Читать книгу Хроники особого отдела - Екатерина Селезнева, Е. В. Селезнёва - Страница 7

«Всё возможно, если никто не доказал, что этого не существует».

Джоан Роулинг

Мы расселись вокруг стола с ноутбуком, затаив дыхание, Боб на что-то нажал и тут же мы услышали голос Конрада.

– Саша, ты что, не в состоянии сказать точно?

– Скандала в конторе хочешь? Надо везти убиенную к нам, там и производить вскрытие. Ты лучше подумай, как нам отсюда уехать, – баритон говорившего поражал звонкими обертонами, так блистает далёкая молния во мраке.

– Саша! Ты не понял, что это она сделала? – зарычал по-тигриному Кон.

– Не думаю, что всё. Погоду возможно, но не всё. Там чёртова лесина катается по вашей машине и никого сюда не пускает. Мы едва через неё перелезли. Наш шофёр до сих пор трясётся от ужаса, когда оценил её размеры. Кон, думаю, то дерево ждало не вас. Оно давно кем-то подпилено, но вы как-то проскочили.

– Да, проскочили. Знаешь, Саша, такой пурги я лет двадцать не видел. Ветер с ног валит. Ладно. Говори, что можешь, без вскрытия и прочего.

– Её отравили беладонной, – баритон хохотнул. – Это невероятно! И отравили, и зарезали.

– Что? Белладонной? Да где её взяли зимой? Неужели они готовились заранее?

– Кон, это же лекарственное средство! Главное концентрация. Кстати, её отравили за два часа, до того, как воткнули нож. Она бы умерла, от яда где-то через пять часов. Точнее скажу только после вскрытия.

– Интересно. Жадную Тамару убили двое? Независимо друг от друга? Хотя… может и не так.

– А это не из-за того артефакта? – послышался густой бас, третьего собеседника.

– Вася, я же никому не говорил, что это артефакт. Сказал, что это важная улика. Даже в пакетик сунул. Никто не знал, что это неразменная тысяча. Внешне – деньги, как деньги.

– Это как же в нашей конторе ушами прохлопали? – захохотал Вася. – Вот там теперь шухер!

Наступило молчание, и Боб тоненько пропищал:

– Так он не врал?! Это правда? Я бабке отдал неразменную тысячу? Вот лох! Хотя, ну её к лешему.

Прозвучал рык Конрада:

– Это – новодел! Думаю, что сделал её мастер неосознанно, но охотились здесь не на тысячу.

– Не понял! – прогудел Вася

– Вася, они охотились за маятником. Эх! Ведь чувствовал я, что серой пованивает! Даже, когда с Тамарой тары-бары разводил, я искал второе зеркало, но мне и в голову не пришло, что оно в маятнике. Вот, Вася, хочешь спрятать, держи на виду.

– А что же они зеркало со стола не взяли? – прозвучал баритон Саши.

– И я не понимаю. Единственно, что приходит в голову, что они не всё знали про зеркала. Так. Мне нужен банальный Интернет и всё почитать. Не понимаю, куда смотрит отдел? Оно ведь давно здесь.

– Нет, ты неправ, Кон! – проговорил Саша. – В конторе что-то про такое знали. Не зря же тебя отозвали и сунули на это расследование. Да и нас, сразу отрядили. Что-то здесь затевается ещё, и контора собирает все силы. Даже кандидатов пригнали.

– Кандидатов?! Ах ты! Так вот почему! – зарычал Конрад.

– Ты не дёргайся раньше времени, и вообще пошли жрать. У меня в брюхе урчит, – прогудел Вася. – Не психуй, а прикрой детишек.

Мы переглянулись и отправились в столовую. Видимо произошедшее произвело бодрящее впечатление на отдыхающих. Они пришли принаряженными, кроме нас, конечно.

Поведение тоже изменилось. Близнецы за семейным столом были тихи, вежливы и не толкались. Глава семейства по такому случаю нарядился в тёмно-бардовую рубашку, его супруга, по-прежнему в очередную кофту с воланами и длинную юбку. «Попугайчики» всё время огрызались друг на друга, но опять нарядились в джемпера тропических расцветок, а за столом, где сидела дама-вобла, все оделись в тёмное и напряжённо прислушивались к разговорам.

