Читать книгу Хоккёкусей. Сила стихий - Екатерина Ивицкая - Страница 9

Спустившись на террасу, Кагеро больше не спорила и не протестовала: на смену сильному эмоциональному напряжению пришла апатия. Она медленно спустилась по лестнице, направилась к центральной комнате этажа и устроилась на подушках. Пока не вошли слуги с подносами с чаем и легким ужином, Кагеро сидела, спрятав лицо в ладонях. Занявшие свои привычные места за низким столом Асунаро и Итачи тоже не спешили начать беседу.

– Может, если ты подробно расскажешь, что произошло в пещере, тебе станет легче и мы сможем найти еще зацепки? – предложила вернувшаяся Тора, опускаясь на подушки рядом с мужем. – Не держи все в себе, я же вижу, как тебя это выжигает! К тому же, вдруг ты что-то видела или слышала, но не придала этому значения, а мы все вместе сможем понять, что нам делать дальше.

Кагеро подняла голову и, закусив губу, посмотрела сначала на Асунаро, но тот не отвел взгляда, а затем на зятя и подругу, приняла решение и, кивнув, потянулась за яблоком – ей было нужно время, чтобы собраться и разрешить себе вспомнить о тех событиях.

– В пещеру, скорее всего, придется вернуться. Там было нечто странное – оно и привлекло мое внимание. Зеленоватое сияние на стене, необычное для горных пород того вида. Я сама не могла определить, что это, и хотела позвать вас, – она снова посмотрела на Асунаро, – но заметила, что вы уже рядом. Поэтому повернулась к вам… к тому, кого считала вами, спиной, – Кагеро на мгновение закрыла глаза… Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. – Только после того как мне заломили руку и впечатали в стену, я поняла свою ошибку. Те слова, что он мне сказал, я опущу из уважения к вам, советник. Ну, а дальше пришлось выкручиваться по мере сил и возможностей. Результат вам известен.

– Кагеро, вы сами заметили, тот человек не был мной, – мягко, но требовательно произнес Асунаро. – Что он сказал?

Но она лишь покачала головой и вцепилась в яблоко так, что побелели костяшки пальцев.

– А если по той фразе мы сможем понять, откуда он взялся? – Тора не отступала и пыталась заставить подругу выговориться, а не держать воспоминания в себе. – Что он от тебя хотел?

– Вкратце описал последующие перспективы, – Кагеро так сформулировала свой ответ и вопросительно посмотрела на сидящих напротив напарников: – Вы оба, думаю, поняли какие? – Асунаро помрачнел и кивнул. – И Торе о них не рассказали?

После второго подтверждающего кивка Кагеро повернулась к подруге и жестко ответила на ее вопрос:

– Если я скажу, что он сначала вжал меня в стену, а затем содрал кейоги, тебе будет достаточно, чтобы воссоздать картину происходящего, или мне продолжать?

Глаза Торы широко раскрылись от ужаса, она прижала ладони ко рту, чтобы сдержать восклицание, и отрицательно помотала головой, понимая теперь, почему Кагеро так остро реагирует на приближение ее мужа. Асунаро же, который чувствовал себя отвратительно из-за сложившейся ситуации и не мог отделаться от ощущения, что виноват в приписываемых ему деяниях, решил все же переменить тему.

– Возвращаться не надо, я знаю, что это было за сияние, – он старался не встречаться взглядом с Кагеро, поэтому повернулся к Итачи, но обращался все же к ней. – Похоже, наш палач любит доставлять своим жертвам не только физическую боль, но и издеваться в психологическом плане. Это был портал наблюдения. Все происходящее он видел, сидя у себя в норе: и нападение, и вашу реакцию, и наше появление…

– Кем был тот человек? – голос Кагеро дрогнул вначале, но потом она взяла себя в руки и продолжила вести беседу: – На него ведь было наложено заклинание, которое делало его так похожим на вас?

– Да. Это беглый каторжник с рудников, – Асунаро после многочасовых допросов стражников не хотел вдаваться в подробности. – Сейчас там осматривают каждый камень, каждую тропу. Мои люди пытаются понять, как он смог сбежать, но пока никаких идей нет.

