мечом?

– У меня нет ни одной идеи. Поэтому я лучше позабочусь о вашей безопасности сейчас, чем потом буду жалеть о непредусмотрительности.

Такие доводы показались Итачи весьма разумными, он резко поднялся со скамьи и спросил:

– Мне разбудить Кицуне и Шику? Идем прямо сейчас?

– Нет, пока не стоит. У нас вечер, и я все же хотел бы несколько часов поспать. Спокойно соберитесь и ждите меня ближе к концу дня. Я сообщу, если…

Оборвав себя на полуслове, Асунаро тяжело поднялся, на прощание кивнул и пошел к выходу из поместья, чтобы открыть портал обратно на Хидари.

О том, что будет «если…», думать он себе категорически запрещал.