Все осмотрели нас с ног до головы, причём на лицах «попугаих» мелькнуло выражение зависти. Я не поняла к чему бы это? Девочки были в боевой раскраске, что же их наш внешний вид тревожит? Мы очень скромненько наряжены – джинсы и джемпера. Полицейские, свободные от дежурства, сидели за отдельным столом и с одобрением посмотрели на нашу компанию, за что были награждены улыбкой Гусёны.

Столы поражали продуманностью и изобилием. В центре стояла красивая фарфоровая миска с винегретом, а также большое плоское блюдо, на котором тоненькие кусочки сала, разложенные веером, отливали жемчугом, матовое сияние которого подчёркивалось веером бархатисто-серой буженины. Столы украшали хрустальные кувшины с ярким смородиновым морсом. Перед каждым стояла большая чашка из белоснежного фарфора с янтарным бульоном и рядом – блюдце с четырьмя изящными пирожками, золотистыми от масла.

Все, почему-то одновременно, набросились еду, и несколько минут слышалось только сопение, хлюпанье и стук столовых приборов. К нам подсел Конрад и молча принялся за еду. Мы переглянулись. У меня в ушах звучало слово кандидаты, я начала сильно подозревать, что это мы. Задумавшись, я сунула два пирожка в рот и услышала от нашего гостя:

– Не подавись.

– Большого и очень приятного аппетита, – немедленно дал сдачу Боб и смело добавил, – любезный мент.

Конрад весело оскалился и подмигнул ему:

– Слышь мастер-недоучка! Ведь у тебя есть ноутбук и, думаю, что не хилый.

Боб сморщил нос.

– С чего это я буду помогать Кай спор проигрывать? – я вскинулась, а Боб ухмыльнулся. – Про спор все уже знают.

– Очень надо! Позарез! – строго пророкотал Конрад.

– Бартер! – также строго провозгласил Боб.

Конрад оскалился.

– Пожалуйста! Пока ты дрых в растительных ароматах, твоей подруге чуть голову не проломили.

– Это мы знаем, – рассердилась Гусёна. – Кстати, она отделалась лёгким сотрясением мозга.

– Ладно. Тогда я скажу иначе. Я вас обоих пришибу, если вы её оставите одну. Медовый месяц, это не повод клювом щёлкать, – я от возмущения подскочила, а он тихо рыкнул. – Не фырчи. Надо понять почему, тебя пытались прибить?

– Ладно, пошли к нам в номер, – насупился Боб и направился к выходу, Конрад за ним.

– Ты никого не видела в лесу? – прошептала Гусёна.

– Конрада.

– Ага! Ты уже его по имени зовёшь. Ты с ним на ты?

– А он?! Он мне все время тыкает на мой возраст, и унижает. Знаешь, что странно, в этом лесу ничего не было слышно, но мы нашли след от снегохода. Кто-то сильно навернулся в овраг. Снегоход в хлам.

– В лесу часто звук глохнет. Слушай, эти «попугаи» обсуждают ваш спор, а мне интересно. На что же вы поспорили? – она посмотрела на меня и подвела итог. – Ну, ты и балда!

– Пошли к нам! Я спрошу, на что мы спорили?

Гусёна покачала головой, но отправилась за мной. С порога я тут же спросила:

– Конрад, а на что мы поспорили?

Он усмехнулся

– На желание. Нравится?

– Да.

– И что ты здесь стоишь? Не видишь, мы работаем?

Я даже всхрапнула от обиды.

– Да у тебя совести нет! Боб же мой друг!

– Откуда у мента совесть? Нам и долга хватает по самое не хочу. Ладно, Боб, можешь рассказать этой кошке, – (О! Я уже кошка. Быстро я эволюционирую в его глазах. Пустячок, а приятно. Классный мужик! ) Конрад скользнул ко мне и погладил меня по голове. – Желание-то загадала?

– Нет, но обязательно придумаю.

– Ну-ну, – он кивнул и вышел из номера.

У меня голова зудела. Невероятно, но мне хотелось, чтобы он погладил меня ещё и ещё. Прикинула к чему бы это, и решила, что на самом деле зудит место от удара. Покраснела и обрадовалась, что Гусёна, которая уселась рядом с Бобом, ничего не видела.

Боб потёр ладони и предложил:

– Обдумаем? Итак, что мы знаем? Кай, начинай ты.

– Немного. Неразменная тысяча. Кража, в том числе и маятника. Голова свиньи и две убитые пожилые женщины.

– Кай, а может тебя хотели напугать свиньёй? – испугалась Гусёна.