На какое-то время на террасе повисла тишина: каждый был погружен в свои невеселые мысли и не спешил делиться ими с друзьями.

– Надо что-то решать с вашими отношениями, – первая не выдержала тягостного молчания хозяйка дома. – Мне вовсе не хочется однажды обнаружить своего мужа с перерезанным горлом, но и расставаться нам всем тоже нельзя!

– Тора!.. – с болью в голосе воскликнула Кагеро, но ей не дали договорить.

– Кагеро, пожалуйста, не думай, что я тебя в чем-то обвиняю! Я даже боюсь представить себе, что бы чувствовала, если бы со мной случилось подобное! Вас явно пытаются напугать или перессорить – надо держаться вместе и так, чтобы никто из нас не пострадал. Тебе следует больше отдыхать, тогда твои реакции, может быть, станут более… адекватными. Со временем это должно… Кагеро, ты меня слышишь?..

Тора прервала свой монолог, увидев, что подруга застыла, как каменное изваяние, не мигая, уставившись в одну точку за ее спиной. Асунаро и Итачи тоже заметили такую резкую перемену, и все трое одновременно обернулись посмотреть, что привлекло внимание Кагеро.

У двери, держась за косяк, стоял бледный Ооками и смотрел на свою жену так, как будто видел в последний раз в жизни: стараясь запомнить каждую черточку ее лица, каждое движение… Кагеро медленно поднялась и осторожными, неуверенными шагами пошла к Ооками, словно боясь, что спешка спугнет фантом и видение растает. Но Ооками не исчез. Кагеро остановилась в шаге от мужа, и теперь они оба застыли, глядя друг на друга, забыв о том, что на террасе кроме них двоих есть кто-то еще. Губы Ооками дернулись в улыбке, он протянул дрожащую, испещренную шрамами руку к волосам Кагеро, провел пальцами по выбившейся прядке и тихо произнес:

– Единственное, за что я себя корил, мысленно прощаясь с тобой каждый раз, как начиналось утро, что не сказал при нашем последнем расставании, как сильно люблю тебя…

Голос Ооками разрушил в Кагеро преграды, которые она возводила, чтобы сдерживать накопившиеся эмоции. Она сделала последний шаг и заплакала, прижавшись к груди мужа, вымывая слезами все страхи и тревоги и расслабляя взвинченные до предела нервы. Обняв ее, Ооками наконец окончательно осознал, что все мучения позади: он вырвался и из рук палача, и от Повелителя душ. И его Кагеро рядом – живая, настоящая, любящая. В болезненном бреду ее образ не раз являлся ему, но только сейчас все изменилось и закончилось. Он прикрыл глаза и позволил себе коснуться губами ее виска, провести пальцами по черным волосам, вдохнуть столь родной жасминовый аромат, который всегда окутывал жену.

Рыдания Кагеро стали стихать и перешли в судорожное всхлипывание. Ооками уже и не помнил, когда последний раз она позволяла себе такое проявление эмоций. Не зная, как долго ей пришлось переживать за него, он чуть отстранился и нежно провел пальцами по ее щеке. Кагеро попыталась улыбнуться мужу, но как бы ни старался, Ооками не смог прочитать всю глубину ее боли – слезы еще застилали взгляд.

– Зачем ты встал? Ты еле стоишь на ногах… – прошептала она, не в силах справиться с катящимися из глаз слезами.

Ооками снова коснулся ее щеки, ловя очередную соленую каплю, но Кагеро перехватила ладонь, переплела свои пальцы с его и поднесла к губам. Со стороны раздалось вежливое покашливание хозяина дома, намекающего, что у сцены долгожданной встречи есть свидетели, о которых и Кагеро, и Ооками совершенно забыли. Они оба встрепенулись, и Ооками ответил:

– Если я сам дошел до этой комнаты, то выдержу и неспешный разговор.

Обернувшись, Кагеро увидела, что и Тора не может сдержать слезы радости, и сделала над собой усилие, чтобы отойти от мужа и позволить сестре и друзьям обнять его.

– Ну ты и заставил нас, братец, поволноваться! – воскликнула Тора, когда все расселись по своим привычным местам.

