Читать книгу Как получаются французы. Личный опыт русской мамы, которая знает о французском воспитании все - Екатерина Семина-Мак Фарлан - Страница 4

Сделать из Маугли цивилизованного человека – главная задача воспитания. Французы считают, что поведение новорожденного человеческого детеныша не сильно отличается от поведения любого звериного малыша: он должен получить то, что хочет, и немедленно! Хочет есть – дайте грудь или бутылочку, спать – убаюкайте, чистую попку – поменяйте подгузник! Подрастает – и вырывает понравившуюся игрушку из рук другого ребенка, а если у него пытаются ее забрать, орет благим матом. Короче, ведет себя как дикарь. Но есть одно важное отличие – человеческий детеныш с первой секунды своей жизни способен понимать речь. Из котенка или щенка нельзя вырастить человека, а из ребенка – можно. Но для этого потребуется колоссальная работа.

«Стать цивилизованным не предполагает простую “поверхностную” операцию, приобретение ребенком “светского лоска”, набора принципов, которые позволили бы ему стать, в глазах его сограждан, человеком, с которым можно общаться. Это должна быть глубинная трансформация. Такая радикальная, что ее можно было бы считать изменением природы ребенка», – считает психоаналитик и писательница Клод Альмос. А Франсуаза Дольто предлагала даже заменить термин «воспитание» на «очеловечивание», который отражает огромный размах этого процесса. Именно воспитание позволяет ребенку стать по-настоящему человеческим. Без воспитания человеком стать нельзя.

Как французы очеловечивают своих маугли? Совсем не так, как 100 лет назад. В начале XX века воспитанием занимались в основном матери. Отец был олицетворением высшей власти, домашним громовержцем. Правда, оказий для метания молний у него было не много – он проводил все время на работе. Но дети свято верили в его всемогущество.

Но Вторая мировая война многое изменила, перевернула, общество разделилось на почве патриотизма. За кого вы – за де Голля и Сопротивление или за коллаборационистов и Петена? Каким вы видите будущую Францию: частью объединенной Европы? Поглощенной великой Германией? Гордой и независимой? Об этом писала Дольто: дети, которым в то время было 5–10 лет, наблюдали, как яростно спорили их родители с родственниками, соседями, друзьями. Порой внутри одной семьи были настоящие противостояния. И дети были поражены: оказывается, их родители бывают не правы, бессильны. Они вовсе не всемогущи!

По мнению Дольто, в какой-то момент в обществе уже никто не знал, что хорошо, а что плохо. И у тех детей, когда они выросли и сами стали родителями, возникла острая необходимость найти правду. Многие француженки, которым сегодня за 70, до сих пор скупают книги по детской психологии, хотя им уже давно не надо никого воспитывать. Видимо, у этого поколения осталось еще много вопросов. Тем более что они прошли через 1968 год, с его крушением идеалов и разрушением устоев. Революция, свершавшаяся под лозунгами «запрещено запрещать», «под булыжниками мостовой – пляж» и «Пролетарии всех стран, развлекайтесь!», сильно изменила подход к образованию.

«Раньше дети должны были следовать желаниям родителей, главным образом отца, – отмечали участницы семинара «Воспитание по-французски». – Теперь родители прислушиваются к нуждам детей, в семьях с высоким уровнем культуры принимают во внимание детские потребности. Если речь идет о выборе совместного времяпрепровождения, например, желания детей принимаются в расчет. Складывается такое впечатление, что центр тяжести в семье передвинулся с родителей на детей. В некоторых случаях доходит даже до того, что дети берут в семье власть и становятся домашними тиранами».

Еще не так давно дети были «ошибкой контрацепции» (по выражению психолога Дидье Плё), а теперь появление ребенка программируют с точностью до нескольких часов (а скоро, возможно, будут и пол выбирать заранее). Родители так желают и ждут этого ребенка, что порой готовы дать ему все, о чем бы он ни попросил, и немедленно. Однако французские психологи предупреждают родителей: осторожно! Не стоит заходить слишком далеко. Нельзя забывать о своей роли родителя. Если ребенок плохо себя ведет – например, решил подраться с братом, а вы как раз стоите в очереди в кассу с полной тележкой – смело призывайте его к порядку. И не бойтесь, что он будет после этого меньше вас любить. Не бегите покупать ему любимые конфеты, даже если он надулся и смотрит на вас, как Ленин на буржуазию. Проявите стойкость!

Жанн родилась во время войны. Ее отец был директором школы, мама руководила детским садом. Она часто рассказывает, как дети встречали американских солдат, как ждали, что те им подарят жвачку (она заменяла американским военным зубную пасту, вспоминает она). Но самые теплые воспоминания от этого времени у нее от апельсинов в Рождество: по два на каждого ребенка, завернутые в красивую бумагу, они были самым желанным подарком. Многие вспоминают сейчас об этих апельсинах с ностальгией: вот как мало нужно было для счастья! А сейчас – подай ему то iPode, то iPad, а то и iPhone! Ну, скажем, к апельсинам и авторитарности возвращаться точно не стоит – так считает Дидье Плё. А вот научить ребенка соблюдать меру необходимо. Во Франции сейчас в моде гедонизм, но детям надо объяснять, что наслаждаться жизнью – это, конечно, хорошо, но у наслаждения должен быть предел. А еще родителям надо запомнить раз и навсегда: не потакая капризам ребенка, они не делают его несчастным. Наоборот.

А как определить, счастлив ли ребенок? Легко: он доволен тем, что он ребенок, пишет Дидье Плё в книге «Счастливый ребенок». Счастливые дети не боятся выражать свои эмоции – ведь даже кроха способна пролепетать «нравится» или «не люблю». Они верят в себя и не останавливаются перед трудностями: «Трудно, но я попробую еще раз…». Счастливые дети себе нравятся и говорят о себе позитивно: «Я умею быстро бегать…» Они не ноют, упрашивая родителей показать взрослый фильм, но говорят: «Я посмотрю его, когда вырасту».

«Чтобы ребенок рос счастливым, – считает профессор детской и подростковой психиатрии из Пуатье Даниель Марсели, – ему нужны, с одной стороны, любовь и теплота, а с другой – четкие рамки. Это необходимое равновесие. Удовлетворяя все желания ребенка, родители не получат от него ничего, кроме капризов». А еще ребенок не должен становиться для родителей единственным источником счастья и эмоций.

«Вернемся-ка к основам нашего желания иметь ребенка, – предлагает психиатр Фредерик Кошман. – В большинстве случаев дети – самое прекрасное осуществление любви, которая объединяет родителей. Дети – плод этой любви, но они не должны подменять собой дерево, от которого произошли. Никакой вклад в развитие детей не должен наносить вред дереву любви. Но очевидно, что зачастую мы посвящаем время и энергию нашим ролям отца и матери в ущерб жизни нашей пары». Может, это и случается у французов, но в пропорциях просто микроскопических по сравнению с русскими семьями. От француженки можно услышать скорее «самое важное для меня – это мои отношения с партнером», чем «я всем пожертвовала ради детей».