– С чего бы? Я же здесь впервые!

– И всё же кто-то хотел тебя пристукнуть, – проговорил Боб. – Конрад, когда отправился за тобой, увидел кого-то впереди себя, решил, что ты, но потом понял, что из-за снега не разобрался. Это был кто-то, кто шёл за тобой. Он тогда припустил во всю прыть, но там не больно-то побегаешь. Тогда он стал звать тебя, но там звук гаснет, и тогда он увидел, как маленькая сосенка замахала ветвями. Он подошёл ближе и увидел твою ногу в сугробе. Так он понял, что кого-то спугнул.

– Знаете, ребята, я думаю, что вы все ошибаетесь. Меня не хотели ни убить, ни напугать, а задержать. Кто-то очень не хотел, чтобы в этот день ходили по лесу. Думаю, что там хотели закопать украденное. Хотя… я могу и ошибаться. Мне этот капитан голову заморочил, и я никак не могу сообразить, сколько же мы мотались по лесу?

Гусёна покачала головой

– Я не знаю, сколько вы вместе там были, но тебя не было больше часа.

– Да-а… может и пристукнуть хотели. Не знала я, что так долго в лесу была, – я расстроилась, раньше я могла следить за временем автоматически, почему сейчас моя голова не стала этого делать? Чем она занята, если считает, время не важным? Подняла глаза. Боб и Гусёна смотрели на меня и ждали продолжения. – Простите, ребята, задумалась. Меня очень насторожил подслушанный разговор. Боб, капитан же разрешил тебе рассказать нам, так не молчи.

Боб смущённо хмыкнул.

– Девчонки, Вы даже не представляете, что мы искали. Всё про зеркала, которые украли. Но!! Это потом, сначала давайте поговорим о той тысяче! – мы с Гусёной улеглись на диван и уставились на него. Боб возмутился. – Да вы что?!

– Ты давай, ищи! Знаешь, на что ты должен обратить внимание? Кто их может сделать, и как. Да, загляни-ка на сайты, которые капитан смотрел. Знаю-знаю, ты скажешь, что это было очень быстро и прочее, но я знаю, что ты можешь. Ищи, не ленись! – я после этого уткнулась в подушку и засопела.

Сон пришёл, но странный, я бежала по цветущему саду, была ночь, но была ясно, как днём, а потом я наткнулась на Конрада. Он был совсем не таким как в реальности. Хотя в реальности я не видела его полуголым. Могучий торс, когти на руках, грива волос и почему-то во сне у него был тигриный хвост. Он улыбнулся мне и раскрыл объятья. А я отчаянно бросилась ему на шею.

Голос Гусёны произнёс.

– Это что же тебе снится, если ты так крепко обнимаешь меня?

– Ой! – Нет! Я не могла рассказать этот сон, потому что не поняла, почему это я так сделала. Почему увидела мента совсем другим. Да и вообще, что мы видим во снах, мечты? А может Провидении нам открывает способность увидеть тайное, скрытое в реальном мире от людей.

Гусёна задрала брови.

– Скажи, хоть кого видела во сне?

– Пока сама не знаю, – отмахнулась я. – Боб, нашёл?

Наш программист задумчиво покивал.

– Да. Нашёл. Но даже не знаю, как это вам понравится. Какой-то сайт странный. Там много чего, терминология ужасная, и я вам расскажу в современных терминах. Слушайте! Существует взгляд на мир как на равновесное состояние Хаоса и Порядка. За этим следит специальная контора, – Боб хмыкнул, – там это иначе называется, но я решил использовать терминологию наших друзей полицейских. В конторе много отделов, которые следят за равновесием. Конечно, все люди на Земле, так или иначе, работают то на Хаос, то на Порядок, в силу двойственности своей натуры, но есть и такие у которых эти компоненты доминируют, определяя их жизнь. Многие из них работают на контору осознано, а многие даже не подозревают о своей сущности.

Представители Порядка, не понимающие того, кто они, получив избыток положительной энергии, иногда начинают насильственно осчастливливать мир. После этого начинаются революции и войны. Контора старается их остановить, но не всегда успевает. Назовём всех, кто из Порядка – Творцами. Самая малочисленная группа среди всех «творцов» это… э-э, назовём их, проектировщики. Они способны, изменяя реальность, творить будущее. Они это делают, создавая в мечтах проект будущего. Это не отдалённое будущее, а близкое. Вторая группа – это трансформеры, способные преобразовывать любые предметы, придавая им новые качества. Им нравится творить из обыденных вещей невозможное. Следующие – создатели. Им нравиться создавать процессы реальности. Конечный результат их часто не интересует, а важно, например, совершенствование процесса. Следующая группа – инициаторы, они, как правило, запускают процессы, но часто не отслеживают их завершение. Учтите, проектировщики могут скатится до инициаторов, но инициаторы никогда не смогут стать проектировщиками. Как видите, эти свойства, можно сказать, генетически закреплены.