– Как вообще случилось, что я остался жив? – Ооками повернулся к Асунаро и не смог не удержаться и не сжать руку жены, чтобы еще раз удостовериться в ее реальности. – Я был уверен, что, открыв глаза, увижу Повелителя душ, но никак не темную комнату твоего поместья.

– Тебя подбросили к воротам дома скорее почти мертвым, чем еле живым.

– Как давно?

– Восемь дней назад.

Ооками представил себе, что творилось в эти дни как в поместье, так и в душе Кагеро, и, чтобы не выдать свое волнение, прикрыл глаза, но все же тихо произнес:

– А сколько я был… там?..

– Почти семь.

– Я потерял счет дням, боль тянулась бесконечно…

Кагеро дернулась при этих словах, выпрямила спину и обернулась к мужу. В ее глазах теперь полыхал огонь мести:

– Кто? Скажи мне его имя, и он заплатит за всю твою боль…

– Так вы ничего не знаете? – удивленно спросил Ооками. – Он не пытался связаться с кем-либо из вас?

Так как товарищи по вылазке молчали, рассказывать решил Асунаро, морально приготовившись отвечать перед другом за то, что подверг опасности жизнь его жены.

– У нас тут кое-что происходило, но мы не знаем, почему и кому понадобилось тебя пытать.

– Я тоже, – горько усмехнулся Ооками в ответ. – Точнее говоря, я знаю, что они от меня хотели – чтобы я отдал им какую-то Северную звезду. Но я не имею ни малейшего понятия, что это такое и откуда у меня может взяться эта вещь. Я понимал, живым меня не выпустят, и мог только сожалеть о такой бестолковой смерти – фактически ни за что.

– Северная звезда?.. – встрепенулась Тора. – Хоккёкусей?

– Да, они произносили это слово, – Ооками внимательно посмотрел на сестру. – Ты знаешь, что это?

– И да и нет, – Тора потерла пальцами виски. – Я рассказывала Ясумин какую-то сказку про Хоккёкусей, когда она была совсем маленькой. Но я тогда их столько перечитала, что уже не помню, о чем были те легенды или сказки. Надо будет утром пересмотреть книги, а их у нас немало…

– У вас что, советник, все легенды имеют под собой реальную основу? – наконец позволила себе ехидно усмехнуться Кагеро. – Сначала катана, теперь звезда…

– Только не произносите, пожалуйста, свою любимую фразу о том, что наша страна дикая, – в тон ей ответил Асунаро.

Итачи и Ооками, время от времени слышавшие подобные заявления от Кагеро, рассмеялись, окончательно снимая болезненное напряжение вечера.

– Почему они сочли, что камень у тебя? – Тора не давала отвлечься от основной темы разговора. – Из-за того, что ты касался его?

– Почему ты так решила? – настороженно спросил Ооками, становясь снова серьезным.

– Посмотри на пальцы своей правой руки.

Нахмурившись, Ооками повернул ладонь кверху. Ранки уже зажили, но шрамы были хорошо видны.

– Да, они почувствовали, что я касался этого амулета. Но как – не имею ни малейшего понятия. Я брал в руки столько предметов, что любой из них мог оказаться этой самой звездой. Полагаю, это какой-то драгоценный камень, раз его так назвали.

– Кто? – повторила свой вопрос Кагеро – ее спина была напряжена так, что казалось, она в следующий момент готова ринуться в бой.

– А у вас не было никакой, даже самой безумной идеи?

Ооками не смог отказать себе в еще одном нежном касании ее руки – их пальцы переплелись, и он решил больше не прерывать их тактильную связь.

– Идей было мало, – взгляд Кагеро смягчился, но желание узнать имя виновника не давало увести ее от цели: – Самая логичная – это возможная месть за Куротачи и все, что могло быть с ним связано. Но Незуми умер на рудниках, а у Куротачи, как сказал Асунаро, наследников нет.

Неожиданно рассмеявшись, Ооками покачал головой, а потом заставил себя оторвать взгляд от Кагеро и перевел на Асунаро:

– Ну знаешь ли, советник, от тебя я такого не ожидал! И это сказал ты, близко знакомый с моей сестрой и женой…

– О нет! – простонал Асунаро, откинулся на подушки и закрыл лицо руками. – Я идиот! Конечно же! У Куротачи нет наследников, у него есть… наследницы…

Многозначительно переглянувшись, Тора и Кагеро почти одновременно хмыкнули – и выражение их лиц не сулило советнику ничего хорошего.