Именно среди разных творцов появляются великие философы, художники, писатели, балетмейстеры, мореплаватели, альпиниста, врачи, учёные, писатели, полководцы, революционеры и повара, – Боб выдохнул и задрал палец вверх. – Теперь поговорим о Хаосе! Групп у приверженцев Хаоса больше, чем у приверженцев Порядка. Те, кто работает на Хаос, не рождаются с такими свойствами, а постепенно занимают всё более высокие уровни в своих возможностях, если позволяет наследственность. Простейшие из Хаоса – элементы системы. Живут потому, что так надо, потому что так все живут, короче обыватели. Следующие – прагматики. Они более сложные, потому что используют программы, диктуемые обществом. Очень нравственные и не любят размениваться на эмоции, кстати из них получаются хорошие классные воспитатели. Следующие – наблюдатели, они обожают получать информацию и анализировать её, ну понятно большинство из них становятся научными работниками и лесниками. Следующий этап в развитии представителей Хаоса – хранители, это люди, структурирующие полученную информацию в пространстве и времени. Обожают её перекомбинировать, но не менять. Кстати многие из них становяться химиками и парфюмерами. Следующий уровень – комбинаторы, умеющие строить и преобразовывать системы из разных объектов и событий, распределённых во времени и пространстве, они чем-то похожи на трансформеров, но их интересуют события, а не материальные объекты. Самый высший уровень – корректоры или координаторы. Это те, кто следят, чтобы процессы шли в расчётном направлении, или поддерживают созданную систему в рабочем состоянии не на уровне обычного исполнителя, а на уровне человека, принимающего решения. Все они могучие интуитивисты и, как правило, работают на контору.

Люди из всех этих категорий в соответствии со своим уровнем ищут соответствующие профессии, так появляются бандиты, обыватели, проповедники, или коллекционеры и библиотекари.

Координаторы – это немногочисленная группа. Именно они чаще всего управляют финансовыми империями, или просто банками, государствами, разведками, армиями, институтами, школами. Кстати почти все великие сыщики, эксперты, да и некоторые просто полицейские являются координаторами.

Часто те люди, кто осознал свои возможности, начинают мир и людей ломать под себя. Есть, кто переходит на сторону Хаоса в личных целях, и тогда они быстренько превращаются в чудовищ, ну или тиранов.

Контора следит за всем, и, в зависимости от того, кто и что натворил, присылают группы, способные восстановить равновесное состояние, причём очень жёстко. Кстати, не только сторонники Хаоса, но и сторонники Порядка, иногда идут на уничтожение документов и личностей, если это может сильно повлиять на реальность. Чтобы Вы поняли, как все сложно, я узнал, что многие священники во всех церквях, не обязательно несут гены приверженцев Порядка, а совсем наоборот.

– Ну и что? – изумлённо спросила Гусёна.

В моих ушах опять прозвучало «кандидаты» (они на нас рассчитывают? ), поэтому я решила немного ей прочистит мозг:

– А то, что ты, Гусёна – инициатор, а Боб – трансформер.

Гусёна в сомнении сморщила нос и дольно улыбнулась:

– А что приятно.

– Хм… как это ты не споришь? Хотя… действительно приятно.

Боб хехекнул.

– Зато ты – проектировщик, но главное не это. Саша, Вася и Конрад, в отличие от обычных полицейских, на службе у конторы. Они – координаторы. И они реально умеют делать, что другим не под силу, но им это не всегда разрешено.

– Да-а! Это что же такое должно произойти, или произошло, если прислали спецназ из конторы, – прошептала Гусёна

– Ты ошибаешься, они гораздо круче, чем спецназ, но мне кажется, что они не знают или не поймут здесь чего-то, и очень встревожены. Вам нужны подробности, как я создал неразменную тысячу?

Я отмахнулась:

– Да это и так понятно. Деньги должны быть последними в замкнутом объёме, и, если дарящий отдаёт самое крупное, не взирая на мелочь.

Боб сердито засопел, а я ткнула его в бок:

– А почему я проектировщик?

– Ты увидела нас истинными, и повлияла на наше будущее. Потому что после встречи с тобой и общения, я стал уважать себя не за то, что я бывший детдомовец зарабатываю большие деньги, а за то, что я могу из говна конфету сделать. Гусёна, которая вечно трудилась, как раб на сахарных плантациях, теперь живёт, как Робинзон Крузо – хозяин своей жизни, и всё время что-то придумывает.

– Всё это – мистика, – я покачала головой, – и может всё на самом деле не так. Давай ты расскажешь нам про зеркала.

Боб пожал плечами:

– Да, пожалуйста! В семнадцатом веке мастер Сяо Лин изобрёл два зеркала, выпуклое и вогнутое. Зеркала были способны влиять на людей. Одно из них собирало негативную энергию, другое рассеивало. Кривизна была едва заметной. Чтобы их не перепутать он вставил их в разные рамы. Одно зеркало вставил в медный восьмиугольник, а второе – в медный диск. Он что-то там мудрил с составом зеркал. В результате сделал невероятное. Действие зеркал на живые организмы зависело их от их расположения. Одно должно было быть неподвижным, а второе постоянно в движении.

– Ребята, я поняла. Это – маятник. Это зеркало было на маятнике. Его упёрли, чтобы кому-то навредить, но тот, кто его украл, не знал, что нужно второе зеркало, чтобы самого себя защитить. Теперь осталось понять, зачем нужна свиная голова?

Боб вздохнул.

– Так мафия делала. Я в каком-то романе читал.

В комнату постучали. Гусёна крикнула:

– Открыто!

Мы удивлённо переглянулись, когда к нам вошла Алина. Она осмотрелась и заметила:

– Просто сидите? Что-то читаете? Не ожидала, – мы смотрели, задрав брови. Алина поморщилась. – Хорошо устроились! Разделили комнату… хм… Полностью одеты… Оригиналы. Я вот почему зашла. Мы тут решили провести чемпионат. Может ваш фрэнд примет участие?

– А почему только он? – шёлковым голосом спросила Гусёна. – Я бы тоже хотела сыграть. А какой приз?

Алина растерялась, но собралась с мыслями и объявила:

– Мы это обговорим, но думаю – деньги, по сотне с участников. Игра на вылет. Я потом приду и скажу, кто с кем играет.

– А когда? До ужина или после, – Гусёна по-кошачьи потянулась.

Алина скривилась и нахамила:

– К вам можно без стука-то входить? Не будет неловкости? Вы хоть бы дверь запирали.

– Не волнуйся за нашу нравственность! Кстати, а тебе в голову не приходило, что если открыто, то вряд ли, что-то происходит… – Гусёна усмехнулась, – из того, что тебя так волнует.

Не найдя, что ответить, Алина вышла. Дверь ещё не закрылась, когда снизу раздался ещё один дикий вопль. Боб хмыкнул:

– Пошли! Видимо ещё одну голову подкинули.

Мы скатились в холл. Там отдыхающие стояли полукругом вокруг ресе́пшена. Кричала наша Пышка, махая руками перед собой.

Я встала на цыпочки, видно было плохо, потому что полицейские никого не пускали, а все остальные образовали забор. Однако мне удалось рассмотреть. На ресе́пшене лежала голова в кокошнике. Что с бедной Татьяной сделали, не было видно, потому что полка для ключей, монитор и горшок с геранью образовал ещё один барьер. Вокруг стола ходил криминалист Саша и морщил нос.

Гусёна и Боб стали проталкиваться вперёд, а я, напротив, – попятилась. Мне от всего этого было уже тошно. Меня схватили за талию горячие руки, я зло обернулась и чуть не уткнулась в губы Конрада.

– Ой! Её зарезали?

Он, тронув губами моё ухо, прошептав:

– Удушили.

– Странно. Это что же, её душили, она сопротивлялась молча, и никто не видел?

– Мне это тоже интересно. В силу нашего спора можешь посмотреть.

– Спасибо, обойдусь. Я догадалась. К ней подошёл кто-то, кого она знала, сзади и использовал проволоку или шнур.

– Умница. Её же пояс, а не слышно, что пинналась, потому что она сидела в чунях. Это такие валенки-обрезоны.