– Не надо! – Асунаро резко выпрямился и быстро выставил руки, защищаясь. – Я прекрасно знаю все, что вы обе мне хотите сказать. Был неправ, признаю свою ошибку и приношу извинения.

– Так что там с наследницами? – укоризненно качая головой, спросила Кагеро.

В иной ситуации она бы ответила гневной тирадой, но присутствие Ооками, то, как он сжимал ее ладонь, ощущение тепла его пальцев умиротворяло настолько, что она решила не идти в этот бой.

– У Куротачи, если мне не изменяет память, было три дочери, – принялся вспоминать Асунаро и не удержался от комментария: – Похоже, что его, как и отца, коснулась семейная традиция рожать только девочек… После рождения все три были отобраны у матерей и росли во дворце вместе с дочерями Повелителя. Куротачи ими мало интересовался, даже, можно сказать, не интересовался вообще. Поэтому их скорее считали дочерями, чем внучками Повелителя. Когда они выросли, их, естественно, выдали замуж. Старшая, кажется, уже умерла… – Асунаро задумался, вспоминая детали. – Младшая живет где-то на юге, а средняя вышла замуж и осталась при дворе. А замуж ее выдали за…

Он замолчал, осознав правильный ответ на все свои вопросы, и рукой закрыл глаза.

– Кувабару, – тихо закончил за него Ооками.

– Да, за Кувабару… – в голосе Асунаро прозвучали нотки отчаяния – он прекрасно знал этого человека, но почему-то не вспомнил, перебирая всех возможных противников: – Придворного палача Повелителя…

– Что за странное имя? – удивился не вмешивавшийся до этого в разговор и начинающий украдкой зевать Итачи. – «Чур меня!»

– Это не имя, а кличка. Так его прозвали побывавшие у него в руках, надеясь, что не он будет задавать им вопросы… – Асунаро выпрямился, стараясь не встречаться взглядом ни с Кагеро, ни с Торой. – Как его зовут на самом деле, уже не помнит никто. Кувабара много лет назад отошел от дел и больше не практикует в темницах Повелителя, но это не значит, что он потерял навыки…

– Да-а, советник… – протянула Кагеро. – Сегодня вы нас просто шокируете своими знаниями о дворцовой жизни! Вдруг, если бы вы вспомнили об этом хотя бы на пару дней раньше, последних событий можно было бы избежать…

– Кстати, что у вас произошло? – спросил Ооками и повернулся к сестре: – Я слышал твои слова, что кто-то собирался перерезать горло Асунаро.

– Я собиралась, – мрачно ответила Кагеро, отводя взгляд.

Брови Ооками изумленно поползли вверх:

– Неужели наш дорогой советник так тебя довел, что ты решила положить конец вашим спорам и разногласиям столь радикально?

Ни Кагеро, ни Асунаро не ответили на этот вопрос, старательно избегая смотреть друг на друга.

– Похоже, рассказывать придется мне, – вздохнул Итачи, прикрывая зевок ладонью, – иначе они опять подерутся… – Кагеро нехорошо посмотрела на него исподлобья, но промолчала. – Твой этот Кувабара окутал дом заклинанием, и нам троим, – он указал на Асунаро и Кагеро, – стали сниться сны о наших детях, словно кто-то их там держит… в горах. Чтобы избавиться от наваждения, мы должны были в эти горы попасть, что и сделали.

– Погоди, – прервал его Ооками, думая, что ослышался. – Ты хочешь сказать, что Кувабара заманил вас такую очевидную в ловушку, и вы в нее добровольно пошли?

При этих словах Тора негодующе фыркнула, однако пока решила не комментировать вопрос брата, а сложила на груди руки, предвкушая ответ.

– Во-первых, мы должны были снять заклинание, а во-вторых, думали, вдруг сможем понять, кто на тебя напал, и вообще, что этот палач-колдун от нас хочет! Да, голос разума у нас все же был, – Итачи отвесил легкий поклон в сторону хозяйки дома, – твоя сестра пыталась нас отговорить, но переубедить наших упорных воинов… – следующим жестом он обратил внимание друга на излишние невозмутимых Кагеро и Асунаро, – ей не удалось.

– Ты так говоришь, как будто сам не рвался в бой! – княгиня кинула на зятя уничижительный взгляд.

Однако Итачи оставил этот выпад без внимания – просто пожал плечами и продолжил рассказ:

– Асунаро знал, где искать пещеры, мы разделились: Кагеро пошла в одну сторону, мы в другую. Наша была пуста, зато твоя жена получила сполна. Может, дальше расскажешь сама? – обратился он к ней.

– Продолжай… – процедила Кагеро.

– Как хочешь, – развел руками Итачи, – Потом не обижайтесь, если я иначе перескажу. В общем, ее там поджидал один из подельников твоего Кувабары, но не просто так, а в облике Асунаро, причем даже одетый точно так же! Двойник – что не отличишь, идеальное заклинание! Напал со спины, они подрались и Кагеро его убила. А теперь – по старой памяти – безуспешно пытается это сделать еще раз.

Переведя взгляд с Кагеро на Асунаро – по неоднозначному выражению их лиц можно было понять, что за этой парой фраз скрывается намного больше, – Ооками покачал головой и подвел итог услышанному:

– Ничего не буду говорить по поводу того, что вы отпустили ее одну, так как догадываюсь, что спорить с моей женой было трудно. Но все равно вы трое поступили более чем безрассудно!

Подробности он решил узнать потом, очевидно, что ни Кагеро, ни Асунаро не собирались рассказывать их во всеуслышание.

– Может, тебя они послушают, – проворчала Тора, которая до сих пор корила себя, что позволила им отправиться в горы. – Мои попытки их остановить остались безрезультатными.

Черные точки перед глазами, а также легкое головокружение и озноб дали Ооками понять, что он поторопился с выводами о состоянии своего здоровья. Он пригубил чай, который успел за время разговоров остыть, и понял, что легкая дрожь от этого не прошла. Чувство голода после стольких дней без еды тоже не мучило его – это было странным, вкупе с невозможностью вспомнить о пытках. Похоже, что силы и энергию он пополнял с помощью местного лечебного заклинания, и это пока устраивало его – однако желание оказаться в тишине и темноте начинало брать над ним верх.

– Предлагаю дальнейшее обсуждение отложить на завтра, – сказал Ооками, тяжело поднимаясь на ноги. – Я начинаю чувствовать сильную усталость и предпочитаю до комнаты дойти сам, а не отключиться прямо тут.

– Разумное решение, – согласилась Тора, от внимательного взгляда которой не ускользнуло внезапное изменение состояния Ооками. – Заклинания лекаря поддерживали тебя, пока ты без сознания, теперь они постепенно спадут, и ты можешь резко почувствовать себя хуже.

Асунаро и Тора внимательно следили за тем, как медленно и осторожно – все еще не выпуская руки Кагеро из своей ладони – Ооками идет к выходу на галерею и подходит к лестнице. Он остановился, опершись на перила, понимая, что перед восхождением на второй этаж ему надо передохнуть.

– Асунаро! – воскликнул тем временем, задержавшийся на террасе Итачи. – Я был бы признателен, если бы ты перебросил меня в Игуру-су. Полагаю, что теперь есть кому приглядывать за моей дражайшей сестренкой, а я уже так давно не видел свою жену!

– Что? – попыталась возмутиться резко развернувшаяся Кагеро. – Ты все это время следил за мной?

– Присматривал, – он отскочил на безопасное расстояние (за спину Асунаро), – давай назовем это так. Присматривал, чтобы ты не наделала глупостей!

Но Ооками, обменявшись коротким взглядом с хозяином дома, а также прекрасно понявший значение слов Итачи, обнял жену за плечи и подтолкнул к лестнице:

– Пойдем спать, скандал ты еще успеешь закатить им обоим завтра, когда передохнешь и поймешь, что они делали все это из лучших побуждений и в целях самозащиты.

Кагеро укоризненно посмотрела на смеющихся друзей и покачала головой, старательно пряча и свою улыбку: рядом с Ооками жизнь снова возвращалась в привычное русло, и никакие подшучивания не имели больше для нее значения.