Я решилась и, вцепившись, ему в руку подошла ближе. Зрелище было жуткое, мёртвые глаза Татьяны ещё смотрели на монитор в разложенный пасьянс. Голова лежала на клавиатуре. Конрад посмотрел, куда я смотрю и сообщил:

– Вася, её задушили двадцать минут назад.

– Это почему? – прогудел коротыш.

– На мониторе показывается потраченное время на каждый ход.

Василий отодвинул голову убиенной, и в холле громко завопил голос Билана, уверяющего о своей неизбывной любви.

– Да-а… При такой громкости, если она и вскрикнула, то никто и не услышал бы, – расстроился Вася.

Криминалист нахмурился.

– Василий. Это – не цирк. Нечего здесь отдыхающим делать!

– Действительно, – прогудел Вася, – если кто-то видел убийство, то прошу остаться, остальные покиньте место преступления. Граждане отдыхающие, что непонятного?

Впервые за всё это время отдыхающие зароптали. Максим Максимович возмущённо проговорил:

– Милейший, а мы не в тюрьме! Мы деньги заплатили за отдых. На улице метель, что же нам по вашей милости в номерах сидеть?

Василий сердито загудел:

– По нашей?! Вы тут убиваете друг друга, а мы виноваты?

Всегда ранее молчавший парень, в неизменной полосатой рубахе стукнул себя в грудь, как павиан, и кукарекнул:

– Можете писать. Я скажу, что я думаю. Я – Владлен!

– А по паспорту Венедикт, – заметил Конрад и стал с интересом наблюдать за Владленом-Венедиктом.

– Я – коммунист и сам выбрал себе имя в честь вождя мировой революции. Я не потерплю полицейский произвол!

– Кончай чушь нести! – неожиданно проговорила Ольга. – Какой ты коммунист? Так себе Гэ на Пэ. Ты сорок тысяч отвалил за отдых. Откуда у коммуниста такие деньги?

Владлен замотал головой, надулся и натужно завизжал:

– А не надо коммунизм и нищету объединять! Плюю я на тебя, буржуйка!

После этой эскапады он отправился из холла. Все, потоптавшись, разошлись, кроме нас. У меня всё время, что-то свербело в голове, потом я подошла к криминалисту и тронула того за рукав:

– А вы кабинет директора проверили, после убийства?

– Да там уже всё выгребли, – отмахнулся тот.

Всё, что Боб рассказал об артефактах, сформировалось у меня в некую гипотезу, поэтому я спросила:

– А второе зеркало? Думаю, оно похоже на дешёвую безделушку, мне про него убитая рассказывала. Оно должно было лежать на столе.

Конрад открыл ключом кабинет. Вышел растерянный и злой.

– Его нет. Кстати, там настежь открыта ещё одна дверь, она, оказывается, была в шкафу для… хм… развлечений Тамары Витольдовны. Кстати, ты ошиблась! Это зеркало не дешёвое. Его изготовили в древности в Китае.

– Скажите, а вы получили разрешение на обыск?

– Значит, теперь ты, кошка, руководишь нами? – он сощурился.

– Да ладно тебе! – прогудел Василий. – Мы обыскали все служебные помещения, девочка.

– Слушай-слушай, девочка! Не натягивай подушку на голову, когда сталкиваешься с реальностью, – тихо пробормотал Конрад.

Я стала красной, как варёный рак, но не от смущения, а от возмущения. Саша усмехнулся, и хрустальным голосом заметил:

– Я знаю о вашем споре. Думаю, что кое-что тебе можно рассказать. Так вот, все украденные ценности, кроме зеркал, мы нашли в квартире убиенной девицы во флигеле, который также обыскали. Забавно, но убиенная их в валенки засунула. Всё, кроме маятника.

– А мне врала, что валенок нет, – прошептала я.

– Это что же, она такая дура? – удивился слушающий Боб.

Я смотрела в потолок и размышляла, потом покашляла.

– Да уж говори, кошка, – кивнул мне Конрад.

– Это всё подстроено, а виноваты вы. Кто-то слушал все ваши разговоры.

– Ерунда! – отрезал Конрад. – Я говорил по телефону из мужского сортира.

Боб хехекнул.

– Вообще-то я подслушал и очень легко, когда вы все в кабинете разговаривали! Там везде есть вытяжки. Рядом душ, так что услышать разговор можно, только лохом не надо быть.

– Спасибо, – Конрад в упор посмотрел на меня. – Свободны!